Агата Кристи - В 4:50 с вокзала Паддингтон

Дорогая мадмуазель!

Надеюсь, это письмо для вас не станет потрясением. Я даже не знаю, сообщил ли вам ваш брат Эдмунд, что мы поженились. Он говорил, что собирается это сделать. Его убили всего через несколько дней после нашей женитьбы, и одновременно немцы заняли нашу деревню. После окончания войны я решила, что не буду писать и обращаться к вам, хотя Эдмунд велел мне это сделать. Но к тому времени я создала для себя новую жизнь, и в этом не было необходимости. Однако сейчас все изменилось. Я пишу это письмо ради моего сына. Видите ли, он – сын вашего брата, а я уже не могу дать ему те преимущества, которые он должен иметь. Я приеду в Англию в начале следующей недели.

Пожалуйста, сообщите мне, могу ли я приехать и повидать вас? Мой адрес для писем – 126 Элверс-кресент, дом 10. Еще раз надеюсь, что это не станет для вас большим потрясением.

Заверяю вас в своих искренних чувствах,

Мартина Крэкенторп.

Крэддок несколько секунд молчал. Он внимательно прочел письмо еще раз, потом отдал его Эмме.

– Что вы сделали, получив это письмо, мисс Крэкенторп?

– Мой зять, Брайан Истли, в тот момент приехал к нам, и я поговорила с ним об этом. Потом позвонила брату Гарольду в Лондон и посоветовалась с ним. Тот очень скептически отнесся ко всей этой истории и посоветовал быть очень осторожной. Мы должны, сказал он, тщательно проверить документы этой женщины.

Эмма помолчала, потом продолжила:

– Конечно, это был вполне здравый совет, и я с ним согласилась. Но если эта девушка – женщина – действительно была той Мартиной, о которой писал мне Эдмунд, я считала, что мы должны с радостью принять ее. Я написала на тот адрес, который она мне дала в письме, и пригласила ее приехать в Ратерфорд-холл и познакомиться с нами. Через несколько дней я получила телеграмму из Лондона: «Сожалею, вынуждена неожиданно вернуться во Францию. Мартина». Больше никаких писем от нее не было и никаких новостей – тоже.

– Когда все это произошло?

Эмма нахмурилась.

– Незадолго до Рождества. Я помню это, потому что сначала хотела предложить ей провести с нами Рождество, но мой отец и слышать не захотел об этом, поэтому я предложила, чтобы она приехала в выходные после Рождества, пока все члены семьи будут еще здесь. По-моему, та телеграмма, где говорилось, что она возвращается во Францию пришла всего за несколько дней до праздника.

– И вы считаете, что та женщина, труп которой нашли в саркофаге, может оказаться Мартиной?

– Нет, конечно. Но когда вы сказали, что она, возможно, иностранка… ну, я невольно засомневалась… может быть… – Голос ее замер.

Крэддок быстро и ободряюще заговорил:

– Вы поступили совершенно правильно, рассказав мне все. Мы займемся этим делом. Должен сказать, почти наверняка та женщина, которая вам писала, действительно вернулась во Францию и сейчас жива и невредима. С другой стороны, существует совпадение в датах, как вы и сами совершенно правильно заметили. Как вы слышали на дознании, смерть той женщины, по свидетельству полицейских медиков, наступила примерно две или три недели назад. Не волнуйтесь, мисс Крэкенторп, предоставьте все это нам. – И небрежно прибавил: – Вы советовались с мистером Гарольдом Крэкенторпом. А как насчет вашего отца и других братьев?

– Мне пришлось сказать отцу, конечно. Он очень разволновался. – Она слабо улыбнулась. – Он убежден, что все это подстроено, чтобы выманить у нас деньги. Мой отец очень волнуется из-за денег. Он считает – или делает вид, будто считает, – что он очень беден и должен откладывать каждый пенни. Думаю, у старых людей иногда бывают такие навязчивые идеи. Разумеется, это неправда, у него очень большой доход, и он не тратит и четверти из него – или раньше не тратил, пока не так давно не повысили подоходный налог. Несомненно, у него отложено много денег по запас. – Она помолчала, потом продолжала: – Я рассказала и двум другим братьям тоже. По-видимому, Альфред счел это шуткой, хотя и он тоже подумал, что она почти наверняка самозванка. Седрика это просто не заинтересовало, он склонен к эгоцентризму. Мы предполагали, что наша семья примет Мартину и мы пригласим нашего поверенного, мистера Уимборна.

– А что мистер Уимборн думал по этому поводу?

– Мы не успели обсудить с ним это дело. Мы как раз собирались это сделать, но тут пришла телеграмма от Мартины.

– Вы не предпринимали никаких дальнейших шагов?

– Предпринимала. Я написала на тот адрес в Лондоне с пометкой «переслать адресату» на конверте, но не получила никого ответа.

– Очень любопытное дело… Гм… – Инспектор пристально посмотрел на нее. – Что вы сами думаете об этом?

– Не знаю, что и думать.

– Какова была ваша реакция в то время? Вы считали письмо искренним или были согласны с отцом и братьями? И ваш зять, кстати, что он думал?

– О, Брайан считал это письмо искренним.

– А вы?

– Я… не была уверена.

– А какие чувства оно у вас вызвало, если предположить, что эта женщина действительно была вдовой вашего брата Эдмунда?

Лицо Эммы смягчилось.

– Я очень любила Эдмунда. Он был моим любимым братом. Письмо показалось мне именно таким, какое написала бы такая девушка, как Мартина, при данных обстоятельствах. Описанный ею ход событий был совершенно естественным. Я предположила, что к моменту окончания войны она либо снова вышла замуж, либо была вместе с каким-то мужчиной, который защищал ее и ребенка. Потом, возможно, этот человек умер или оставил ее, и ей показалось правильным обратиться к семье Эдмунда, как он сам того хотел. Письмо мне показалось искренним и естественным, – но, конечно, Гарольд сказал, что если его написала самозванка, то это была женщина, которая знала Мартину и владела всеми фактами, и поэтому могла написать очень правдоподобное письмо. Мне пришлось признать справедливость его утверждения, но все равно…

Она замолчала.

– Вам хотелось, чтобы оно было настоящим? – мягко спросил Крэддок.

Эмма с благодарностью посмотрела на него.

– Да, мне хотелось, чтобы оно было настоящим. Я была бы так рада, если бы у Эдмунда остался сын…

Крэддок кивнул.

– Как вы говорите, письмо на первый взгляд кажется достаточно искренним. Что удивительно – так это последующие события, внезапный отъезд Мартины Крэкенторп в Париж и то, что потом она не давала о себе знать. Вы ответили ей доброжелательно, были готовы принять ее… Почему же тогда, даже если ей пришлось вернуться во Францию, она больше вам не писала? Это в том случае, если она настоящая Мартина. Если же она самозванка, то, конечно, это проще объяснить. Я думал, что вы могли обратиться к мистеру Уимборну, а он предпринял расследование, которое испугало женщину. Но вы мне сказали, что этого быть не могло. Однако возможно, что один из ваших братьев сделал нечто подобное. Возможно, у этой Мартины было такое прошлое, которое не выдержало бы проверки. Она могла предположить, что ей придется иметь дело только с любящей сестрой Эдмунда, а не с упрямыми, подозрительными деловыми людьми. Она, возможно, надеялась получить у вас деньги для ребенка – впрочем, едва ли он теперь ребенок, скорее мальчик лет пятнадцати или шестнадцати, – а вы бы не стали задавать ей вопросов. Но вместо этого она обнаружила, что ей придется столкнуться с чем-то другим. В конце концов, я думаю, возникла бы серьезная юридическая проблема. Если Эдмунд Крэкенторп оставил сына, рожденного в законном браке, он стал бы одним из наследников состояния вашего деда?

Эмма кивнула.

– Более того, как мне говорили, он бы в свое время унаследовал Ратерфорд-холл и землю вокруг него – вероятно, теперь она стала очень ценной территорией под застройку.

Эмма выглядела слегка ошеломленной.

– Да, я об этом не подумала.

– Ну, я бы не стал беспокоиться, – сказал инспектор Крэддок. – Вы правильно поступили, что приехали ко мне и все рассказали. Я наведу справки, но мне кажется вероятным, что нет никакой связи между женщиной, которая написала письмо – и которая, вероятно, пыталась выманить у вас деньги, – и женщиной, чей труп нашли в саркофаге.

Эмма встала и с облегчением вздохнула.

– Я так рада, что рассказала вам… Вы были так добры…

Крэддок проводил ее до двери, потом позвонил детективу-сержанту Уэтероллу.

– Боб, у меня для вас есть задание. Сходите по адресу Элверс-кресент, дом десять. Возьмите с собой снимок убитой женщины из Ратерфорд-холла. Посмотрим, что вы сможете узнать о женщине, называющей себя миссис Крэкенторп – миссис Мартина Крэкенторп, которая или жила там, или заходила за письмами, между, скажем, пятнадцатым декабря и концом месяца.

– Хорошо, сэр.

Крэддок занялся другими делами, которые ждали его внимания на письменном столе. Во второй половине дня он отправился к театральному агенту, с которым дружил. Его расспросы ничего не дали.

Позже, когда инспектор вернулся в свой кабинет, он нашел на письменном столе телеграмму из Парижа.

Ваши сведения могут относиться к Анне Стравинской из «Балета Марицкой». Предлагаю вам приехать. Дессэн, префектура.

Крэддок вздохнул с большим облегчением, и лицо его прояснилось.

Наконец-то! Конец, подумал он, сказке о Мартине Крэкенторп… Инспектор решил отправиться ночным паромом в Париж.

I

– Так любезно с вашей стороны пригласить меня на чай, – сказала мисс Марпл Эмме Крэкенторп.