— Пожалуйста, оставайтесь там, где находитесь. Надеюсь, я не задержу вас надолго. Вы настаиваете на расследовании инцидента, я предлагаю то же самое. Мисс Тоттенхэм, вам лучше? Хотите выпить?

— Дорогая! Хочешь? — обеспокоился Хилари.

Крессида содрогнулась и покачала головой.

— Отлично, — сказал Аллейн. — Тогда будьте добры, расскажите в деталях, что случилось. Вы проснулись и увидели кота на своей постели?

— Его глаза! И всего в двух дюймах от меня! Он так мерзко урчал и подбирался ко мне. Ко мне! Я чувствовала запах его шерсти. От нее разило соломой.

— Хорошо. Что вы сделали?

— Сделала! Я закричала.

— А потом?

А потом, как выяснилось, последовала кошмарная сцена. На вопль Крессиды кот и отреагировал соответствующе: он безумно заметался по комнате, дико мяукая. Крессида догадалась включить ночник и обнаружила, что кот горящими глазами смотрит на нее из-под скатерти на туалетном столике.

— Кот был черно-белый? — осведомился Хилари. — Или пестрый?

— Какая, черт возьми, разница?

— Никакой, конечно. Просто так поинтересовался.

— Черно-белый.

— Значит, Щеголь, — пробормотал Хилари.

Крессида, пребывавшая на грани истерики, вылезла из кровати, боком пробралась к двери, открыла ее и запустила в Щеголя подушкой. Тот опрометью кинулся вон из комнаты. Крессида, страшно потрясенная стычкой, захлопнула дверь и собралась было лечь опять, но тут что-то мягкое и пушистое коснулось ее ступней и лодыжек.

Она глянула вниз и увидела второго кота, пестрого Прохвоста. Он помахивал хвостом и терся о ее ноги, приглашая познакомиться.

На этот раз Крессида завопила что было мочи и бросилась бежать по коридору, в галерею, где упала в объятья Аллейна, вовсе в ту минуту не склонного к нежностям.

Рассказывая, Крессида, крепко закутавшись в пуховое одеяло, мерно кивала головой, ее фиалковые глаза были широко раскрыты, а зубы то и дело принимались отбивать дробь. Хилари рассеянно и неумело пытался утешить невесту.

— Хорошо, — сказал Аллейн. — У меня к вам два вопроса. Каким образом животные могли пробраться в вашу комнату? Когда вы отправились к Трой, вы оставили дверь открытой?

Крессида не помнила.

— Дорогая, ты же частенько не закрываешь за собой двери, правда? — вставил Хилари.

— Этот извращенец с кухни притащил их сюда. Он ненавидит меня, я знаю.

— Право, Крессида! Не стоит.

— Да, это он сделал! У него зуб на меня. У всех у них. Они ревнуют. Боятся, что я изменю жизнь в доме, и хотят отвадить меня.

— Где, — спросил Аллейн, не дав Хилари возможности пуститься в опровержения, — где сейчас второй кот, Прохвост?

— Он бродил по коридору, — начала Трой, и Крессида тут же забилась в своем пуховом коконе. — Все в порядке, — торопливо продолжила Трой. — Он зашел в мою комнату, и я закрыла дверь.

— Поклянитесь.

— Честное слово.

— Ради бога! — воскликнула миссис Форестер. — Почему ты не отведешь ее спать, Хилари?

— Право, тетя Тру! Впрочем, да, пожалуй.

— Дай ей таблетку. Разумеется, она принимает снотворное. Все молодые принимают. Твоему дяде хватит потрясений. Я возвращаюсь к нему. Если, конечно, — обратилась она к Аллейну, — я вам не нужна.

— Нет, пожалуйста, идите. Надеюсь, с полковником все в порядке. Он расстроился?

— Он проснулся и пробормотал что-то о пожарной машине. Спокойного вам утра, — свирепо закончила миссис Форестер и удалилась.

Только она ушла, как снова раздался сдавленный вопль, на сей раз его издал Хилари. Он стоял у балюстрады и, словно разгневанное божество, указывал перстом на кучу битого фарфора у торшера в холле.

— Проклятье! — взревел Хилари. — Это моя ханьская ваза. Кто, черт побери, разбил мою ханьскую вазу?!

— Ваша ханьская ваза, — мягко произнес Аллейн, — пролетела всего в нескольких дюймах от моей головы.

— То есть? Что это вы тут стоите, сунув руку под пиджак, как Наполеон Бонапарт, и городите бог знает что?

— Я сунул руку под пиджак, потому что эта ваза чуть было ее не сломала. С рукой все нормально, — добавил Аллейн, взглянув на Трой, — действует.

— Лакомый был кусочек, — заметил мистер Смит. — Из зеленой серии. Ты, кажется, купил ее у Эйхельбаума? Жаль.

— Да уж как жаль.

— Страховка есть?

— Естественно. Но сами понимаете, это слабое утешение. И все-таки кто ее разбил? Кто свалил вазу? — Хилари в упор смотрел на свою возлюбленную. — Ты? — грозно осведомился он.

— Нет! — крикнула Крессида. — И не разговаривай со мной в таком тоне. Кот, наверное.

— Кот! И как же он…

— Должен заметить, — вмешался Аллейн, — кот и правда сбежал вниз сразу после падения вазы.

Хилари открыл рот и закрыл. Он посмотрел на Крессиду. Та, вцепившись в край одеяла, не спускала с него злобного взгляда.

— Извини, — смягчился Хилари. — Дорогая, прости меня. Я чуть не рехнулся. Она и в самом деле была сокровищем.

— Я хочу лечь.

— Да-да. Очень хорошо. Я провожу тебя.

Пара удалилась. Крессида, завернутая в одеяло, неуклюже семенила.

— Увы! — произнес мистер Смит. — Что упало, то пропало, — и скорчил печальную гримасу.

— Ваша спальня рядом с ее комнатой, — сказал Аллейн. — Вы слышали какой-нибудь шум?

— Между нами ванная. А она у нее огромная, по высшему разряду. Да, я слышал что-то вроде междусобойчика, но решил, что с ней Хилари и милые бранятся да тешатся.

— Ясно.

— Но когда она заголосила в коридоре, я подумал, что дело нечисто, и вышел. Бог любит вас, — заметил мистер Смит, — правда, случай иначе как идиотским не назовешь. Еще раз спокойной ночи.

— Выходи, хватит притворяться невидимкой, — позвал Аллейн, когда мистер Смит ушел. Трой отделилась от стены и приблизилась к мужу.

— Твоя рука, — сказала она. — Рори, я не вмешиваюсь в твою работу, но что с рукой?

— Дорогая, не начинай, — ответил Аллейн, весьма успешно подражая полковнику. — На ней огромный лиловый синяк, и больше ничего. — И он обнял Трой здоровой рукой.

— Кто же?..

— Я сейчас займусь кошачьей версией, а потом, пропади все пропадом, мы ляжем спать.

— А мне следует удалиться восвояси?

— Пожалуй, любовь моя. Но прежде чем ты уйдешь, я кое о чем тебя расспрошу. Когда ты после праздника, в полночь, выглядывала из окна, ты увидела, как Винсент заворачивает за северозападный угол дома. Он вез тачку, а в ней лежала рождественская елка. Он сбросил елку под окном гардеробной полковника. Ты видела, как он делал это?

— Нет. Там была густая тень. Я видела, как он шел по тропинке. Она довольно широкая, ты знаешь, больше похожа на проселочную дорогу. Пока он шел, его было хорошо видно. Луна ярко светила, и кругом лежал снег. А потом он нырнул в тень, и я только слышала, как он скинул елку. И тут я отошла от окна.

— Ты не видела, как он возвращался?

— Нет. Было холодно, я не стала задерживаться.

— Ярко светила луна, — задумчиво повторил Аллейн. — Из твоего окна видны земляные работы, там, где копают пруд и насыпают холмик?

— Да. Они слева.

— Ты глянула в том направлении?

— Да. Было очень красиво. Вполне сгодилось бы для картины. Великолепные формы.

— А колея, ведущая по снегу вдаль, не украсила пейзаж?

— По крайней мере, я ее не заметила. Снежное поле… Вся местность перед домом была совершенно нетронутой.

— Уверена?

— Абсолютно уверена. Именно это мне больше всего и понравилось.

— И ни колеи, ни следов нигде не было видно?

— Определенно нет. Винсент мотался с тачкой вокруг дома, но следы от нее уже были засыпаны.

— А утром ты выглянула в окно?

— Да, милый, И никаких следов на снегу не было. Кроме того, после нашего телефонного разговора я вышла на улицу и взглянула на скульптуру Найджела. Она была Немножко попорчена погодой, особенно с наветренной стороны, но в общем неплохо сохранилась. Я обошла вокруг дома, встала под окнами гардеробной и взглянула на вчерашний пейзаж с этой точки. Ни признака следов на снегу. Дорожки вокруг дома, двор и подъездная аллея размокли, на них наверняка немало народу помесило грязь. Двор подмели.

— Выходит, ни ночью, ни утром никто не приближался туда, где ведутся земляные работы.

— Если только с противоположной стороны. Но и тогда на холме были бы видны следы.

— И после полуночи снег не шел.

— Нет. Дул северный ветер, и все. Утром небо было по-прежнему безоблачным.

— Да. Ураган начался лишь сегодня вечером. Спасибо, радость моя. А теперь оставь меня. Я недолго.

— Я ничем?..

— Да?

— Видимо, я ничем не могу тебе помочь? Только стоять и с тупым ангельским терпением ждать.

— А вот и нет. Твоя помощь придется как нельзя кстати. Будь добра, принеси мой маленький чемодан, спустись вниз и собери все до единого осколки этого треклятого зеленого сокровища Билл-Тасмана. Постарайся не захватывать всей ладонью. Бери черепки за края, клади в чемоданчик и неси наверх. Я буду здесь. Справишься?

— С блеском.

Когда Трой принялась за работу, Аллейн подошел к столику, на котором стояла ваза. Он глянул вниз и увидел прямо под собой в полумраке верхушку торшера, лужицу света вокруг него, а в лужице — россыпь фарфоровых черепков, голову, плечи и колени Трой. Ее длинные тонкие пальцы осторожно сновали по полу.

Небольшой китайский столик, изящный, но крепкий, стоял у перил галереи. Эбонитовая подставка, на которой покоилась ваза, так и осталась на столике. Судя по ее высоте, основание вазы должно было находиться на уровне перил. Хилари, сообразил Аллейн, хотел, чтобы люди в холле, взглянув вверх, увидели прелестный образец зеленой серии, ненавязчиво приглашающий полюбоваться собой, И Действительно, этим вечером Аллейн любовался вазой, прежде чем она, ударив его, погибла сама.