Агата Кристи - В 4:50 с вокзала Паддингтон

– А вы не можете сделать еще один шаг, поставив себя на место убийцы, и сказать, где он сейчас находится?

Мисс Марпл вздохнула.

– Увы. Представления не имею. Ясно только, что этот человек либо жил какое-то время в Резерфорд-Холле, либо досконально изучил его.

– Согласен. Но область поисков открывается, таким образом, весьма обширная. Одних работниц приходящих там перебывала целая череда. Прибавьте к этому «Женский институт», а еще раньше – уполномоченных по гражданской обороне. Ни для кого из них и Долгий амбар с саркофагом, и где хранится ключ – не секрет. Да и вообще вся обстановка в имении известна каждому в округе. Кому угодно из здешних жителей могла прийти мысль, что это подходящее местечко для его целей.

– Вот именно. Я очень хорошо понимаю, какие перед вами трудности.

Краддок сказал:

– Мы не сдвинемся с мертвой точки, покуда не установим личность убитой.

– А это может тоже оказаться совсем непросто?

– Да нет, в конце концов – справимся. Сейчас мы занимаемся проверкой всех сообщений о пропавших женщинах, подходящих по возрасту и внешним приметам. Пока ничего обнадеживающего нет. Согласно заключению медицинской службы, ей было лет тридцать пять, здоровая, возможно – замужняя, как минимум один раз рожала. Меховое пальто на ней дешевое, куплено в лондонском магазине. Их сотни таких продано за последние три месяца, процентов шестьдесят – блондинкам. По фотографии никто из продавщиц убитую не вспомнил и вряд ли вспомнит, если покупка была сделана в канун Рождества. Другие вещи на ней по преимуществу иностранного производства, куплены большей частью в Париже. Метки из английских прачечных не обнаружены. Мы связались с Парижем, там для нас тоже проводят необходимую проверку. Рано или поздно, конечно, кто-нибудь да объявится с сообщением о пропавшей родственнице или жиличке. Это всего лишь вопрос времени.

– А пудреница не пригодилась?

– Нет, к сожалению. На rue de Rivoli [6] такие сотнями продаются за бесценок. Вам, кстати, следовало немедленно передать ее в полицию, или, вернее, это должна была сделать мисс Айлзбарроу.

Мисс Марпл покачала головой.

– Но ведь в то время и вопрос так не стоял – что совершено преступление, – заметила она. – А если молодая особа, упражняясь на свежем воздухе с клюшкой для гольфа, находит в высокой траве старую пудреницу, не представляющую особой ценности, разве ей обязательно сразу бежать в полицию со своей находкой? – Мисс Марпл сделала паузу и твердо прибавила: – Я считала, что гораздо разумнее найти сначала труп.

Инспектору Краддоку занятно было услышать эти последние слова.

– Вы, кажется, положительно не питали сомнений, что он будет найден?

– Я была в этом уверена. Люси Айлзбарроу – в высшей степени расторопная и сообразительная особа.

– Да уж, что и говорить! Сокрушительная расторопность, прямо жуть берет! Нет мужчины, который отважился бы жениться на такой девушке.

– Э, не скажите. Но, разумеется, мужчина должен быть особого склада. – Эта тема навела мисс Марпл на размышления. – Как она там, кстати, в Резерфорд-Холле?

– Насколько я могу судить, они попали к ней в полную зависимость. Из рук едят – в буквальном, можно сказать, смысле слова. И, между прочим, ничего не знают о том, что она как-то связана с вами. Мы умолчали об этом.

– Она никак со мной не связана. То, что я поручала ей, она выполнила.

– То есть при желании могла бы в любую минуту заявить, что уходит?

– Да.

– И тем не менее продолжает там оставаться. Почему?

– Она со мной не делилась мотивами. Она достаточно умна. Подозреваю, что ей стало интересно.

– Что интересно – проблема? Или семья?

– Допускаю, – сказала мисс Марпл, – что отделить сейчас одно от другого довольно трудно.

Краддок прищурился.

– Вы имеете в виду что-то конкретное?

– Нет, нет, помилуйте, – что вы!

– А по-моему – да.

Мисс Марпл покачала головой.

Дермот Краддок вздохнул.

– Стало быть, ничего мне не остается, кроме как, выражаясь официальным языком, проводить расследование. Скучно полицейскому жить на свете!

– Вы добьетесь результатов, я уверена.

– Не подкинете ли идейку? Из области домыслов по вдохновению?

– Были у меня кой-какие соображения, – уклончиво отвечала мисс Марпл. – Взять, например, театральную труппу. Гастроли, переезды с места на место, оторваны от дома. В таких условиях гораздо меньше вероятности, что молодой актрисы хватятся.

– Да. Пожалуй, что-то в этом есть. Обратим особое внимание на эту сторону вопроса. – Он помолчал. – Чему вы улыбаетесь?

– Просто подумала, – сказал мисс Марпл, – какое будет лицо у Элспет Магликадди, когда ей скажут, что мы нашли труп!

– Так! – произнесла миссис Магликадди. – Ну и ну!

Других слов она не находила. Молча смотрела то на речистого симпатичного молодого человека, который пришел к ней в дом, предъявив официальный документ, то на принесенную им фотографию.

– Да, точно, – заговорила она, вновь обретя дар речи. – Она самая. Бедняжка. Ну что же, должна сказать, я рада, что вы нашли ее тело. Ведь мне не верили – ни единому моему слову! Ни полицейские, ни служащие железной дороги – никто. Очень обидно, когда тебе не верят. Ладно, по крайней мере не упрекнут хотя бы, что я не сделала всего, что в моих силах.

Симпатичный молодой человек отозвался на это сочувственными и одобрительными звуками.

– Так где, говорите, нашли тело?

– В амбаре. В имении Резерфорд-Холл на окраине Бракемптона.

– Не слышала о таком. Как же оно туда попало, интересно знать?

Молодой человек ничего не ответил.

– Нашла-то, вероятно, Джейн Марпл? Кто-кто, а Джейн найдет, будьте уверены.

– Труп, – сказал молодой человек, сверяясь с записями в своем блокноте, – был обнаружен некой мисс Люси Айлзбарроу.

– Тоже первый раз слышу, – сказала миссис Магликадди. – И все же, думается, без участия Джейн Марпл тут не обошлось.

– Во всяком случае, миссис Магликадди, вы подтверждаете, что на фотографии именно та женщина, которую вы видели в поезде?

– Когда ее душил мужчина. Да, подтверждаю.

– А вы могли бы описать этого мужчину?

– Он был высокого роста, – сказала миссис Магликадди.

– Да?

– И темноволосый.

– А еще?

– Это все, что я могу сказать. Он стоял спиной ко мне. Лица я не видела.

– Вы бы узнали его при встрече?

– Конечно, нет! Он же спиной стоял. Лица не было видно.

– И не представляете себе, какого он возраста?

Миссис Магликадди подумала.

– Нет – так, чтобы говорить с определенностью… Словом, не знаю. Почти уверена, что не очень молод. Плечи – осанка зрелого человека, если я понятно выражаюсь. – Молодой человек кивнул. – Что-нибудь тридцать с хвостиком, точнее сказать не берусь. Я на него не очень-то и смотрела, понимаете. Все на нее – на эти руки у нее на шее и на это ее лицо посиневшее… Знаете, оно мне до сих пор изредка снится.

– Воображаю, что вам пришлось в связи с этим пережить, – сказал сочувственно молодой человек. Он захлопнул блокнот. – Когда же вы возвращаетесь в Англию?

– Недели через три, не раньше. В этом ведь нет необходимости, правда?

– Нет, никакой, – поспешил он уверить ее. – В настоящее время от вас ничего не требуется. Другое дело, если дойдет до ареста…

На том и закончилась их беседа.

С очередной почтой пришло письмо от мисс Марпл. Остроконечные, неразборчивые буквы, там и сям подчеркнуто жирной чертой. Миссис Магликадди, с ее многолетним опытом, не составило труда прочесть его. Мисс Марпл подробнейшим образом описывала приятельнице все случившееся, и та с удовлетворением пожирала глазами каждое слово.

Они с Джейн все-таки им показали!

– Просто-напросто отказываюсь вас понимать, – проговорил Седрик Кракенторп.

Он устроился на полуразрушенной стенке давно пустующего свинарника и посмотрел в упор на Люси Айлзбарроу.

– Что вы отказываетесь понимать?

– Что вы здесь делаете.

– Зарабатываю себе на жизнь.

– Служа в прислугах? – уронил он пренебрежительно.

– Вы отстали от жизни, – сказала Люси. – Помощница по хозяйству, вот я кто, домовод-профессионал или та, кого сам бог послал, и главным образом – последнее.

– Не может вам быть по душе все, чем вы вынуждены заниматься, – и стряпать, и стелить постели, елозить по комнатам с пылесосом и окунать руки по локоть в сальные обмылки.

Люси рассмеялась.

– Отдельные частности – да, пожалуй, но стряпня удовлетворяет мою потребность в творчестве, а нечто во мне прямо-таки упивается наведением чистоты и порядка.

– Ну, а мне в жизни всегда сопутствуют грязь и беспорядок, – объявил Седрик. – И мне так нравится, – прибавил он с вызовом.

– Да уж, оно и видно.

– У меня на Ивисе обзаведение в халупе нехитрое, без выкрутасов. Три тарелки, две чашки с блюдцами, кровать, стол, пара стульев. Повсюду пыль, следы краски, обломки камня – я занимаюсь не только живописью, но и ваянием – и никому не разрешается ничего пальцем тронуть. Женщину я туда близко не подпущу.

– Ни в каком качестве?

– На что это вы намекаете?

– Как-то естественно предположить, что у мужчины со столь артистическими наклонностями должна быть и интимная жизнь.

– Моя интимная жизнь, как вы изволили выразиться, мое личное дело, – отвечал с достоинством Седрик. – А женщину близко не подпущу в присущем ей качестве – прибираться, командовать и вмешиваться во что не просят.

– Вот бы руки приложить к вашей халупе! – сказала Люси. – Вдохновляющая была бы задача.

– Не выйдет, руки-то коротки!

– Да, наверно.

Из стенки свинарника посыпались кирпичи. Седрик повернул голову, вглядываясь в его заросшие крапивой недра.