У Бертиля Морда все было, как в прошлый раз. Тот же запах перегара и грязного постельного белья. Тот же полумрак в запущенной лачуге. Морд был даже одет так же: майка и старые форменные брюки.

Единственное, что прибавилось, — старый керосиновый обогреватель, который нещадно коптил, усугубляя впечатление запущенности и грязи.

Правда, Морд был трезв.

— Доброе утро, капитан Морд, — вежливо поздоровался Мартин Бек.

— Доброе утро.

Белки его глаз, обращенных на посетителя, отливали нездоровой желтизной. Взгляд вызывающ и злобен.

— Что надо?

— Поговорить с вами.

— У меня нет никакого желания разговаривать.

Мартин Бек не торопился. Он сел на стул, ожидая услышать какую-нибудь грубость, но Морд только тяжело вздохнул и тоже сел.

— Выпьете?

Мартин Бек покачал головой. Как и в прошлый раз, на столе стояла контрабандная русская водка. Правда, всего одна бутылка, да и то неоткупоренная.

— Не хотите, значит?

— Полагаю, вам известно, что мы нашли вашу бывшую жену?

— Да, — ответил Морд. — Известие дошло до меня.

Привычной рукой он сорвал с бутылки колпачок и швырнул его на пол.

Налил полстакана и долго разглядывал, словно живое существо или язык пламени.

— Самое удивительное, что я пью-то через силу. — Он сделал маленький глоток. — К тому же боли зверские. Черт, нельзя уже без боли упиться до смерти. Знать, такова доля алкоголика.

— Вы переживаете?

— Что?

— Переживаете? Горюете?

Морд медленно покачал головой.

— Нет, — произнес он наконец. — Разве можно горевать по тому, что давным-давно потерял. Вот только…

— Что?

— Странно как-то, что ее больше нет на свете. Вот уж никогда не думал, что Сигбрит раньше меня отдаст концы. — Он угрюмо посмотрел на Мартина Бека. — Еще не один год протяну. Не один… А сколько — черт знает. Протяну еще в этом аду.

Он яростно опустошил стакан.

— Шведское государство для народа… Аж за границей звон идет. А вернешься домой, поглядишь на все эти дерьмовые порядки… И как только они ухитряются своей пропагандой всем голову морочить. — Он снова наполнил стакан.

Мартин Бек не знал, как поступить. Ему нужен хотя бы относительно трезвый Морд. Но и не слишком злой.

— Пили бы поменьше, — осторожно заметил он.

— Что? — Морд явно опешил. — Что вы себе позволяете, черт бы вас побрал! В моем собственном доме!

— Я сказал, чтобы вы поменьше пили. Добрый совет, от чистого сердца. Кроме того, мне надо с вами поговорить и услышать от вас толковые ответы.

— Толковые ответы? Откуда взяться толку, когда в дерьме сидишь? Бывало, напьюсь — сразу веселее на душе. Раньше. В этом вся суть. Раньше так бывало! Лихо! Да только не здесь, в других местах.

— Например, в Тринидаде-Тобаго?

Морд совершенно спокойно воспринял реплику Мартина Бека.

— Вот как. Докопались. Чисто сработано. Никогда бы не подумал, что у вас на это хватит ума.

— Стараемся, докапываемся до правды, — сказал Мартин Бек. — Чаще всего успешно.

— А посмотреть на легавых на улицах города — никогда бы этого не подумал. Сколько раз я себя спрашивал, зачем нам легавые — живые люди. В Копенгагене в увеселительном парке есть механический мужик, брось монету — он выхватит пистолет и стреляет. Добавь еще пару колесиков, будет и другую лапу поднимать и бить тебя дубинкой. А в башку ему магнитофон, чтоб спрашивать вас: «Ну как?»

Мартин Бек рассмеялся, представив себе, как начальник ЦПУ воспринял бы предложение Бертиля Морда о реорганизации шведской полиции.

Правда, вслух он об этом не сказал.

— Мне тогда повезло, — продолжал Морд. — Штраф четыре фунта за убийство гада. В каком-нибудь другом месте меня могли повесить.

— Возможно.

— У нас-то нет. Зато у нас шайка бандитов может спокойно отравлять существование всему народу. И никакого штрафа не платят, а назначаются губернаторами, бесплатно летают в свои банки в Лихтенштейне и Кувейте. Нет, я не могу ничего дурного сказать о Лихтенштейне и Кувейте. Но вы, кажется, хотели потолковать о Сигбрит. Значит, ее убил тот псих, что рядом живет. И теперь вы его взяли и засадили туда, где ему положено сидеть. А если бы вы его не взяли, я сам поехал бы туда и пришиб его. Вы избавили меня от этой необходимости. Так о чем же тут еще толковать?

— О вашей поездке в Копенгаген.

— Но ведь вы уже схватили убийцу, черт возьми.

— Что вы делали в Копенгагене?

— Переходил из кабака в кабак, упился как свинья. Не помню даже, как домой добрался.

— Послушайте, капитан Морд. Вы говорили, что сидели в салоне на носу — там, где прежде была курительная первого класса.

— Ну да. За столиком посередине салона. Как раз за часами.

— Я сам сиживал за этим столиком. Отличный вид.

— Точно, почти как на мостике. Наверно, мне оттого и нравится там сидеть.

— Вы старый моряк, у вас наметанный глаз. Что-нибудь произошло во время этого рейса?

— На море всегда что-нибудь происходит. Да только не вашего ума это дело.

— Вы так уверены?

Морд сунул руку в задний карман и достал свою потрепанную записную книжку в кожаном переплете.

— Как-никак морской рейс, — объяснил он. — Хоть меня и везли, словно тюк какой-нибудь. Значит, и запись есть. Все, что годно для судового журнала, сюда заношу. Когда я не пьян в стельку.

Он открыл нужный раздел.

— Так… Железнодорожный паром «Мальмёхюс». Встречные суда записаны.

— В самом деле?

— А как же, все как положено.

— Минутку, — сказал Мартин Бек, доставая бумагу и карандаш, — предметы, которыми он редко пользовался вне своего кабинета.

— Одиннадцать пятьдесят пять, теплоход «Эресюнд», курсом на порт Мальмё.

— Ну, этот каждый день ходит.

— Еще бы. Регулярные рейсы… Двенадцать тридцать семь, теплоход «Грипен». То же самое, регулярный рейс. После названия я написал «голубая лента». К атлантической голубой ленте не имеет никакого отношения.

— А что же это?

— А то, что вдоль борта идет голубая полоса.

— И что же тут удивительного?

— Раньше полоса была зеленая. Видно, пароходство поменяло цвета. В двенадцать пятьдесят пять встреча поинтереснее, сухогруз под названием «Рюнаткиндар». Фарерский флаг.

— Фарерский?

— Вот именно, редкость. Потом нас в тринадцать ноль пять и тринадцать ноль шесть обогнали «Ласточка» и «Царица волн» — обе на подводных крыльях. Дальше записано, что у Лангелиние стоял итальянский эскадренный миноносец. Два небольших немецких сухогруза в Фрихавне. Все.

— Я запишу себе названия. Можно заглянуть в вашу книжечку?

— Нельзя. Я прочту по буквам, что надо.

Он прочел по буквам название судна под фарерским флагом.

Мартин Бек сказал себе, что надо будет поручить Бенни Скакке проверить. Но в глубине души он уже не сомневался: у Бертиля Морда надежное алиби.

Предстояло уточнить еще кое-какие вещи.

— Простите, если я вам надоедаю. Но откуда вам известно, что сосед вашей бывшей жены Фольке Бенгтссон?

— Она сама об этом говорила.

— Вы говорили, что последний раз навещали ее больше полутора лет назад. Тогда Бенгтссон еще не переехал туда.

— А кто вам сказал, что я об этом там услышал? Сигбрит приезжала сюда, хотела вытянуть из меня деньги. Я ей дал немного. Ведь она мне нравилась. Ну и душу отвел. Вот тут, на полу. Тогда и рассказала мне про этого психа. Это была наша последняя встреча.

Морд уставился на пол.

— Значит, он ее задушил, скот проклятый? А где вы его держите?

— Это к делу не относится.

— О чем же нам тогда толковать? Вы что-то спрашивали насчет домов терпимости. Адреса нужны?

— Спасибо, не надо.

Бертиль Морд опять застонал. Вдавил кулак в правое подреберье. Налил себе еще водки и выпил.

Выждав немного, Мартин Бек сказал:

— Похоже, в одном пункте вы неправду говорите, капитан Морд.

— Провалиться мне на этом месте, если я вам сегодня хоть что-нибудь соврал. Кстати, что за день сегодня?

— Пятница, шестнадцатое ноября.

— Прямо хоть в журнал заноси. День без единой лжи. Правда, до вечера еще далеко.

— Из ваших собственных слов выходит, что Бенгтссон поселился в Думме уже после того, как вы совсем оттуда уехали. А между тем он видел вас там два раза.

— Наглая ложь. Я там не появлялся.

Мартин Бек задумался. Потер лоб. Потом спросил:

— Вам известно, что у вашей бывшей жены была связь с неким Каем?

— Как вы сказали? С Каем? Имя-то какое. В первый раз слышу. Да я бы никогда не допустил, чтобы Сигбрит путалась с кем-то. Правда, дурацкое имя.

— Не понимаю, зачем Бенгтссону выдумывать такую вещь. Он решительно утверждает, что два раза видел вас около ее дома.

— Он же псих. Двух баб задушил. А вы, комиссар полиции, сидите тут и удивляетесь: зачем бы это ему понадобилось врать?

Мартина Бека вдруг осенило:

— А что у вас за машина, капитан Морд?

— «Сааб». Старый зеленый рыдван. Шесть лет как купил. Стоит где-нибудь около дома с извещением о штрафе на ветровом стекле. Дескать, переведите по почте тридцать пять крон. Я редко трезвый бываю, чтобы за руль садиться.

Мартин Бек внимательно смотрел на Морда.

Морд молчал.

Наконец Мартин Бек снова заговорил:

— Ладно, пойду. И скорее всего, вы меня больше не увидите. Хотите совет от души?

— Валяйте, может, пригодится.

— Продайте вы свой ресторан и прочее имущество, какое есть. И уезжайте куда-нибудь с тем, что выручите. Улетайте в Панаму там или в Гондурас, наймитесь на судно. Пусть даже штурманом.

Морд уставился на него своими угрюмыми карими глазами, в которых приступы бешенства так легко чередовались с полным спокойствием.

— А что, это идея, — сказал он.

Мартин Бек закрыл за собой дверь.

Фольке Бенгтссон дважды видел в Думме человека в бежевой «вольво».

И человек этот не Бертиль Морд.