— Нет, нет. Я совсем другое имею в виду. О, как же трудно мне обо всем этом говорить. Дело в том, что мальчики угнали многое из этой истории. Они рассказали мне, что женщина, та убитая женщина… Полиция считает, что она француженка, которую ваш брат, убитый на войне, знал во Франции. Так ли это?

— Пока это только версия, — сказала Эмма, и голос ее чуть дрогнул.

— Но почему… почему полиция думает, что это Мартина? Нашли у нее какие-нибудь документы или письма?

— Нет, ничего. Но дело в том, что я немного раньше получила письмо от Мартины.

— Вы получили письмо от Мартины?

— Да, она писала, что находится в Англии и хотела бы увидеться с нами. Я ответила согласием. Но потом пришла телеграмма, в которой Мартина сообщала, что снова возвращается во Францию. Возможно, она действительно уехала во Францию. Мы этого не знаем. Но затем здесь нашли конверт с ее адресом. Очевидно, она все же приезжала сюда. Но все-таки я никак не могу понять…

Эмма замолчала. Леди Стоддат-Уэст быстро продолжила ее мысль:

— Вы никак не можете понять, какое мне до этого дело? Когда я услышала всю эту историю от мальчиков, я решила приехать и убедиться, насколько все это верно. Потому что, если так…

— Что же тогда? — спросила Эмма.

— Тогда я должна сказать то, что никогда не собиралась вам рассказывать. Дело в том, что я — Мартина Дюбуа.

Эмма остановила на ней свой взгляд так, как будто никак не могла осознать смысл сказанных ею слов.

— Вы! — воскликнула она. — Вы — Мартина?

Ее собеседница энергично кивнула головой.

— Да, да. Я встретилась с вашим братом Эдмундом в первые дни войны. В то время он был расквартирован в нашем доме. Ну, а остальное вы знаете. Мы любили друг друга, собирались пожениться. Потом началось отступление к Дюнкерку. Сообщили, что Эдмунд пропал без вести. Позднее подтвердили, что он был убит. Я не стану рассказывать вам о том времени. Все давно прошло. Но хочу вас заверить, что я очень любила Эдмунда… Ну, а потом настали жестокие будни войны. Немцы оккупировали Францию. Я стала сражаться в Сопротивлении. Была среди тех, кого назначили для переправы англичан через Францию в Англию. И вот таким образом я встретила своего теперешнего мужа. Он был офицером военно-воздушных сил и был сброшен с парашютом во Францию для выполнения специального задания. Когда война кончилась, мы поженились. Иногда я думала о том, стоит ли мне написать вам или приехать повидаться. Но решила, что этого делать не нужно. Ничего хорошего это бы все равно не дало, думала я, лишь взбудоражило бы прежние воспоминания. У меня уже устроена новая жизнь, и воскрешать в памяти прошедшее не хотелось.

Она помолчала немного, а потом продолжала:

— Должна вам сказать, что мне доставила необыкновенное удовольствие дружба Джеймса с Александром — племянником Эдмунда. Александр очень похож на Эдмунда. Я думаю, что и вы сами заметили это. Мне показался счастливым стечением обстоятельств тот факт, что Джеймс и Александр так подружились.

Она наклонилась к Эмме и положила руку ей на плечо.

— Теперь вы понимаете, дорогая Эмма, что когда я услышала об убийстве, о том, что подозревают в убитой женщине Мартину, я решила приехать и рассказать правду. Или я, или вы должны сообщить об этом в полицию. Кем бы ни была убитая женщина, она — не Мартина.

— Я до сих пор не могу поверить, — проговорила Эмма, — что вы и есть та самая Мартина, о которой мне писал Эдмунд.

Она вздохнула, покачала головой, а потом вдруг нахмурилась, и на лице ее появилась растерянность.

— Но я что-то не понимаю. Так это не вы написали мне письмо?

Леди Стоддат-Уэст энергично покачала головой.

— Нет, конечно. Я вам никогда ничего не писала.

— Но тогда… — Эмма остановилась.

— Тогда это сделал кто-то, выдававший себя за Мартину и, очевидно, желавший получить с вас деньги.

Эмма медленно произнесла:

— Я думаю, что были люди, которые все знали?

— Да, возможно. — Она пожала плечами. — Но у меня не было тогда близких друзей или людей, очень хорошо меня знавших. А после того, как я приехала в Англию, я вообще никому ничего не рассказывала. Но почему же все-таки этот человек ждал так долго? Странно, очень и очень странно.

— Я сама ничего не понимаю, — сказала Эмма. — Надо срочно сообщить обо всем инспектору Крэддоку.

Она посмотрела на свою гостью, и глаза ее вдруг потеплели.

— Я так рада, дорогая, что наконец-то познакомилась с вами.

— И я тоже. Эдмунд так часто говорил мне о вас. Он вас очень любил. Я счастлива в своей настоящей жизни, но все равно никак не могу совсем позабыть то, что было.

Эмма откинулась назад, на подушки, и глубоко вздохнула.

— Теперь немного легче, — проговорила она.

— Ведь пока думали, что убитая — Мартина, вся эта история казалась связанной с нашей семьей. А сейчас у меня гора свалилась с плеч.

Глава 23

Секретарша Гарольда Крекенторпа, как всегда подтянутая, внесла в его кабинет чашку чая, которую он обычно выпивал в полдень.

— Спасибо, мисс Элис. Сегодня я уеду домой рано.

— Я уверена, что вам вовсе не следовало сегодня приходить, мистер Крекенторп, — сказала мисс Элис. Вы все еще выглядите очень слабым.

— Я хорошо себя чувствую, — попробовал улыбнуться Гарольд Крекенторп. На самом же деле чувствовал он себя отвратительно. Несомненно, был момент, когда состояние его здоровья внушало большие опасения. Хорошо, что все уже позади.

«Очень странно, — подумал он с грустью, — Альфред не выжил, а старик сумел выкрутиться. Вообще-то говоря, что он собой представляет теперь? Сколько отцу лет — семьдесят три или семьдесят четыре? Все время болеет, лежит в постели. И уж если кому-то суждено умереть, то, конечно, им должен был оказаться старик. Но нет. Получилось так, что умер Альфред, Альфред — здоровый и выносливый парень. С ним раньше никогда ничего не случалось».

Он откинулся в кресле и вздохнул. Секретарша, конечно, права. Ему еще плохо, да и ко всему какая-то апатия, но все же он пересилил себя, приехал в контору. Необходимо узнать, как идут дела. Только узнать и уехать обратно, домой. Он огляделся. Да, все здесь говорило о процветании. А если у вас вид процветающего человека, то люди думают, что вы на самом деле процветаете. Пока еще не просочились слухи о его финансовой неустойчивости. И тем не менее, крах не за горами. Вот если бы вместо Альфреда умер отец! Но он как будто даже расцвел от мышьяка. Да, вот если бы отец не сумел перенести отравления, тогда отпали бы и всякие заботы.

А пока самое главное — не показывать другим своего беспокойства. У него внешность процветающего человека. Не то, что у бедняги Альфреда. Тот всегда казался потрепанным и беспомощным. Да так оно и было на самом деле. Один из жалких спекулянтов, игравший на бирже, никогда смело не бравшийся ни за одно крупное денежное дело. В одном месте его видели среди темных личностей, в другом — занимавшимся сомнительными делами. И хотя он никогда не попадался, не привлекался к судебной ответственности, он всегда был близок к этому. И где он только находил такие мерзкие дела? Вывали у него короткие промежутки изобилия, а потом он снова опускался. Никаких перспектив на будущее. И, думая об этом, нельзя сказать, что смерть Альфреда — великая потеря. Он никогда особенно не любил Альфреда. И вот теперь, когда Альфред ушел с дороги, доля капитала, которая перейдет к нему от деда, значительно увеличится, потому что капитал придется делить не на пять частей, а на четыре. Да, это немного лучше.

Лицо Гарольда посветлело. Он встал, взял шляпу и пальто и вышел из конторы. Лучше поскорее забыть обо всем. Ведь он пока еще недостаточно хорошо себя чувствует. Машина ждала его у подъезда.

Дарвин, его слуга, открыл дверь.

— Только что приехала ее милость, сэр, — сказал он.

С минуту Гарольд смотрел на него, ничего не понимая. Алиса! Он совершенно забыл об этом. Хорошо еще, что Дарвин предупредил. Было бы совсем неловко, если бы, поднявшись наверх и увидев ее, он сделал удивленное лицо. Конечно, думал он, дело вовсе не в этом. Ни у Алисы, ни у него уже нет больше заблуждений насчет чувств, которые они питали друг к другу.

Алиса являлась для него человеком, совершенно не оправдавшим надежд. Он и раньше не сильно-то любил ее. Конечно, ее семья и связи бесспорно оказались полезными. Хотя и не настолько полезными, как могли бы быть. Когда он женился на Алисе, то думал о положении своих будущих детей, о том, что его сыновья будут иметь весьма приятных родственников. Но не было ни сыновей, ни даже дочерей. Он и Алиса с годами просто терпели друг друга. Большую часть года она жила со своими родственниками, а зимой обычно уезжала на Ривьеру. Ее это устраивало, а его не беспокоило.

И вот теперь он поднялся наверх в гостиную и поздоровался с изысканной педантичностью.

— Итак, вы вернулись, моя дорогая… Прошу прощения, никак не мог вас встретить, меня задержали в Сити. Но вот домой я постарался приехать пораньше. Как было в Сан-Рафаэле?

Алиса стала рассказывать о Сан-Рафаэле. Была она худощава, с волосами песочного цвета. Красивой формы нос и отсутствующие карие глаза. Говорила она благовоспитанным, монотонным и даже несколько унылым голосом.

— Поездка обратно домой прошла сносно, правда, Ла-Манш сейчас немного бурный. И, как всегда, таможенный досмотр в Дувре очень утомителен.

— Нужно было лететь самолетом, — вставил Гарольд. — Это проще.

— Но я не люблю летать. Полет меня раздражает.

— Но экономит время, — сказал Гарольд.

Леди Алиса Крекенторп ничего не ответила. Возможно, для нее никогда не стоял вопрос экономии времени, скорее наоборот, была проблема, как убить его. Она вежливо спросила мужа о самочувствии.