«Дэйли телеграф»

11 июня 1907 г.


Сэр! Отвечая на вопрос мистера Ф. Смита, мистер Гладстон, если верить сообщениям, появившимся в печати, заявил следующее: «Эти письма сами по себе вошли в число документов обвинения, и жюри вынесло свой вердикт после самого тщательного ознакомления с ними». Но дело в том, что именно этот вердикт (обвинявший мистера Эдалджи в том, что он убил лошадь) был затем отменён. Я хотел бы особо подчеркнуть этот факт, ибо неосведомлённый человек, ознакомившись с ответом министра внутренних дел, может подумать, будто бы вердикт, о котором идёт тут речь, прямо обвиняет мистера Эдалджи в том, что он был автором анонимных писем (именно об этом у нас и идёт спор). Но даже если это обвинение (так и не предъявленное открыто), справедливо, отсюда — о чём и напоминает нам Комиссия — вовсе не следует, что мистер Эдалджи уличён в убийстве лошади. Мировой судья из Стаффорда, ныне покойный Мэтт Ф. Блэкистон сообщил в письме преподобному С. Эдалджи: «Присяжные рассмотрели лишь вопрос об убийстве лошади, и отклонили вердикт виновности. К второму вопросу — об истинном авторе писем — жюри после этого уже не возвращалось».

Итак, становится ясно, что молодой квалифицированный специалист пережил три года тюремного заключения, отлучён от работы и стоит перед угрозой финансового краха, став жертвой обвинения, которое в суде даже и не рассматривалось. Совесть нашей общественности не может оставаться спокойной до тех пор, пока по вопросу об авторстве писем не будет проведено специальное расследование, организованное при должном соблюдении интересов мистера Эдалджи. Только в этом случае его консультанты смогут наконец предоставить неопровержимые доказательства того факта, что обсуждаемые письма не написаны и не могли быть написаны им.

Только что я ознакомился с весомым (и изложенным весьма обстоятельно) мнением на этот счёт доктора Линдсея Джонсона, известного эксперта, помогавшего мэтру Лабори разрешить загадку дела Дрейфуса. Как и тогда, Линдсей Джонсон теперь спроецировал с помощью двух ламп фотографические позитивы писем на экран в 20–50-кратном увеличении. Установив один из фонарей на стойке, подвижной в плоскости азимута, он получил возможность выбрать отдельное слово и сравнить его с любым другим в том же тексте. С помощью этого метода можно проследить даже сердцебиение пишущего; во всяком случае, более точного анализа почерков никогда прежде не проводилось.

Доктор Джонсон изложил свои выводы под несколькими заголовками, но я хотел бы сейчас коснуться той их части, которая прямо относится к вопросу, мог ли Джордж Эдалджи быть автором писем 1903 года, подписанных именем «Greatorex». Ознакомлю читателя лишь с некоторыми выводами этого объёмистого и подробного отчёта. «Документы, подписанные «Edalji» и «Greatorex» не имеют друг с другом ничего общего. Автор первой группы писем — образованный человек, не допускающий грамматических и стилистических ошибок. Почерк здесь установившийся; ясно, что автор привык писать непрерывно в течение многих лет — одинаковые слова выписаны идентично (характеризуя пишущего как человека основательного и последовательного в своих привычках), все точки на местах. «Greatorex» писал судорожно и, по-видимому, с намерением изменить почерк. Этот человек явно необразован и в своих привычках непоследователен. Знаки препинания в письме практически отсутствуют».

Описав результаты проведённого им детального сравнения многочисленных букв и отметив всё то, чем два почерка радикально отличаются друг от друга, доктор Линдсей Джонсон продолжает: «Приводить и дальше примеры нет необходимости, потому что, как ни взгляни, между двумя письмами невозможно найти ничего общего. Что касается сердцебиения, то, рассмотрев письма под сильным увеличением, я насчитал 78 ударов пульса в тринадцати словах. В почерке Эдалджи постоянный подсчёт ударов оказался неосуществим. Это свидетельствует о том, что аноним выписывал в среднем по 13 слов в минуту (если пульс 75–80 ударов в минуту принять за нормальный), в то время как Эдалджи более твёрдой рукой писал намного быстрее. Могу предположить (теперь уже не столь категорично), что один автор (Эдалджи) — человек воздержанный, а другой — распущенный и склонный к выпивке».

Убедительно доказав, что мистер Эдалджи не писал писем, за которые понёс столь жестокое и несправедливое наказание, доктор Линдсей Джонсон в заметке под отдельным заголовком рассказывает о серии анонимных писем («Письма Мартина Молтона» — так можно было бы озаглавить эту часть его сообщения). Начало её прослеживается в 1892 году, а источник — где-то в районе одной из школ Уолсолла (тогда это было, очевидно, мальчишеской шалостью). Анонимное письмо, полученное мною на прошлой неделе, судя по всему, имеет к этой серии непосредственное отношение. Во всяком случае, доктор Джонсон делает вывод о том, что оно и письма Мартина Молтона написаны, несомненно, одной рукой. К рассмотрению его был также предложен вопрос о соответствии почерка Мартина Молтона тем письмам 1903 года, за которые пострадал мистер Эдалджи. Вопрос в высшей степени важный. А вот что говорится об этом в заключении эксперта: «Мы замечаем, что из 34 больших и малых букв алфавита 20 очень похожи, 8 обладают некоторым сходством, 2 сходны совсем незначительно и 4 выглядят совершенно по-разному. Но из этих 4 букв 3 встречаются исполненными в двух разных интерпретациях, первая из которых отмечена сходством, а вторая — нет, потому что буквы здесь изменены умышленно. Что же касается четвёртой буквы, «t», то с её помощью автор явно пытался ввести нас в заблуждение. Таким образом, мы практически доказали, что автор всех этих писем, равно как и тех, что были подписаны «Greatorex», есть одно лицо».

В прилагаемом письме доктор Линдсей Джонсон замечает: «Я сознательно не стал читать Ваших газетных статей, чтобы подойти к проблеме непредвзято». Вряд ли стоит напоминать читателям «Дэйли телеграф» о том, что выводы, к которым пришёл эксперт, совпадают с моими собственными, хотя и основываются на более тщательном и сложном методе рассмотрения писем. Об основательности полученного мною сообщения свидетельствует хотя бы тот факт, что оно занимает 19 рукописных страниц. Должен добавить, что доктор Линдсей Джонсон выполнил эту весьма трудоёмкую работу без оплаты или вознаграждения.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Андершоу, Хайндхэд, Хаслмир

10 июня 1907 г.

К предстоящим дебатам по делу Эдалджи

«Дэйли телеграф»

25 июня 1907 г.


В связи с предстоящими дебатами по делу Эдалджи Комитет адресует членам Парламента следующий меморандум.

Поскольку вопрос о выделении мистеру Джорджу Эдалджи денежной суммы в качестве компенсации неминуемо будет рассматриваться в свете принятия проекта государственного бюджета на будущий год, наш Комитет хотел бы напомнить Вам основные положения занимаемой нами позиции.

Джордж Эдалджи был осуждён за убийство лошади.

Это обвинение было с него снято.

Следовательно, он невиновен.

Проведя три года в тюрьме, он требует компенсации, поскольку его карьере был нанесён непоправимый ущерб.

Ему в таковой отказывают на том основании, что он будто бы написал какие-то анонимные письма.

Обвинение, решительно отвергаемое им самим, его родителями и друзьями, в суде рассмотрено не было.

Таким образом, человек понёс суровое наказание по недоказанному обвинению, что противоречит английскому закону.

Исчерпав все возможные средства, мы хотели бы просить всех членов Палаты общин вне зависимости от партийной принадлежности оказать, насколько это возможно, давление на министерство внутренних дел с тем, чтобы исправить причинённую несправедливость. Подписи членов комитета поддержки Эдалджи:

Дж. Льюис, Г. Воулс, Ч. Коллинз, А. Конан-Дойль, Джером К. Джером, Дж. Голл Ричардсон (почётный казначей)

Эли-плэйс, Холборн, 24 июня

Дело Джорджа Эдалджи (2)

«Дэйли телеграф»

20 июля 1907 г.


Сэр! В ответ на превосходное выступление мистера Ф. Э. Смита, рассказавшего о беззаконии, допущенном в отношении Джорджа Эдалджи, мистер Гладстон заявил, что Палата общин не должна превращаться в апелляционный суд. Куда в таком случае нам обратиться? Значит, в Англии нет учреждения, в котором мы смогли бы добиться справедливости? Таковым следовало бы стать министерству внутренних дел, но его собственное поведение заслуживает особого судебного разбирательства.

Мистер Гладстон ссылается на вердикт стаффордширского состава присяжных, прекрасно зная, что с тех пор возникло немало новых обстоятельств, важнейшее из которых — тот факт, что, пока мистер Эдалджи находился в тюрьме, преступления возобновились. Но, оказывается, и этого мало! Вспомним, какому обилию презрительных насмешек подверглось у нас французское правосудие, под тем же смехотворным предлогом отказывавшееся пересмотреть дело Дрейфуса. Поразительно, но та же самая история, пусть не в столь грандиозном масштабе, вновь перед нами: тут и подделка почерка, и круговая порука чиновничества, и ссылки на прежнее решение суда присяжных. Осудив столь сурово в своё время французские правоохранительные органы, что теперь мы должны сказать о своих собственных? Тогда справедливость восторжествовала, и единственным преступником для истории остался человек, который неправильно вёл дело. Так будет и на этот раз.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

«Регент-отель»,

Ройал-Лемингтон Спа

Дань уважения Дорандо

«Дэйли мэйл»

25 июля 1908 г.


Сэр! Позвольте мне сделать небольшое дополнение к отчёту о состязании по бегу, прокомментировать которое я имел честь на другой странице «Дэйли мэйл».