— Вы не совсем точны.

— Я?! — Пуаро был оскорблен в лучших чувствах. — Я… не совсем… точен?!

Врач продолжал настаивать.

— Да. Вы сказали, что никто, кроме Элинор, не притрагивался к сандвичам. Этого вы не можете знать.

— Но ведь в доме больше никого не было.

— Насколько мне известно. Но мы забываем об одном коротком промежутке времени, когда Элинор вышла из дома и направилась в сторожку. Сандвичи оставались на блюде в буфетной, и кто-нибудь мог воспользоваться этим.

Пуаро глубоко вздохнул.

— Вы правы, признаю. Действительно был момент, когда кто-то другой мог подмешать яд в сандвичи, и мы должны постараться получить представление об этом «кто-то».

Он сделал паузу и продолжал:

— Кто-то другой, не Элинор Карлайл, желает смерти Мэри Джеррард. Почему? Кому-нибудь выгодна ее смерть? Было у нее, что завещать?

Лорд покачал головой.

— Не сейчас. Еще через месяц у нее было бы две тысячи фунтов стерлингов. Элинор Карлайл собиралась перевести на ее имя эту сумму, считая, что таково было желание тетки. Но имущественные дела старой леди еще не улажены окончательно.

— Значит, денежный мотив отпадает, — сделал вывод Пуаро.

— Вы говорите, Мэри Джеррард была красива. Это всегда ведет к осложнениям. Были у нее поклонники?

— Вероятно. Тут я не особенно в курсе.

— А кто в курсе?

Питер Лорд ухмыльнулся.

— Я лучше сведу вас с сестрой Хопкинс. Она знает все, что происходит в Мэйденсфорде.

— Кстати, расскажите мне немного об обеих медсестрах.

— О’Брайен — ирландка. Это хорошая, опытная сестра. Немного глуповата. Может приврать, так, знаете, не со зла, а ради красного словца.

Пуаро кивнул.

— Хопкинс, — продолжал врач, — практичная неглупая женщина средних лет, довольно добрая и расторопная, но излишне любит совать нос в чужие дела.

— Так что если тут замешан какой-то молодой человек из деревни, сестра Хопкинс знает об этом?

— Можете не сомневаться. Но вряд ли нам это что-нибудь даст. Мэри долго не была дома, она провела два года в Германии. Бог мой! — воскликнул врач, осененный новой идеей. — Может, это какой-нибудь малый оттуда свел с ней счеты?

Пуаро отнесся к этой мысли скептически, но Лорд продолжал цепляться за нее.

— То, о чем думаете вы, — охладил его пыл Пуаро, — слишком отдает мелодрамой. Но один возможный вариант действительно есть.

— Какой же?

— В тот июньский вечер кто-то взял трубочку с морфином из чемоданчика сестры Хопкинс. Возможно, Мэри видела это.

— Она сказала бы об этом.

— Нет, нет, дорогой мой. Попробуйте рассуждать логично. Что подумал бы любой, увидев, как Элинор Карлайл, Родерик Уэлман, сестра О’Брайен или кто-то из слуг открывает чемоданчик и вынимает маленькую стеклянную трубочку? Да просто, что этот человек выполняет просьбу медсестры, которая послала его зачем-то. Мэри Джеррард могла сразу же забыть этот случай, но случайно упомянуть о нем позднее в разговоре с тем самым человеком. Сама она при этом не питала ни малейших подозрений. Но представьте себе самочувствие лица, виновного в смерти миссис Уэлман! Мэри видела, любой ценой нужно заставить ее молчать. Могу заверить вас, друг мой, что тот, кто совершил одно убийство, не задумываясь, совершит второе.

Пуаро на мгновение задумался и потом продолжал:

— Похоже, мы возвращаемся к исходной точке. Кто, вероятнее всего, мог взять морфин? Элинор Карлайл. Мы можем предположить, что она хотела гарантировать себе получение крупного наследства. Мы можем быть великодушнее и предположить, что она действовала из чувства жалости, Стремясь избавить тетку от дальнейших мучений Но так или иначе она взяла морфин, и Мэри Джеррард видела это. Итак, мы снова приходим к пустому дому и к Элинор Карлайл, только на этот раз у нее другой мотив: спасти собственную шею от петли. Кстати, есть у этой Элинор Карлайл родственники: отец, мать, сестры, кузины?

— Нет, она сирота, — совсем одна на свете.

— Как трогательно! Защитник наверняка разыграет эту тему как по нотам. Кто же унаследует ее деньги, если она умрет?

— Не знаю, не думал об этом.

— Напрасно, — неодобрительно сказал Пуаро. — О таких вещах всегда нужно думать. Написала она завещание, например?

Питер Лорд вспыхнул и нерешительно ответил:

— Я… я не знаю.

Его неуверенность не укрылась от внимания Пуаро, который в конце концов вытянул из врача рассказ о том, как Элинор заглянула в окно коттеджа Хопкинс и как она потом смеялась над увиденным там.

Пуаро задумчиво проговорил:

— Итак, она сказала: «Вы пишете свое завещание, Мэри. Забавно, очень забавно». И вам было совершенно ясно, что происходило в ее уме. Она думала, быть может, что Мэри Джеррард недолго осталось жить…

Лорд прервал его:

— Я ведь только вообразил себе это. Точно я ничего не знаю.

— Нет, друг мой, это не просто воображение, — сказал Пуаро.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эркюль Пуаро сидел в коттедже сестры Хопкинс. Доктор Лорд привел его сюда, представил, а потом, повинуясь взгляду Пуаро, испарился, оставив того наедине с хозяйкой. Сестра Хопкинс, сначала несколько шокированная явно иностранным видом гостя, быстро оттаивала, обрадованная возможностью поболтать. Она говорила с мрачным удовлетворением:

— Да, страшное дело. Мэри была такая прелестная девушка, красавица, настоящая кинозвезда. И при этом такая скромная, приличная, нисколько не задавалась, несмотря на все внимание, которое ей оказывали.

Пуаро ловко ввернул вопрос:

— Вы имеете в виду отношение к ней миссис Уэлман? Кстати, это не казалось вам странным?

— Как знать… Может, это было, наоборот, вполне естественно. Я хочу сказать… — Хопкинс несколько смешалась… — Я хочу сказать, Мэри была очень мила, а старики любят видеть около себя молодые лица.

— Мисс Карлайл, я полагаю, часто приезжала навестить свою тетушку? — вставил Пуаро.

Ответ Хопкинс был напоен ядом:

— Мисс Карлайл приезжала, когда это ее устраивало.

— Вам не нравится мисс Карлайл? — невинно осведомился Пуаро.

Его собеседница буквально взорвалась:

— Надо думать! Отравительница! Бездушная убийца!

За этим последовали новые похвалы по адресу Мэри.

Улучив момент, Пуаро спросил:

— В деревне у нее наверняка были поклонники?

— Были, например, Тед Бигленд, — сообщила ему сестра. — Он здорово ухаживал за Мэри и обиделся, когда она не захотела иметь с ним дело. Представьте себе, он винил в этом меня! Можно подумать, я была не вправе давать советы неопытной девушке. Я не хотела, чтобы она продешевила.

Пуаро задал новый вопрос.

— Почему, собственно, вы принимали в ней такое участие?

— Н-не знаю… — Хопкинс колебалась. — В Мэри было что-то романтическое, что ли…

— А ведь она была всего-навсего дочерью привратника, не так ли?

— Да… да, конечно. Во всяком случае… — Она колебалась, глядя на Пуаро, который, в свою очередь, смотрел на нее сочувственно и понимающе. — Вообще-то, — проговорила наконец Хопкинс, повинуясь непреодолимому желанию посплетничать. — Мэри не была дочерью старика Джеррарда. Он сам мне сказал. Ее отцом был один джентльмен.

Пуаро пробормотал:

— Я понимаю, а ее мать?

Собеседница вновь заколебалась и, помешкав, сообщила:

— Ее мать была горничной старой миссис Уэлман. Она вышла за Джеррарда уже после рождения Мэри.

— Как загадочно и романтично, — с приличествующим моменту выражением лица откликнулся Пуаро.

Хопкинс безмерно наслаждалась беседой.

— Не правда ли? Совершенно случайно я узнала кое-что об этом деле. По правде сказать, это сестра О’Брайен навела меня на след, но это уже другая история.

Пуаро рискнул спросить:

— Вы знаете, быть может, кто был настоящий отец Мэри Джеррард? — и получил неохотный ответ.

— Может, знаю, а может, и нет. Грехи отцов, говорят, падают на детей. Но я не из сплетниц и не скажу больше ни слова.

Пуаро счел разумным отступить и перейти к другой теме.

— Есть еще один щекотливый момент, но я уверен, что могу положиться на ваши деликатность и знание жизни.

Добродушное лицо сестры Хопкинс расплылось в самодовольной улыбке.

— Я имею в виду мистера Родерика Уэлмана. Как я слышал, он был увлечен Мэри Джеррард?

— Он был без ума от нее!

— Она поощряла его в ухаживаниях?

В ответе Хопкинс прозвучало возмущение:

— Мэри вела себя очень хорошо. Никто не мог сказать, что она завлекала его!

— Но, я полагаю, со временем из этого могло бы что-нибудь выйти?

— Возможно, — признала Хопкинс. — Но Мэри не стала бы спешить. Она сказала ему здесь, что он не должен так говорить с нею, пока обручен с мисс Элинор. И повторила то же самое, когда он заявился к ней в Лондоне.

Пуаро спросил с глубока заинтересованным видом:

— А что вы сами думаете о Родерике Уэлмане? Например, очень ли он любил свою тетку? Много ли времени проводил около нее, когда она была так больна?

— Вы имеете в виду, когда с ней приключился второй удар? В ту ночь, когда она умерла? Я полагаю, он даже не входил к ней в комнату.

— Вот как.

Хопкинс быстро добавила:

— Она не звала его. И мы понятия не имели, что конец близок. Знаете, многие мужчины так: боятся зайти к больному в комнату. И это вовсе не от бессердечия: просто они не хотят расстраиваться.

Пуаро, однако, настаивал: