Агата Кристи - В 4:50 с вокзала Паддингтон

– Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы встать, – сказала Эмма. – Доктор Куимпер разрешил мне встать завтра.

– Вы действительно выглядите совсем как раньше, – сказала Люси. – Пригласить леди Стоддарт-Уэст наверх?

– Да, пожалуйста.

Люси спустилась вниз.

– Прошу вас пройти в комнату мисс Крэкенторп.

Она проводила гостью наверх, открыла ей дверь, потом закрыла ее за ней.

Леди Стоддарт-Уэст подошла к кровати, протягивая руку.

– Мисс Крэкенторп? Я прошу у вас прощения за то, что вот так врываюсь к вам. По-моему, я видела вас в школе, на спортивных соревнованиях.

– Да, – ответила Эмма. – Я вас хорошо помню. Садитесь, пожалуйста.

Леди Стоддарт-Уэст села в кресло, удобно придвинутое к кровати. Она тихо и спокойно сказала:

– Вы, должно быть, считаете очень странным, что я вот так приехала сюда, но у меня есть причина. Думаю, это важная причина. Понимаете, мальчики мне кое-что рассказывали. Они были очень взволнованы произошедшим здесь убийством. Признаюсь, мне тогда это не понравилось. Я нервничала и хотела сразу же забрать Джеймса домой. Но мой муж посмеялся. Он сказал, что убийство явно не имеет отношения к дому и к семье, и еще сказал, что, насколько он помнит свое детство и судя по письмам Джеймса, они с Александром получают такое удовольствие, что было бы очень жестоко увезти их. Поэтому я сдалась и согласилась, чтобы они остались до назначенного времени приезда Джеймса домой вместе с Александром.

– Вы считаете, что мы обязаны были отослать вашего сына домой раньше?

– Нет-нет, я вовсе не это имела в виду… О, для меня это так трудно! Но я должна сказать то, что должно быть сказано. Мне сказали, что эта женщина – убитая женщина… Что полицейские считают ее француженкой, которую ваш старший брат, который погиб на войне, знал во Франции. Это правда?

– Эту возможность, – ответила Эмма, и голос ее слегка дрогнул, – мы вынуждены рассматривать. Это могла быть она.

– Есть какие-то основания считать, что это труп той девушки, Мартины?

– Я вам уже сказала, это возможно.

– Но почему… почему они думают, что она и есть Мартина? При ней были письма, документы?

– Нет. Ничего такого. Но понимаете, я получила письмо от этой Мартины.

– Вы получили письмо от Мартины?

– Да. В письме она мне сообщила, что находится в Англии и хотела бы приехать и повидать меня. Я пригласила ее к нам, но позднее получила телеграмму, в которой было сказано, что она возвращается во Францию. Возможно, Мартина действительно вернулась обратно во Францию, мы не знаем. Но недавно здесь нашли конверт, на котором стоял ее адрес. По-видимому, это доказывает, что она приезжала сюда. Однако я не понимаю… – Она замолчала.

Леди Стоддарт-Уэст быстро заговорила:

– Вы не понимаете, какое мне до этого дело? Это совершенно справедливо. На вашем месте я бы не поняла. Но когда я это услышала, – или, скорее, искаженный рассказ об этом, – я должна была приехать, чтобы убедиться, что это действительно так, потому что в этом случае…

– Да? – спросила Эмма.

– Тогда я должна сказать вам то, о чем никогда не собиралась вам рассказывать. Понимаете, я – Мартина Дюбуа.

Эмма уставилась на гостью так, словно почти не поняла смысла ее слов.

– Вы! – воскликнула она. – Вы – Мартина?

Гостья энергично кивнула:

– Ну, да. Это вас удивляет, я уверена, но это правда. Я познакомилась с вашим братом Эдмундом в первые дни войны. Он действительно квартировал в нашем доме. Ну, остальное вы знаете. Мы полюбили друг друга. Собирались пожениться, а потом было отступление из Дюнкерка, и Эдмунд пропал без вести. Позднее сообщили, что он погиб. Я не стану говорить с вами о том времени. Это было давно, и все осталось в прошлом. Но я скажу вам, что очень любила вашего брата…

Потом началась суровая реальность войны. Немцы оккупировали Францию. Я начала участвовать в Сопротивлении и стала одной из тех, кому поручили переправлять англичан через Францию в Англию. Вот как я познакомилась с моим теперешним мужем. Он был офицером ВВС, его сбросили на парашюте во Францию со специальным заданием. Когда война закончилась, мы поженились. Пару раз я думала о том, следует ли написать вам, или поехать и навестить вас, но потом решила, что не надо. Нет ничего хорошего в том, чтобы ворошить старые воспоминания. Я жила новой жизнью и не имела желания вспоминать прошлое. – Она помолчала, потом сказала: – Но мне доставило странное удовольствие, скажу вам, когда я узнала, что лучший друг моего сына Джеймса по школе – племянник Эдмунда, Александр. Он, могу вам сказать, очень похож на Эдмунда, как вы сами уже поняли, наверное. Мне кажется очень удачным обстоятельством, что Джеймс и Александр так подружились.

Она придвинулась ближе и положила ладонь на руку Эммы.

– Но вы ведь понимаете, дорогая Эмма, что когда я услышала эту историю об убийстве, о том, что эту мертвую женщину считают Мартиной, которую когда-то знал Эдмунд, я обязана была приехать и рассказать вам правду. Вы – или я – должны поставить полицию в известность об этом факте. Кем бы ни была мертвая женщина, она – не Мартина.

– У меня просто не укладывается в голове, – сказала Эмма, – что вы, вы – та самая Мартина, о которой мне писал дорогой Эдмунд… – Она вздохнула, качая головой, потом озадаченно нахмурилась. – Но я не понимаю… Значит, это вы мне писали?

Леди Стоддарт-Уэст энергично затрясла головой:

– Нет-нет, конечно, я вам не писала.

– Тогда… – Эмма осеклась.

– Тогда кто-то притворился Мартиной. Возможно, у вас хотели выманить деньги? Вот, должно быть, в чем было дело. Но кто это мог быть?

Эмма медленно произнесла:

– Наверное, в то время были люди, которые знали о вас?

Гостья пожала плечами.

– Вероятно, да. Но у меня не было близких людей и близких подруг. Я никогда об этом не говорила с тех пор, как приехала в Англию. И зачем ждать столько времени? Это любопытно, очень любопытно…

– Я этого не понимаю, – сказала Эмма. – Нам придется посмотреть, что скажет инспектор Крэддок. – Она с внезапной нежностью посмотрела на гостью. – Я так рада, что наконец-то с вами познакомилась, моя дорогая.

– И я рада… Эдмунд часто говорил о вас. Он очень любил вас. Я счастлива в своей новой жизни, но все равно я ничего не забыла.

Эмма откинулась на подушки и глубоко вздохнула.

– Это огромное облегчение, – сказала она. – Пока мы боялись, что убитая женщина может оказаться Мартиной, эта история казалась связанной с семьей. Но теперь – ох, какой груз свалился с моих плеч! Не знаю, кто та бедняжка, но она не могла иметь к нам никакого отношения!

Стройная секретарша принесла Гарольду Крэкенторпу его обычную вечернюю чашку чая.

– Спасибо, мисс Эллис, я сегодня уйду домой рано.

– Я уверена, что вам совсем не следовало приходить сегодня, мистер Крэкенторп, – сказала мисс Эллис. – Вы еще выглядите слабым.

– Со мною все в порядке, – ответил Гарольд Крэкенторп.

Но он действительно чувствовал себя слабым. Нет сомнения, он был очень серьезно болен… А, ладно, все это позади.

Поразительно, мрачно подумал он, что Альфред умер, а старик выздоровел. В конце концов, сколько ему – семьдесят три, семьдесят четыре? И болел он уже много лет… Если бы можно было предположить, что кто-то должен умереть, так это именно старик. Но нет, умер Альфред… Альфред, который, насколько известно Гарольду, был здоровым, выносливым парнем и почти никогда не болел.

Гарольд откинулся на спинку кресла и вздохнул. Эта девушка права. Он еще не чувствует себя настолько хорошо, чтобы заниматься делами, но ему хотелось приехать в офис. Хотелось узнать, как идут дела… Все висит на волоске, вот как они идут. На волоске от гибели… Вся эта (он огляделся вокруг) богатая обстановка, светлое полированное дерево, дорогие современные кресла, – все это говорило о процветании, и это хорошо!

Вот в чем Альфред всегда ошибался. Если ты выглядишь процветающим, то люди и считают тебя процветающим. Слухи о его финансовой нестабильности еще не распространились, но все равно крах неминуем. Если бы только скончался не Альфред, а отец, как ему, несомненно, и следовало!.. Кстати, после мышьяка он, кажется, лишь окреп… Да, если бы его отец скончался, – ну, тогда волноваться было бы не о чем.

И все-таки главное – не выглядеть обеспокоенным. Сохранять видимость процветания. Не то что бедняга Альфред, который всегда выглядел потрепанным и бездеятельным, то есть таким, каким и был в действительности… Одним из тех мелких спекулянтов, которые никогда не гонятся за большими деньгами. Якшался с темными личностями, заключал сомнительные сделки, никогда не позволял себе попасть под следствие, но ходил по самому краю… И куда это его привело? Короткие периоды процветания – а потом возвращение обратно к жалкому, нищему существованию. Альфред не отличался широтой взглядов. В целом нельзя сказать, что он – большая потеря. Гарольд никогда особенно не любил брата, а теперь, когда тот исчез, доля наследства, которую он получит по завещанию старого скопидома, своего деда, значительно возрастет – ведь ее разделят не на пять частей, а на четыре. Намного лучше.

Лицо Гарольда немного прояснилось. Он встал, взял шляпу и пальто и вышел из офиса. Лучше пару дней не особенно напрягаться.

Гарольд еще не чувствовал себя очень сильным. Его автомобиль ждал внизу, и вскоре он уже лавировал в лондонском потоке машин по направлению к дому.

Дарвин, его слуга, открыл дверь.

– Госпожа только что приехала, сэр, – сообщил он.