Джеймс Хэдли Чейз - В зыбкой тени

И как только Роджерс увидел его, он уже знал, что это — Кашмен. Он заметил синеватый шрам от глаза до подбородка, белесые волосы и злобное, жестокое выражение лица.

Довольно долго Роджерс стоял неподвижно, наблюдая за ним с пересохшими от волнения губами и бешеным сердцебиением. «Так вот он, изменник, — говорил он себе, — рукой подать. Только арестовать его — и я получу повышение». Джеймс не будет долго сердиться за нарушение приказа. Какая реклама для Тейлхема! Репортеры понаедут отовсюду. Он станет давать интервью, его портреты появятся в газетах. Интеллидженс сервис похлопает его по плечу, Скотленд-Ярд заинтересуется им. Кто знает, не назначат ли его инспектором? И тогда он покорит Дафне. Ее отношение к нему изменится, когда он станет национальным героем. Его торс напрягся: Роджерс — человек, который поймал изменника Кашмена!

Он опустился на четвереньки, но голову держал высоко, продолжая следить за комнатой. Лишь бы не промахнуться, не допустить ошибки. Следует ли ему вернуться за помощью в городок или же немедленно арестовать преступника? Он достаточно силен и тренирован, чтобы справиться и самому…

И в этот момент он уловил легкий шелест. Неизвестно почему его охватил гнетущий страх, такой страх, что у него не хватило мужества оглянуться, и он оставался на месте, чувствуя лишь, как отчаянно колотится сердце о ребра. Острый и холодный предмет прошил ему спину, и он вмиг осознал, что случилось нечто ужасное. Крик поднялся в горле, но раньше, чем он вырвался и докатился до освещенного окна — этой гавани спасения, — Роджерсу нанесли страшный удар между лопатками, и нестерпимая боль скрутила все его тело. Он упал лицом в мокрую траву, пальцы его судорожно загребали землю цветника. Он понял, что его убивали, и крикнул, но это уже было придушенное хрипение. Рот его наполнялся кровью, и ему показалось, что он тонет. Освещенное окно надвинулось на него в бешеном аллюре. Когда оно коснулось лица, все рухнуло в темноту.

Заложив руки в карманы, с непроницаемым лицом, комиссар Джеймс стоял на самом краю перрона станции Тейлхем. Он не желал ни с кем разговаривать, ибо был чрезмерно озабочен.

По дороге на станцию он миновал дом Роджерса и подумал, не проснулся ли уже его подчиненный. Решив, что это маловероятно, он воздержался от желания запустить камешек в его окно. Он ценил в Роджерсе то, что этот новобранец уже способен самостоятельно управляться с делами. Добросовестный Роджерс, возможно, немного упрям и любит настоять на своем, но он очень энергичный и самоотверженный, а эти качества для полицейского наиболее существенны. Ему можно спокойно доверить серьезное задание.

Во время всего пути Джеймс оставался в плену своих догадок. Хотя он только намекнул Роджерсу на происходящее у Крейна, однако сам был убежден, что Джулия Броуэр и искомая Грейс Кларк — это одна и та же особа. У него было достаточно здравого смысла, чтобы не поверить в существование двух абсолютно одинаковых девушек. И все-таки прежде, чем приступить к действиям, он решил раздобыть максимум доказательств.

Джеймс почти не спал ночь, без конца возвращаясь мысленно к загадке с отпечатками пальцев, и, кажется, начинал видеть отгадку.

Он досконально знал интимную жизнь жителей городка и, хотя Роджерс этого не подозревал, отлично был осведомлен о взаимоотношениях своей дочери с Крейном. Сначала он находил это лестным. Джеймс понимал, что Дафне не похожа на других местных девушек, он не одобрял ее слишком современных взглядов на жизнь, но испытывал к ней достаточно доверия и надеялся, что она не сделает ложного шага. Со временем он стал задавать себе вопрос, уж не ошибается ли он, закрывая глаза на поведение дочери, Джеймс оказался в сложном положении. Уже довольно давно Дафне вела себя вполне самостоятельно: она была упрямой и волевой. Всякий раз, когда родители пробовали вмешаться в ее личную жизнь, она вспыхивала гневом. Разыгрывались очень неприятные сцены, в ходе которых миссис Джеймс, естественно, поддерживала дочь. Комиссар, любивший спокойствие, отступал, не решаясь заговаривать о Крейне. Какое-то время Крейн больше не попадался на глаза, казалось, Дафне уже не виделась с ним. Джеймс надеялся, что увлечение дочери прошло.

Но в самом ли деле оно прошло? И об этом думал Джеймс, напряженно и сосредоточенно всматриваясь из окна вагона в мелькающие пейзажи. А что, если Крейн уговорил Дафне заменить отпечатки Грейс на свои? Эта мысль осенила его еще ночью и показалась настолько нелепой, что он сразу ее отогнал. Но догадка возвращалась снова и снова. Если это действительно так, то загадки больше не существует. Дафне вполне могла взять часы. Он положил их в коробку и оставил в своей спальне на время утренней прогулки. Отправил он их в Иствуд только в полдень. Да, часы, безусловно, могли попасть ей в руки. Если это совершила она, то он должен будет держать язык за зубами. Наверху за это по головке Джеймса не погладят, ему грозят серьезные неприятности. Комиссар, расстроенный, забился в угол. Вот так история! И надо же — его собственная дочь… Какая глупышка! В любом случае, если она отважилась на такое, он устроит ей хорошую головомойку. Вовек не забудет. Джеймс взял с собой фотографию отпечатков на часах и маленькую хромированную шкатулку, которую Дафне держала на своем камине. Он собирался отнести все это в Скотленд-Ярд, чтобы сравнить отпечатки, после чего отправиться в Хейз-Мьюс, чтобы добыть какие-нибудь сведения о Джулии Броуэр. Быть может, она была однажды у Крейна и потеряла свое личное удостоверение?

А Дэвид Эллис? Или, точнее, Эдвин Кашмен? Где находится он? Покинул ли он Грейс Кларк?

Сопровождала ли она его на вокзал, а потом отправилась в Тейлхем, или же это был фальшивый трюк, и они оба в Тейлхеме? В таком случае, где он сейчас скрывается?

Одна мысль особенно беспокоила Джеймса. Почему из клуба исчезли носилки? Сперва он решил, что ими воспользовались для переноски украденных вещей, но их должны были нести двое. Итак — несли ли на них награбленное или же транспортировали больного? Кашмен заболел? Грейс тянула его в лес? Если это так, то она выбежала на открытое место, чтобы дезориентировать Роджерса. А Крейн, увидев девушку, решил ее спасти из каких-то своих тайных побуждений?.. Джеймс поскреб в подбородке. «Да это просто какая-то чертовщина! Но гипотеза интересная…»

Сойдя на вокзале Паддингтон, он немедленно отправился в Скотленд-Ярд и, преодолев бесконечный лабиринт коридоров, оказался в кабинете своего друга Теда Эдварда из антропометрической службы. Они поступали в полицию в один год и вместе воевали на фронте.

У Эдварда, добродушного крепыша, были рыжие волосы и веснушки.

— Друг мой любезный! — пропел он голосом звонким и нежным. — Вот уж не ожидал узреть твою скучную физиономию в такой чудесный день! Какая тебя невзгода выгнала из дому? Неотложные дела?

Джеймс, не очень склонный в эту минуту к веселым шуткам, покачал головой с озабоченным видом.

— Личное дело, — ответил он. — Я хотел бы, чтобы ты сравнил отпечатки пальцев. Ты меня весьма обяжешь, Тед, если поторопишься. Я очень спешу.

Тед изумленно уставился на него.

— И очень прошу тебя изменить выражение, оно у тебя глупее, чем обычно, — пробурчал Джеймс, выставляя хромированную шкатулку на письменный стол Эдварда и выкладывая фото.

Тот иронически улыбнулся.

— Ты поднялся утром с левой ноги, да?.. — заметил он, беря шкатулку и посыпая ее специальным порошком.

Джеймс вытянул свою трубку, набил ее табаком и стал нервно расхаживать по комнате. Выводы Эдварда имели огромное значение, от них зависело семейное спокойствие и, может быть, арест Кашмена.

Через несколько минут Эдвард провозгласил:

— Это одни и те же отпечатки.

— Ты убежден в этом? — переспросил Джеймс, глубоко вздохнув.

— Конечно, убежден. — Эдвард расплылся в улыбке. — Ты видел, чтобы я когда-нибудь ошибался?

— Должен признаться, нет. — Джеймс взял фото и шкатулочку, сунул их в карман. — Премного благодарен тебе, Тед!

— Да что происходит? — Эдвард стал серьезным. — У тебя неприятности, Джо?

— А, пустяки! Теперь я выкручусь. Огромное спасибо, дружище!

Эдвард что-то буркнул в ответ, довел друга до двери и смотрел, как тот удаляется по коридору. Спина его сгорбилась, походка утратила эластичность. «Стареет он», — подумалось Теду.

Коридор показался Джеймсу бесконечным. Значит, как он и догадывался, Дафне разыграла фокус с часами. Ах, маленькая дурочка! Но как она решилась на это? Сейчас нельзя допустить, чтобы происшедшее всплыло. Ни в коем случае! Джеймс готовит западню для Грейс и для Крейна, а если в нее попадет и Кашмен, тем лучше.

На башне Биг Бена часы отбили одиннадцать ударов, когда Джеймс выходил за решетчатые ворота Скотленд-Ярда. Он кивнул дежурному полицейскому, ответившему ему с равнодушным видом. «Ах, эти молодые люди… — с грустью подумал комиссар. — Они совсем другие. А впрочем, все изменилось вокруг. Надо жить в своем времени».

Он подозвал такси.

— Будьте добры, 47с, Хейз-Мьюс, со стороны Беркли-сквер, — объяснил он шоферу.

— Есть, патрон! — откликнулся тот. Автомобиль пробежал вдоль берегов Темзы, миновал Уайтхолл и помчался в направлении Трафальгар-сквер.

Комиссар Джеймс шагал в Хейз-Мьюс под любопытными взглядами трех или четырех шоферов, мывших свои автомобили. Он торопился завершить расследование, чтобы возвратиться в Тейлхем как можно быстрее: предстоял разговор с дочерью, и комиссар сгорал от нетерпения.

Номер 47с состоял из гаража на первом этаже и квартиры на втором, как и преобладающее большинство домов этого района. И все-таки было отличие — окрашенные киноварью двери с хромированными металлическими частями. Оконные фрамуги тоже были покрыты киноварью, и два ящика у входа с разнообразными пестрыми цветами дополняли приветливый облик ансамбля.