Таппенс лишь смерила его презрительным взглядом,

Хейдок откинулся на спинку стула.

— Должен сознаться, — медленно произнес он, — воля у вас сильная, как у многих женщин вашего типа. Но что вы скажете о другой половине картины?

— О чем это вы?

— Я говорю о Томасе Бирсфорде, вашем муже, который в последнее время жил в «Сан-Суси» под именем мистера Медоуза, а сейчас в отлично упакованном виде лежит в подвале моей виллы.

— Не верю! — отрезала Таппенс.

— Потому что получили письмо от некоей Таппенс? Неужели вы не поняли, что это всего-навсего удачный ход юного Энтони? Вы замечательно подыграли ему, рассказав о вашем семейном коде.

— Томми… Значит, Томми… — задрожал голос Таппенс.

— Ваш Томми там же, где был все это время, — у меня в руках. Теперь все зависит от вас. Если вы честно ответите на вопросы, он получает шанс на спасение. Если нет… что ж, мы вернемся к первоначальному плану. Вашего мужа оглушат ударом по голове, вывезут в море и выбросят за борт…

Таппенс опять с минуту помолчала, потом спросила:

— Что вы хотите знать?

— Я хочу знать, на кого вы работаете, как осуществляете связь с этим человеком или этими людьми и о чем вы уже успели доложить.

— Но я же могу наврать вам все, что мне взбредет в голову, — пожала плечами Таппенс.

— Не наврете — я проверю каждое ваше слово.

Хейдок придвинул свой стул поближе к Таппенс и снова стал обаятельным.

— Дорогая моя, я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, и, поверьте, бесконечно восхищаюсь вами и вашим мужем. У вас есть и смелость и выдержка. Именно такие люди, как вы, понадобятся новому государству, которое будет создано в вашей стране, когда мы сметем ваше нынешнее, выжившее из ума правительство. Позвольте же мне объяснить вам то, что понимают лишь немногие из ваших соотечественников. Наш фюрер вовсе не собирается покорять вашу страну в том смысле, в каком вы все толкуете слово «покорит». Он стремится создать новую Британию, сильную своей собственной силой и управляемую не немцами, а англичанами, притом лучшими из англичан — людьми умными, воспитанными, смелыми. Это будет «прекрасный новый мир», как сказано у Шекспира. — Он наклонился к Таппенс: — Мы хотим покончить с хаосом и бездарностью, со взяточничеством и коррупцией, И в этом новом государстве нам понадобятся такие люди, как вы и ваш муж, — умницы и смельчаки, враги в прошлом и друзья в будущем. Вы удивитесь, если я расскажу вам, сколько людей в вашей стране, да и в других тоже, сочувствуют нам и разделяют наши убеждения. Попытайтесь же взглянуть на происходящее моими глазами; потому что, уверяю вас, события как раз и…

Голос Хейдока звучал неотразимо убедительно. Он казался подлинным воплощением британского моряка с его прямотой и честностью.

Таппенс смотрела на него и подбирала для ответа какое-нибудь крылатое слово, но на ум ей пришла лишь одна фраза, по-детски наивная и в то же время грубая.

— «Гуси, гуси, вы куда?» — бросила она.

Эти слова возымели такое магическое действие, что Таппенс на секунду растерялась. Хейдок вскочил со стула, лицо его побагровело от гнева, недавнее сходство с сердечным британским моряком начисто исчезло. Перед Таппенс стоял тот, кого уже видел однажды Томми — разъяренный пруссак. Сперва капитан разразился залпом немецких ругательств, потом, вновь перейдя на английский, заорал:

— Проклятая идиотка! Разве ты не понимаешь, что с головой выдала себя таким ответом? Теперь и тебе, и твоему муженьку конец! — И, еще более возвысив голос, Хейдок позвал: — Анна!

В комнату вошла женщина, впустившая Таппенс в дом. Хейдок сунул ей в руки пистолет.

— Карауль ее. Если будет нужно, стреляй. — С этими словами он выбежал из кабинета.

Таппенс умоляющими глазами посмотрела на Анну, которая с бесстрастным лицом стояла перед ней.

— Неужели вы будете стрелять в меня?

— Не заговаривайте мне зубы, — равнодушно ответила Анна. — В прошлую войну ваши убили Отто, моего сына. Тогда мне было тридцать восемь, теперь шестьдесят два, но я ничего не забыла.

Таппенс смотрела на широкое бесстрастное лицо служанки. Оно напоминало ей польку Ванду Полонскую. То же самое выражение — угрожающее, жестокое, бесповоротно решительное. Материнство, неумолимое материнство! Спорить с такой бесполезно: матери, потерявшей ребенка, ничего не докажешь.

В тайниках памяти Таппенс что-то зашевелилось. Какое-то назойливое воспоминание, что-то такое, что она всегда знала и никак не может выразить. Соломон… Какое отношение имеет к этому Соломон?

Дверь открылась. Вернулся Хейдок.

— Где они? Куда вы их спрятали? — вне себя от злости зарычал он.

Таппенс остолбенело уставилась на него. Что за чушь он несет? Она ничего не брала и ничего не прятала.

— Выйди! — приказал Хейдок Анне.

Служанка отдала ему пистолет и поспешно вышла. Хейдок опустился на стул и, сделав над собой усилие, взял себя в руки.

— Вам не удрать с вашей добычей, — сказал он. — Вы в моей власти, а у меня есть способы, довольно неприятные способы, которые развязывают людям язык. Выкладывайте, куда вы их дели?

Таппенс мгновенно сообразила, что у нее появилась возможность поторговаться. Если бы только узнать, что представляют собой вещи, которые, по мнению Хейдока, оказались у нее!

— А откуда вы знаете, что они у меня? — осторожно поинтересовалась она.

— Из ваших же слов, дура вы этакая! При вас их нет. Это нам известно: вы ведь полностью переоделись.

— А если я отослала их кому-нибудь по почте?

— Не валяйте дурака. Начиная со вчерашнего дня все, что вы отправляли по почте, проверялось нами. Никому вы ничего не посылали. Вы могли сделать с ними только одно — спрятать их в «Сан-Суси» утром, перед отъездом сюда. Даю вам ровно три минуты на то, чтобы вспомнить, куда вы их спрятали. — Хейдок положил на стол карманные часы. — Три минуты, миссис Томас Бирсфорд.

На камине тикали часы. Таппенс сидела с каменным лицом, на котором никак не отражался неистовый бег ее мыслей. И вдруг ее озарило словно вспышкой молнии. Теперь она поняла все, увидела картину в целом, с ослепительной ясностью представила себе каждую деталь и сообразила наконец, кто же был центром и осью организации.

— Осталось десять секунд, — обрушился на Таппенс голос Хейдока.

Как во сне, она следила за его движениями. Вот он поднял пистолет, считает:

— Раз, два, три, четыре, пять…

Хейдок досчитал уже до восьми, когда грохнул выстрел, и капитан свалился со стула головой вперед. На его лице застыло изумление. Он был так поглощен созерцанием своей жертвы, что даже не заметил, как за его спиной медленно приоткрылась дверь.

В мгновение ока Таппенс была на ногах. Она растолкала людей в форме, теснившихся в дверях, и вцепилась в рукав человека в твидовом пиджаке.

— Мистер Грант!

— Ну, ну, моя дорогая, теперь все в порядке. Вы держались потрясающе!

— Скорее! — нетерпеливо отмахнулась Таппенс. — Нельзя терять ни секунды. Вы на машине?

— Да, — недоуменно воззрился на нее Грант.

— Машина хорошая? Нам нужно немедленно попасть в «Сан-Суси». Только бы не опоздать, иначе оттуда могут позвонить, а здесь никто не ответит.

Через две минуты они уже мчались по улицам Лезерберроу, затем вылетели на шоссе. Мистер Грант не задавал вопросов и довольствовался тем, что спокойно наблюдал за Таппенс, не спускавшей глаз со спидометра и обуреваемой самыми мрачными предчувствиями. Шофер, в соответствии с полученными инструкциями, выжимал из машины все, на что она была способна. Сама же Таппенс задала лишь один вопрос:

— Что с Томми?

— Все в порядке. Освобожден полчаса тому назад.

Таппенс кивнула.

Они уже приближались к Лихемптону. Автомобиль молнией пронесся по извилистым улицам города и въехал на холм. Таппенс с Грантом выскочили и побежали по аллее.

Входная дверь, как всегда, не заперта. Нигде ни души. Таппенс взлетела по лестнице, мимоходом заглянула к себе в комнату и заметила, что постель разбросана, а ящики комода выдвинуты. Но она лишь тряхнула головой и, пробежав дальше по коридору, ворвалась в номер супругов Кейли. Комната была пуста. Всюду безмятежная тишина, слегка попахивает аптекой. Таппенс ринулась к-кровати и рванула покрывало. Простыни и подушки полетели на пол. Таппенс пошарила под матрацем, обернулась и с ликующим видом протянула мистеру Гранту детскую книжку с картинками.

— Держите. Здесь все.

— Что за…

Они обернулись. С порога, широко раскрыв глаза, на них смотрела миссис Спрот.

— А теперь, — сказала Таппенс, — разрешите представить вам госпожу М. Да, да, это миссис Спрот. Как я сразу не догадалась!

Наступило гнетущее молчание, разрядившееся лишь с появлением миссис Кейли.

— Ах, боже мой! — воскликнула она, в полном отчаянии взирая на разворошенную постель супруга. — Что скажет мистер Кейли?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Как я сразу не догадалась! — еще раз повторила Таппенс.

Она подкрепляла свои расшатавшиеся нервы обильной дозой старого бренди, поочередно даря улыбкой Томми, мистера Гранта и Алберта, который восседал перед пинтой пива и ухмылялся во весь рот.

— Выкладывай все по порядку, — потребовал Томми.

— Нет, сначала ты, — возразила миссис Бирсфорд.

— Рассказывать особенно нечего. По чистой случайности я наткнулся на замаскированный радиопередатчик. Думал, что сумею улизнуть, но Хейдок перехитрил меня.

— Он немедленно позвонил миссис Спрот, — кивнув, перебила его Таппенс. — Та схватила молоток, выбежала в аллею и подстерегла тебя. Отсутствовала она всего минут пять, не больше. Я, правда, заметила, что она немного запыхалась, но, конечно, ничего не заподозрила.