— Да. Но сейчас вопрос идет о судьбе нашей страны, может быть. Вы можете не бояться никакой ответственности за свои прежние проступки. Но сейчас ваш долг помочь нам всем, что в ваших силах.

— Что же, ладно. — То, что он рассказал в последующие полчаса, было сущей абракадаброй для присутствующих, кроме Марка, но последний слушал его очень внимательно и с полным пониманием дела. — Конечно, я не могу быть уверен, что все это именно так, — сказал наконец Грэй, но если Бренн идет на все это только ради того, чтобы удостовериться, что он в состоянии стать хозяином на рынке синтетических материалов, то похоже, что в этом что-то есть. Никакие особые подробности открытия Гарнетта мне неизвестны. Думаю, что и никто другой такой информацией не располагает. Гарнетт говорил, что, кроме меня, он ни с кем больше не делился.

— Ну, спасибо! — Лофтус поднялся. — Однако, я должен вас предупредить, что вы должны быть очень осторожны. Если Бренн узнает, что вы помогаете нам, он начнет охоту за вами.

— А! Я теперь на седьмом небе! — беззаботно сказал Грэй. — Вряд ли хоть что-то может меня потревожить.

В этот миг сверху раздался такой отчаянный женский вопль, что краска схлынула со щек Грэя. Хэммонд бросился к двери и распахнул ее. На лестнице раздались торопливые шаги, и голос Дэйла встревоженно произнес:

— Что стряслось?

На лестнице стояла Памела Мандино. Лицо ее было белым от ужаса, она задыхалась, не в силах вымолвить ни слова.

Хэммонд перемахнул через перила и помчался наверх, за ним Майк. Марк остался с Дэйлом.

Хэммонд толчком распахнул дверь комнаты Мандино.

Старик сидел в своем кресле. На коленях у него лежал том Брайля, а руки так естественно покоились на подлокотниках кресла, что еще нелепее и чудовищнее казалось представшее их глазам зрелище: горло Мандино было перерезано от уха до уха.

Глава 16

— Если бы не кое-какие любопытные детали, я решил бы, пожалуй, что он покончил с собой, — сказал вечером Лофтус. — Он мог бы даже уронить нож, которым перерезал себе горло, ведь он лежал на полу около кресла. И сидел он тоже в самой естественной позе. Но тем не менее, кое-что не вяжется. Прежде всего, он вряд ли стал бы перерезать себе горло за чтением книги. Потом, если же ему такую позу придал убийца, то он скорее всего положил бы его руки на книгу. Ведь слепцы читают руками.

Крэйг кивнул.

Лофтус вовсе не забыл, что его друг тоже слеп, он намеренно говорил так грубо, чтобы заставить Крэйга не думать о своей болезни. Оба они понимали, что смерть Мандино привела их к кульминационной точке всего этого странного кровавого дела.

— Я думаю, нам придется согласиться на том, что его убили и потом усадили в такой позе, — сказал Лофтус, — но как убийца мог забраться в дом незамеченным? Есть только один способ сделать это и уйти без помех. — Он помолчал, Крэйг вопросительно повернул к нему голову. — Я только потом это обнаружил. Вокруг дома растет много деревьев. Ветка одного из них вплотную подходит к окну старика. — Лофтус пожал плечами. — Видимо, так убийца и проник в комнату. И, конечно, никто его не мог заметить.

— Это вовсе не обязательно, — спокойно сказал Крэйг. — Все дело в том, почему Мандино убили! Каким образом это было сделано — не так важно.

— Не так важно? — переспросил Лофтус.

— Да, — кивнул Крэйг. — Если мы будем знать причину его убийства, то узнаем и кто убил его. Но самое интересное, что для убийства был выбран самый неподходящий момент, когда это всего труднее было сделать. Ведь ты вчера принял такие меры предосторожности, как никогда раньше, верно?

— Да.

— И все-таки вдруг это стало кому-то совершенно необходимо. Ведь он до этого тоже жил в гостинице, но никаких попыток убить его не было, не так ли?

— Ничего не понимаю.

— Билл, ты дал мне подробное описание помещения, где происходил разговор. Комната Мандино находилась как раз над ним. Тебе известно, что у слепых необычайно обостренный слух. Очевидно, Мандино, сидя в своей комнате, имел возможность услышать, о чем вы говорили. Кто-то знал, что он это слышал, и потому убил его.

— Не может быть!

— Я не хочу сказать, что это единственное объяснение, — сказал Крэйг, — но я думаю, тебе следует расследовать и такую возможность. И сразу хочу сказать тебе, что ты сам подметил необыкновенную перемену в отношениях между Джулией и Грэем. Может быть, за этим что-то кроется? Ты проверил, где была Джулия сегодня днем?

— Нет! Я не могу поверить… Впрочем, извини, я, пожалуй, веду себя наивно. Но Джулия Хартли и такое убийство… нет. Это просто невозможно!

— А ты все-таки проверь!

Лофтус неохотно пообещал сделать это.

Оказалось, что в тот день агенты заметили, как Джулия вышла в сад, а потом неожиданно исчезла между деревьями и больше не показывалась. Лофтус подумал про себя, что это очень странно, особенно если вспомнить, что так же бесследно исчезли некоторое время назад Хартли и миссис Макферлейн.

В отсутствие Джулии Хэммонд тщательно осмотрел ее комнату и в шкафу обнаружил пару изодранных в клочья шерстяных чулок, к ним пристали сосновые иглы. А рядом с гостиницей росли именно сосны. На твидовом костюме, в котором ее видели в то утро, тоже было полно коричневой хвои.

Хэммонд был неприятно поражен своими находками и немедля отправился в гостиницу к Лофтусу.

Карутеро и Эрролы тоже были там, и никому из них, как и Хэммонду, не хотелось верить, что Джулия могла иметь к этому отношение, но…

— Похоже, нам придется ее допросить, — мрачно сказал Лофтус. — Для Грэя это будет ужасным ударом!

— Мне кажется, — спокойно проговорил Карутеро, — что все это преувеличение. Зачем понадобилось вдруг Джулии убивать Мандино? Ведь по всему видно, Бренн потерял к нему всякий интерес. И откуда могла бы она знать, что Мандино услышал то, о чем мы говорили? Нет, по-моему, дело тут совсем не в этом. На мой взгляд, гораздо важнее совсем другое: каким это образом Хартли и миссис Макферлейн сумели ускользнуть от нас с такой легкостью?

— Какое это имеет отношение к убийству Мандино? — спросил Майк.

— А вот какое: они ведь исчезли поистине таинственным образом. А теперь выясняется, что один из обитателей Лидден-хауса исчез оттуда таинственным образом и очутился здесь, в гостинице. Получается, что Джулия Хартли каким-то неведомым образом сумела пробраться из Лидден-хауса в гостиницу. Короче говоря…

— Гостиница! — выдохнул Майк.

— Я очень люблю Марту, — продолжал Карутеро. — И я близок к тому, чтобы возненавидеть себя за вопрос, который я собираюсь задать, ведь они с Джимом просто великолепно ко мне относятся и все такое, и помогают нам, несмотря на явный риск. Но в Сент-Олбанском доме вы столкнулись с хитроумными сооружениями: может быть, есть легкий способ проникнуть из Лидден-хауса в гостиницу, пройдя каким-то подземным туннелем. — Он остановился, чтобы перевести дух. Остальные молча смотрели на него, по лицам их было видно, что его речь для них настоящее потрясение.

— Ну? — спросил он после паузы.

— Дэйлы… — удивленно сказал Лофтус. — Нет, я не могу поверить.

— Да ты просто утратил обычную остроту ума, — быстро сказал Хэммонд. — Ведь именно такое предположение может объяснить тайну убийства. Это бы… — Он внезапно замолчал, быстро подошел к двери, открыл ее, удостоверился, что в коридоре никого нет, вернулся на место и продолжал: — Что же, мне тоже не так-то просто все сообразить. Но мы вполне можем допустить, что Мандино убит потому, что он услышал, о чем мы говорили. Допустим, что Дэйл убил его. В таком случае нам придется допустить, что Дэйл так же подслушивал, о чем мы говорили.

— Каким образом? — быстро спросил Майк.

— Очень может быть, что весь дом оборудован проволокой, которая позволяет подслушивать, что говорится в любой комнате. Разумно, не так ли?

— Настолько разумно, что у меня по спине мурашки забегали, — сказал Майк, озираясь.

— Все это может быть так, а может быть иначе, — сказал Лофтус, вставая и потягиваясь, — мы скоро так совсем потеряем голову, если будем подозревать всех и каждого. Пока что я собираюсь отправиться к Джулии и допросить ее. Интересно, Грэй сейчас там или нет?

— Нет, — сказал Карутеро.

— Ладно. Мы поговорим с ним, когда выслушаем очаровательную Джулию. Я начинаю всерьез побаиваться, что завороженные ее хорошеньким личиком, мы не заметили, что она собой на самом деле представляет. Хотя мне это и очень неприятно думать.

— Я иду с тобой, — сказал Хэммонд.

— Я тоже, — сказал Майк.

— Что же, пошли втроем, — сказал Лофтус, — а ты, Марк, оставайся с Карри.

Марк кивнул.

Лофтус молча посмотрел на них, тихо пробормотав: «Продолжайте разговаривать». Он начал расхаживать по комнате, внимательно рассматривая стены. Поднявшись на цыпочки, он стал рассматривать шнур, на котором висели картины. Поверх шнура в стене виднелись еле заметные трещинки, в одном месте шнур был вдавлен в стену и замазан сверху штукатуркой. Лофтус вынул нож и тупым концом лезвия поскреб штукатурку, шнур выскочил из стены, а за ним потянулся электрический кабель, в него был вделан крошечный микрофон.

Все присутствовавшие подошли к Лофтусу, а Карутеро прошептал на ухо Лофтусу: «Что ты нашел?"

Лофтус пристроил все обратно на место, продолжая в то же время разговор о Джулии Хартли. Он специально вел разговор таким образом, чтобы тот, кто их подслушивает, был сбит с толку. В том, что их постоянно подслушивали, теперь сомневаться не приходилось.

По дороге в Лидден-хаус Лофтус молчал, занятый мыслями о том, как Карутеро перенесет то, что Дэйлы замешаны в этом деле.

Лидден-хаус был погружен в темноту, хотя вокруг него по-прежнему дежурили агенты Отдела.