— Я добуду для тебя эти чертовы негативы, — издевательски сказал он. — Но не забывай, что банкиры всего мира будут смеяться над тобой. Я тебя морально уничтожу!

Браннингам толкнул пустой бокал ко мне.

— Я бы выпил еще, сынок.

Я налил ему еще порцию виски.

— Спасибо. — Он сделал несколько глотков. — Мне совершенно наплевать на банк. Здесь Клаус ошибался. Он воображал, что, ограбив банк, нанесет существенный вред моему престижу. Да на кой черт он мне нужен! Мне нужны были негативы, только негативы! И все же, если кто-то и был способен ограбить банк, так это Клаус! Мы договорились, что его люди получат в качестве гонорара содержимое сейфов. Клаус удовлетворяет свою патологическую ненависть ко мне, доказав, что мой банк не самый надежный в мире, я получаю негативы, а его люди срывают такой куш, который им и не снился. Вот и вся история, Ларри. Теперь, зная все, вы поможете мне?

Я вспомнил тот день, когда мы впервые встретились на площадке для гольфа. Вспомнил, что лишь благодаря его поддержке мне удалось стать уважаемым лицом в городе. Я считал его великим человеком. Теперь с этим было покончено. Глядя на Фаррела Браннингама, на старика, исходящего потом, я больше не мог считать его богом.

— И все же вы кое о чем умолчали, — сказал я безжалостно. — Ведь вам прекрасно было известно, что Клаус никак не сможет проникнуть в этот банк. А раз так, выходит, что вы намеренно подставляли меня под удар.

Он заерзал в кресле.

— Послушайте, сынок…

— Достаточно. И не надо называть меня сынком. Тем более, что вы только что врали мне относительно дочери. Разве не вы сказали Клаусу, что только с моей помощью он сможет проникнуть в банк?

Он вытер мокрое от пота лицо.

— Да, это сказал я. — Он пытался сохранить некое подобие достоинства. — Но я не думал, что все так обернется.

— Вы пошли гораздо дальше, и я сейчас вам на это укажу. Ведь вы понимали, что у Клауса нет ни малейшей возможности проникнуть даже на первый этаж банка, не говоря уже о бункере с сейфами. Только я мог сделать это! И вам в высшей степени было наплевать на меня, на мою жизнь, вы думали только о том, как бы сохранить свое положение. Свое липовое достоинство! Это именно вы подсунули мне Гленду! Джо никогда не заливал воду в бак вашей машины! И еще одно, чего я никогда не смогу простить вам: вы были абсолютно уверены, что я не смогу устоять против чар Гленды. Что в действительности и произошло. Ее воображаемый репортаж о банке Шаронвилла был выдуман вами. Она сумела обмануть меня, она же предупредила Клауса о том, что надо быть осторожным с шерифом, что Менсона невозможно подкупить. И какой же результат? Шерифа убили, и не говорите мне о том, будто вы не знали об этом. Не говорите, будто вы не знали, что Клаус повесил на меня убийство Марша. Однажды вы мне сказали, что любите играть в доброго дядюшку.

Браннингам протестующе взмахнул рукой.

— Уверяю вас, Ларри, все это сделал Клаус.

Я с отвращением смотрел на него.

— Вы поклянетесь в чем угодно, только бы сохранить свое теперешнее положение. — Я нажал кнопку магнитофона. — Теперь у меня есть возможность выйти с достоинством из этого кошмара. Чего не могу сказать о вас. — Я выщелкнул кассету и положил ее в карман. — Для вас все кончено. Оставляю вам револьвер как единственно разумный выход из создавшегося положения.

— Но, Ларри, не будьте же таким жестоким! Подождем. Уверен, мы сможем найти выход из создавшегося положения.

Я с отвращением посмотрел на него.

— Через несколько часов четыре человека умрут от удушья. Вы хотите, чтобы это произошло?

— Ну и что? Свихнувшийся параноик и три врага общества! Какое нам до них дело? — Он стукнул кулаком по столу. — Они исчезнут! Свидетелей не останется! Даже если они не открыли сейф Марша, это уже не суть важно. Я буду там, когда туда войдет Менсон, проверю каждый сейф, на предмет похищенного, и заберу негативы. Ларри, ведь я вас вытащил из нищеты! Неужели у вас не осталось ни сострадания, ни элементарного чувства благодарности? Сделайте же что-нибудь для меня!

Вдруг возле дома заревел двигатель машины. Мы вскочили.

— Вот оно! — сказал я. — Вы утверждали, что нет свидетелей? А Гленда? Скорее всего, она подслушала всю нашу беседу и теперь помчалась на помощь Гарри.

Он с трудом поднялся.

— Остановите ее! — Схватив револьвер, он подбежал к двери. "Кадиллак" на огромной скорости мчался по аллее. Он поднял оружие, но я вырвал револьвер из его руки.

— Поздно! Для вас все кончено, — хрипло сказал я. — Теперь вы можете разыгрывать роль доброго дядюшки только перед Богом. — Бросив револьвер на пол, я, даже не оглянувшись, спустился по ступенькам и вышел на улицу.

Девчонка опять каталась на воротах.

— Хэлло, — она улыбнулась. — Вы ее видели? Она только что уехала.

В доме послышался выстрел. Я замер. Девочка наклонила голову.

— Кто-то выстрелил из револьвера! — воскликнула она.

Я подумал о Браннингаме и о том, что он сделал для меня. Пуля в голову разом разрешила все его проблемы.

— Ты слишком много смотришь боевиков по телевизору, — хрипло сказал я.

Я изо всех сил гнал машину по магистрали, чтобы как можно быстрее возвратиться в Шаронвилл. Мне уже было не до Браннингама. Я надеялся, что теперь-то уж он освободился от своей жены и от всего земного.

Теперь следовало подумать о себе. Через пять часов воздух в бункере с сейфами истощится. Но если они продолжают пользоваться газовой горелкой, он истощится еще быстрее. Но прежде чем предупредить полицию, следовало предупредить Менсона. Он теперь моя последняя надежда. Я посмотрел на часы: 13.00. Я не знал, как Менсоны проводят уик-энд, но, как мне казалось, подобного рода человек должен проводить его в кругу семьи. Заметив кафе, я остановился и вошел в телефонную кабину. Я не хотел терять времени на тот случай, если Менсона не окажется дома, он жил на противоположной стороне Шаронвилла. Набрав номер, я принялся терпеливо ждать. Я уже начал бояться, что его нет дома, когда в трубке раздался щелчок. Голос Менсона спросил:

— Кто это?

— Ларри Лукас.

— Ларри? Господи, как хорошо, что вы позвонили! — Я услышал, как он невнятно что-то говорил кому-то, видимо, прикрыв микрофон рукой. — Вы не можете сейчас приехать сюда, Ларри?

По тону его голоса я понял, что Гленда не теряла времени даром. Нужно было выручать Менсона.

— Вы заложник, Алекс?

— Да. Приезжайте, не беспокойтесь. Вы поняли? Скорее! — в его голосе ясно слышалось нетерпение.

— Еду, — коротко сказал я, кладя трубку.

Картина была более чем ясна: он, его жена и двое детей, а напротив Гленда с револьвером в руке. Некоторое время я раздумывал над тем, не позвонить ли в полицию. "Не беспокойтесь!" — сказал Менсон. Я вновь представил Гленду с оружием в руках. "Ты выпустишь Гарри, или я тебя убью!" — сказала она, и по тону голоса я не сомневался, что она вполне может выполнить свою угрозу, если вспомнить дикий блеск в ее глазах. Нет, сейчас не время звонить в полицию! Я выбежал из телефонной будки, сел в машину и на максимальной скорости помчался к дому Менсона. В этот час шоссе было пустым, но все же следовало опасаться дорожной полиции. Но мне повезло: полицейские, видимо, были заняты каким-то другим делом.

Возле дома Менсона стоял так хорошо знакомый мне "кадиллак" Браннингама. Вооруженная Гленда находилась внутри дома. Я вышел из машины и, обойдя "кадиллак", поднялся по ступенькам. Даже не нажав кнопку звонка, я открыл дверь.

Передо мной стоял Менсон. Я с трудом узнал в этом человеке того величественного банкира, каким я его видел практически каждый день. Передо мной стоял жалкий человек, весь мокрый от страха. Его руки дрожали, а глаза были пустыми.

— Ради Бога, что произошло? Эта женщина угрожает убить моих детей! Она хочет, чтобы я открыл бункер с сейфами. Я ей сто раз повторил, что это совершенно невозможно до завтрашнего утра.

— Ты откроешь, сволочь! — хрипло закричала Гленда. — Иди сюда!

Менсон задрожал. Я обошел его и вошел в гостиную. Это была именно та картина, которую я и ожидал увидеть. На большом диване сидела Моника Менсон, обнимая детей. Я часто встречал ее на коктейлях или в банке. Это была довольно милая женщина, именно такая, которая и была нужна Менсону. Двое детей были сильно напуганы. Девочка плакала.

Гленда сделала шаг назад. В ее руке был тяжелый автоматический револьвер сорок пятого калибра. Смертельное оружие на любой дистанции. У нее был вид сумасшедшей.

— Ты откроешь двери! — визгливо закричала она. — Ты выпустишь Гарри! — Повернувшись к Монике, она продолжала: — Если ты хочешь видеть своего кретина-мужа живым, не делай ничего! Не дай Бог, ты предупредишь полицию, я моментально вышибу ему мозги! — Она махнула стволом револьвера, обращаясь ко мне: — Поехали! — Затем повернулась к Менсону: — И ты тоже!

Вот тут она и сделала ошибку, как до нее это сделал Клаус, когда принял участие в ограблении. Если бы Гленда осталась наедине с Моникой и детьми, она оказалась бы в более выгодной ситуации. Угрожая им, она лишила бы меня свободы маневра, и я был бы просто вынужден открыть дверь. Но она была в том состоянии, что уже не могла логически мыслить. Все подавила лишь одна мысль: как можно быстрее освободить Гарри!

Не давая ей времени подумать, я взял Менсона под руку и потащил из дома.

— Позвольте мне действовать и не говорите ни слова, — твердо сказал я, когда Гленда приказала Монике не шевелиться. Теперь я был совершенно спокоен. Чего не скажешь о Менсоне. Он был в таком состоянии, что не мог передвигаться без посторонней помощи. Мне пришлось буквально тащить его к машине.

— Мы едем в моем автомобиле, — сказал я Гленде. — Все мои приспособления в багажнике.