Агата Кристи - Убийство в «Восточном экспрессе»

– Ну, нельзя же жить в атмосфере кровной мести, тыкая друг друга ножами, как корсиканцы или какие-то там мафиози, – сказал полковник. – Говорите что хотите, но суд присяжных выглядит надежнее.

Несколько минут Пуаро задумчиво смотрел на своего собеседника.

– Да, – сказал он. – Я почему-то был уверен, что именно так вы и ответите. Ну что же, полковник, думаю, что у меня больше нет вопросов. Сами вы не можете вспомнить ничего, что показалось бы вам подозрительным прошлой ночью, или что кажется подозрительным сейчас, по прошествии некоторого времени?

Несколько мгновений Арбэтнот размышлял над этим вопросом.

– Нет, – ответил он. – Совсем ничего. Если только… – Он заколебался.

– Умоляю вас, продолжайте.

– Да, в общем-то, ничего такого, – медленно произнес полковник. – Хотя вы сами сказали, что вас интересуют даже мелочи…

– Да, да. Продолжайте.

– Да так, всякая ерунда. Просто деталь. Когда я возвращался к себе в купе, то заметил, что дверь самого последнего купе, того, что идет сразу же за моим…

– Да, номер шестнадцать.

– Так вот, дверь этого купе была приоткрыта. И парень из этого купе как-то странно пялился в коридор. А потом он быстро прикрыл дверь. Конечно, я понимаю, что в этом ничего такого нет, но тогда это показалось мне немного странным. В том, что дверь иногда открывают и смотрят в коридор, нет ничего необычного, но вот его вороватый взгляд привлек мое внимание.

– Та-а-а-к, – с сомнением произнес Пуаро.

– Я же предупредил, что в этом нет ничего такого. – Арбэтнот говорил извиняющимся тоном. – Но вы знаете, как это иногда бывает: раннее утро, полная тишина и покой – в такой обстановке все кажется серьезнее, чем на самом деле, прямо как в настоящем детективе. Хотя все это, конечно, глупости. – Мужчина встал. – Если я вам больше не нужен…

– Благодарю вас, полковник Арбэтнот, это всё.

Военный на минуту заколебался. Было видно, что его недовольство тем, что его допрашивают «иностранцы», испарилось без следа.

– Я хочу сказать о мисс Дебенхэм, – заметил он довольно неуклюже. – Можете поверить мне, что с нею всё в порядке. Она настоящая pukka sahib[52].

И, слегка покраснев, он исчез.

– А что значит это pukka sahib? – заинтересованно спросил доктор Константин.

– Это значит, – ответил Пуаро, – что отец и братья мисс Дебенхэм ходили с полковником в одну и ту же школу.

– Вот в чем дело. – Доктор Константин расстроился. – Тогда к преступлению это не имеет никакого отношения.

– Вот именно, – согласился с ним сыщик.

Погруженный в свои мысли, Пуаро выбивал пальцами какой-то мотивчик на крышке стола. Наконец он поднял глаза.

– Полковник Арбэтнот курит трубку, – заметил он. – В купе мистера Рэтчетта я нашел ершик для чистки трубок. А Рэтчетт курил только сигары.

– Вы считаете…

– Пока что он единственный, кто признался в том, что курит трубку.

– И вы думаете, что возможно…

Пуаро яростно покачал головой:

– Это просто невозможно… совершенно невозможно, чтобы благородный, слегка глуповатый английский джентльмен двенадцать раз воткнул нож в своего врага. Разве вы не чувствуете, друзья, как это невозможно?

– Ну-у, это уже из области психологии, – сказал месье Бук.

– А психологию надо уважать. На преступлении стоит автограф, и этот автограф принадлежит не полковнику Арбэтноту. Пойдем дальше.

На это раз месье Бук не стал говорить об итальянце, хотя и подумал о нем.

Последним пассажиром первого класса был мистер Хардман – крупный шумный американец, который в вагоне-ресторане сидел вместе с камердинером и итальянцем.

Когда он вошел в вагон-ресторан, на нем были надеты яркий клетчатый костюм, розовая рубашка и кричащая булавка для галстука. Было видно, что во рту у него что-то постоянно перекатывается. Его грубое мясистое лицо с резкими чертами дышало добродушием.

– Доброе утро, джентльмены, – произнес он. – Чем я могу быть вам полезным?

– Вы уже слышали об убийстве, мистер… э-э-э… Хардман?

– Конечно. – Он перекатил во рту жвачку.

– Нам необходимо опросить всех пассажиров поезда.

– Нет проблем. Наверное, по-другому ничего не узнаешь.

Пуаро посмотрел в паспорт, лежавший перед ним.

– Вы Сайрус Бетман Хардман, гражданин Соединенных Штатов, сорока одного года, продавец валиков для пишущих машинок?

– Да, это я.

– Вы едете из Стамбула в Париж?

– Именно так.

– По причине…

– Де́ла.

– Вы всегда путешествуете первым классом, мистер Хардман?

– Да, сэр. Мои расходы оплачивает компания. – Тут мужчина подмигнул.

– А теперь, мистер Хардман, давайте поговорим о событиях вчерашнего вечера.

Американец согласно кивнул.

– Что вы нам можете рассказать по этому поводу?

– Абсолютно ничего.

– Очень жаль. А может быть, вы согласитесь, мистер Хардман, рассказать нам, что делали вчера после обеда?

Первый раз за всю беседу американец слегка запнулся.

– Простите, джентльмены, а кто вы такие? Вы не представились.

– Это месье Бук, директор компании «Вэгонс-Лит», а этот джентльмен – врач, который осматривал тело.

– А вы сами кто?

– Я – Эркюль Пуаро. Компания наняла меня для расследования этого убийства.

– О вас я раньше слыхал… – Некоторое время мистер Хардман размышлял. – Думаю, что мне лучше во всем признаться.

– Уверен, что если вы расскажете нам все, что знаете, это пойдет вам только на пользу, – сухо произнес Пуаро.

– Я бы с удовольствием рассказал вам все, если б действительно что-то знал. Но я не знаю. Абсолютно ничего, как уже вам и говорил. Хотя я просто обязан знать – и вот это-то меня и расстраивает. Знать я действительно обязан.

– Прошу вас, объяснитесь, мистер Хардман.

Мужчина вздохнул, вынул изо рта жвачку и спрятал ее в карман. И в этот момент в его облике произошли заметные изменения. Он превратился из дешевого комедианта в реального человека. Даже носовые звуки, с которыми он говорил, стали менее заметны.

– Этот паспорт слегка подделан. Вот мое настоящее имя, – сказал он и протянул Пуаро визитную карточку. Месье Бук посмотрел на нее через плечо сыщика.

Название агентства было хорошо известно Пуаро – одно из самых известных и уважаемых частных детективных агентств Нью-Йорка.

– Итак, мистер Хардман, – сказал он, – а теперь расскажите нам, что все это значит.

– Ну конечно. Все развивалось следующим образом: я приехал в Европу по следам двух мошенников – это не имеет никакого отношения к нынешним событиям. Моя погоня закончилась в Стамбуле. Я послал телеграмму с докладом шефу и получил распоряжение возвращаться. И уже совсем было навострил лыжи в старый добрый Нью-Йорк, когда получил вот это. – Детектив протянул Пуаро письмо. Оно было написано на бланке отеля «Токатлиан», а содержалось в нем следующее:

– Eh bien?

– В назначенное время я был в номере, и мистер Рэтчетт описал мне всю ситуацию. Он также показал мне парочку писем, которые недавно получил.

– Он был взволнован?

– Притворялся, что нет, но я сразу понял, что да. Он сделал мне предложение. Я должен был выехать в Паррыж одним с ним поездом и проследить, чтобы на поезде с ним ничего не случилось. Так вот, джентльмены, я таки поехал с ним одним поездом, но, несмотря на это, его все-таки достали. Все это не понравилось мне с самого начала.

– Он проинструктировал вас, как вы должны себя вести?

– Ну да, у него все это было продумано. По его плану, я должен был ехать с ним в соседних купе – это не сработало с самого начала. Я смог купить только купе номер шестнадцать, да и то это было не так просто – насколько я смог понять, проводник придерживал это купе для своих нужд. Хотя это меня мало волнует. Поразмыслив, я решил, что номер шестнадцатый был вполне приличной стратегической точкой. Перед стамбульским спальным вагоном располагался только вагон-ресторан. Дверь наружу, на площадке вагона, закрывалась на ночь. Бандит мог попасть в вагон одним из двух способов – или с задней площадки этого вагона, или из обыкновенных вагонов. И в том и в другом случае он должен был пройти мимо моего купе.

– Полагаю, вам не было известно, кто был этот возможный убийца?

– Не совсем. Я знал, как он выглядит. Мистер Рэтчетт мне его подробно описал.

– Что?

Все трое с нетерпением подались вперед.

Хардман продолжал:

– Маленький темноволосый мужчина с бабьим голосом – так его описал старик. Он также сказал, что, по его мнению, в первую ночь ничего не произойдет. Скорее всего, все случится во вторую или в третью.

– Значит, он что-то знал, – заметил месье Бук.

– Он точно знал гораздо больше, чем рассказал своему секретарю… – Голос Пуаро был задумчив. – А он вам что-то рассказывал об этом своем враге? Не говорил, например, почему он боится за свою жизнь?

– Нет. Было видно, что об этом ему говорить не хочется. Просто сказал, что тот парень вышел на тропу войны и собирается его достать.

– Маленький, темноволосый, с бабьим голосом… – задумчиво повторил Пуаро. – Естественно, вы знали, кто он на самом деле? – спросил он, бросив пристальный взгляд на американца.

– О ком вы говорите, мистер?

– О Рэтчетте. Вы его узнали?

– Я вас не понимаю.

– Настоящее имя Рэтчетта – Кассетти. Это он убил ребенка Армстронгов.