14 августа 1913 г.


Милостивый государь!

Во вчерашнем номере Вашей газеты мистер Рональд МакНейл называет проект туннеля под проливом «безумием». Осмелюсь предположить, что когда он будет осуществлён, грядущие поколения смогут охарактеризовать таким образом необоснованные и даже неприличные страхи, которые в течение столь долгого времени мешают осуществлению грандиознейшего предприятия, которое, несомненно, послужит нашим национальным интересам.

Мистер Мак-Нейл утверждает, что с тех пор, как этому вопросу много лет назад было отказано в рассмотрении, возникли лишь два новых фактора: договор о дружбе и сотрудничестве с Францией и изобретение аэроплана. Мне кажется, существуют и более важные соображения. Всеми признан тот факт, что главная опасность, которая может грозить нашей стране в военное время, состоит в возможном прекращении (или сокращении до критической степени) поставок продовольствия. Авторитетные источники утверждают, что одно-единственное поражение на море может повлечь за собой нашу безоговорочную капитуляцию. В последние годы мы наблюдали, как в Европе развиваются новые мощные морские державы и вместе с тем формируется такая политическая ситуация, в которой эти державы могут оказаться во враждебном нам лагере. Туннель, несомненно, уменьшит трудности, связанные с продовольственными поставками через Марсель (поскольку свяжет нас со всем Средиземноморским бассейном), да и в случае морских побед будет полезен тем, что избавит флот от необходимости защищать торговые суда (которая весьма сокращает его боевой потенциал).

Предположим, что в силу каких-то обстоятельств британские войска придётся переправить на Континент. Если перед нами встанет столь печальная необходимость, то — учитывая возможности подлодок — трудно представить себе, каким образом можно будет обеспечить прикрытие транспорту, который доставит их на место и продолжит обеспечивать с ними дальнейшую связь. Туннель в такой ситуации принёс бы нам значительное стратегическое преимущество.

Осуществление этого проекта способствовало бы повышению национального благосостояния и, значит, росту государственной мощи. Мало того, что в выигрыше окажется торговля (которая сможет перейти на крупные поставки), так ещё и поток иностранных туристов, что хлынет в направлении Лондона, сможет компенсировать в какой-то степени гигантские финансовые потери от ежегодного вывоза британского капитала.

Что же касается возможности осуществления агрессии в огромную страну через подземную нору 26 миль длиной и примерно столько же метров шириной, то страхи на этот счёт представляются мне фантастическими, тем более что для эксплуатации туннеля неприятелю пришлось бы взять под контроль оба его конца.

Даже в том невероятном случае, если мы поссоримся с Францией, запломбировать вход с нашей стороны не составит большого труда. Обстоятельств же, при которых иная держава сможет захватить оба его конца, вообразить никак невозможно. Если такое случится, это будет означать, что — с туннелем ли, без него — мы обречены на сокрушительное поражение. В то же время, чтобы положить конец страхам, о которых мы слышим время от времени, необходимо принять все необходимые меры военной предосторожности. Вход в туннель в Дувре должен находиться среди укреплённых редутов под прицелом тяжёлых орудий, расположенных на возвышенности. Нетрудно разработать и другие, более строгие меры защиты.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

12 августа

Олимпийские игры

«Таймс»

27 августа 1913 г.


Сэр! С большим интересом я ознакомился с письмом мистера Фредерика Гаррисона о подготовке к Олимпиаде. Разделяя огромное уважение, которое мировая общественность испытывает как к личности мистера Гаррисона, так и к его воззрениям, я надеюсь всё же, что некоторые аспекты обсуждаемой нами проблемы либо ускользнули от его внимания, либо дошли до него в неполном виде.

Апелляционный комитет действительно признал сто тысяч фунтов стерлингов непомерно большой суммой. Нами, однако, было ясно заявлено, что непосредственно на подготовку к Олимпийским играм будет направлена лишь небольшая её часть и что на основе фонда сформируется финансовая основа для общей системы физического воспитания, по отношению к которой критические замечания мистера Гаррисона вряд ли уместны. Не сомневаюсь, что он бы одобрил проект, предусматривающий для малообеспеченных людей возможность заниматься в гимнастических залах и участвовать в игровых видах спорта. На столь раннем этапе развития невозможно привести точные цифры, но в том, что значительная часть фонда будет направлена на эти цели, не приходится сомневаться.

Теперь о расходах, которые неизбежны в преддверии предстоящих Игр. Мистер Гаррисон, судя по всему, полагает, что в составе британской команды будет около ста человек. Если я назову цифру триста, то это будет, пожалуй, ближе к истине. Ведь помимо одиночных соревнований есть ещё и командные: футбол, гимнастика, хоккей, стрельба, гребля. Если мы хотим участвовать в Играх по полной программе, то должны быть готовы обеспечить содержание примерно трёмстам спортсменам.

Мистер Гаррисон должен согласиться с тем, что люди, которые будут защищать честь нашей страны, не должны взвалить на свои плечи ещё и бремя финансовых расходов. Спортсменов необходимо доставить в Берлин и обратно, обеспечить им на время Игр комфортное проживание и правильное питание в условиях постоянного повышения цен. Только на это уйдёт не меньше семи-восьми тысяч фунтов. Как ещё, полагает мистер Гаррисон, собрать эти деньги, если не прямым обращением к общественности за поддержкой? Может ли он предложить другой путь?

Обсуждая вопрос подготовки к Олимпиаде в целом, мистер Гаррисон мрачно живописует «армию профессиональных тренеров», рыщущую по стране в поисках лучшей молодёжи, которую нам придётся в течение долгого времени тренировать и содержать. Убеждён, что люди, занимающиеся подготовкой к Играм, осудили бы подобное положение дел с той же горячностью и что его опасения на этот счёт совершенно беспочвенны[32].

Никакой «армии» тренеров нет и быть не может. Суть проекта спортивного развития состоит в организации спортивных комплексов там, где они отсутствуют (во всём Лондоне найдётся много ли мест, где может провести тренировку метатель молота?), в создании условий для развития зимних видов спорта, закупке оборудования для тех, кто не имеет возможности сделать это самостоятельно, и наконец, в приведении всех видов спорта к соответствию олимпийским критериям. Такое возможно лишь в том случае, если спортсменам за победу в соревновании будут вручаться специально подготовленные медали и призы. Может показаться, будто такая программа развития не предусматривает больших расходов, но это только если рассматривать каждый случай в отдельности. Олимпийскому фонду придётся отвечать на запросы из разных концов Великобритании и Ирландии, так что сумма в результате выйдет значительная.

Давайте проследим эволюцию юного спортсмена, в отношении коего у мистера Гаррисона возникает столько неприятных предчувствий. Заметив его (скорее всего, на одном из юношеских соревнований, где такие, как он, не останутся в тени признанных мастеров), представители его любительской организации сообщат о своём открытии общенациональной Любительской ассоциации легкоатлетов, с которой держат прямой контакт. Если спортсмен продолжит выступать успешно, его начнёт консультировать один из профессиональных тренеров, каковых по всей стране, возможно, не наберётся и полдюжины. Консультации будут касаться в основном поддержания формы — точно так же в крикете любитель получает наставления от профессионала. Заявив о своих претензиях на право представлять страну в своей дисциплине, спортсмен начнёт тренировки в составе сборной (как Varsity Blue — в гребле), где его будут курировать уже самые лучшие профессионалы. Всё это время (за исключением только последней недели перед началом соревнований) он будет продолжать трудиться на основном месте работы, ни в коем случае не получая никаких дополнительных выплат, прямых или косвенных. Есть ли во всём этом нечто такое, что подтверждало бы унылую перспективу развала лёгкой атлетики, обрисованную мистером Фредериком Гаррисоном?

Если мистер Гаррисон имел в виду, что нам вообще не стоило бы участвовать в Олимпиаде, то заявив об этом прямо, он обрёл бы немало единомышленников. Могу предложить для рассмотрения три возможных для нас пути. Во-первых, опасаясь поражения, можно было бы отказаться от участия в Олимпиаде, предоставив возможность колониям праздновать свои победы под Юнион-Джеком. Мистер Фредерик Гаррисон, как настоящий спортсмен, несомненно, этого бы не одобрил. Во-вторых, можно продолжать подготовку кое-как, от случая к случаю, и после этого скатиться вниз с третьего места, которое мы сейчас занимаем. Наверняка это также не удовлетворило бы мистера Гаррисона.

Остаётся третий путь: провести подготовку тщательно и умело, выявить все имеющиеся у нас таланты и создать для их развития самые лучшие условия. Взглянув на имена тех, кто взял бразды управления этим процессом в свои руки, мистер Гаррисон должен будет признать: эти люди способны изыскать средства для достижения поставленной цели и истратить их умно, в соответствии с лучшими традициями нашего любительского спорта.

На какие результаты способны наши спортсмены без достаточной общенациональной поддержки, мы увидели год назад в Стокгольме. Несомненно, мистер Гаррисон не хотел бы, чтобы и в Берлине повторилось то же самое. Можем ли мы избежать фиаско, если не приступим к систематической и тщательной подготовке, которая в конечном итоге потребует финансовых затрат?

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Фринтон, 26 августа