Когда они проходили мимо кабинета Кандлера, его голова на мгновение высунулась в коридор, они услышали «извините», и голова тут же исчезла.

— Все в порядке, — ответил Мейсон, но его уже никто не слышал.

Они опять очутились на улице.

— А она у него — лакомый кусочек, — не сдержался Дрейк.

— Согласен, — поддакнул Мейсон, — притягивает как магнит.

— С пациентами, наверное, проблем нет. У такой любой усидит сколько хочешь, да еще и благодарен будет.

— А у тебя появились какие-то симптомы?

— Так, знаешь, побаливает кое-что. У меня, Перри, между прочим, пищеварение страдает. Вот соберусь и навещу как-нибудь этого доктора еще раз.

Они развернулись и поехали обратно в Лос-Анджелес.

— Как насчет ужина? — спросил Дрейк через некоторое время.

— Сначала проявим пленки. Давай сейчас прямо в контору, узнаем, нет ли новостей. Хочется услышать, чем в последний час занимался Сэккит-Прим, он же — Прим-Сэккит.

— Что ж, в контору так в контору! Делла, ты думаешь, все еще ждет?

— Возможно, и ушла. А если нет, то это означает, что ей тоже хочется поужинать.

Поднявшись на лифте, Мейсон и Дрейк вышли в коридор. Дрейк сказал:

ЩЙ к себе и Йл'ляЙи, на мёСте ли Делла, а я проверю, нет ли чего о Сэкките.

В личном кабинете Мейсона горел свет. Он открыл дверь и застал Деллу Стрит что-то быстро печатающей.

— Чем это ты занята, Делла?

Она в ответ улыбнулась:

— Накопилось несколько писем, которые я не могу доверить стенографистке. И еще несколько, которые вы хотели надиктовать, но так и не собрались. Все они у вас на столе, ждут подписи. А вот и последнее…

Проворные пальцы Деллы ловко отстукали завершающий абзац, выдернули бумагу из машинки, и, отделив лист от копирки и второго экземпляра, она переложила письмо на стол Мейсону.

— Спасибо, Делла. И признавайся, хочешь ты ужинать или нет?

— Я всегда голодна. Но в данную минуту меня больше интересует информация. Как прошло с Сэккитом?

— О, было непросто! У парня явно что-то на уме, но что, не могу понять.

— Почему вы так подумали?

— Потому что, когда я обвинил его в убийстве Балларда, он растерялся, запаниковал и моментально состряпал себе ложное алиби, будто предыдущий вечер и ночь он провел с девушкой, с которой мы его видели на пляже.

— Что за девушка?

— Хелен Ракер — весьма милое создание. У меня сложилось впечатление, что она его любит и боится. Страшно боится.

— Он с ней действительно провел вчерашнюю ночь?

— Может быть, какую-нибудь другую, но только не вчерашнюю. Вначале она не придала значения его словам, а когда стали выяснять — оказалось, у нее вчера ночевала ее мать.

— И как же Сэккит объяснил это?

— Никак. Но у нас есть фотографии, которые меня сильно занимают.

— Фотографии?

— Да. Нам удалось снять документ, который Сэккит ни за что не хотел показывать. Когда он увидел, что мы к нему приближаемся, а нас было трое, то сразу наложил в штаны — подумал, видно, что мы полицейские, и украдкой засунул эту бумагу в купальник своей пассии.

Делла Стрит в изумлении подняла брови.

— Это был всего лишь свернутый листок бумаги. Для большего в купальнике просто не нашлось бы места. Не забывай — в него еще была засунута Хелен. Хелен и купальник — отличная пара, подходят друг другу идеально.

— И что мы сейчас сделаем?

— Идем к одному из клиентов Пола. Там есть фотолаборатория, он обработает пленки, высушит негативы, и тогда посмотрим, что получилось.

— А что должно получиться?

— Набор цифр.

— Код какой-нибудь или шифр?

— Возможно. А возможно, и что-то еще.

— И потом поедим?

— Потом поедим, — пообещал Мейсон.

Делла Стрит убрала пишущую машинку, достала из шкафа шляпку и плащ, и они вышли в коридор, где наткнулись на направлявшегося к ним Пола Дрейка.

— Какие новости? — на ходу поинтересовался Мейсон.

— Сэккит и его подружка не переставая ссорятся. Конечно, они знают, что за ними следят, но, судя по всему, не считают нужным ничего скрывать. Всю дорогу о чем-то горячо спорили, особенно он. Сэккит несколько раз выходил из себя и бросал руль, а она вроде бы не сдавалась и стояла на своем.

— Спорили, наверное, об алиби?

— Скорее всего так, Перри. Мои люди видели, что происходит в джипе, но слышать не могли — слишком далеко.

— Как развивались события?

— Они поехали в сторону Ньюпорта, остановились у северной оконечности Лагуна-Бич, там Сэккит сбегал на станцию техобслуживания и позвонил кому-то из телефонной будки.

— Номер как-нибудь можно установить?

— Нет. Там автомат с ручным набором.

— Но, может быть, получится проследить, разузнать в телефонной компании…

Дрейк перебил его:

— Телефонные компании с нами об этом и говорить не захотят, а кроме того, если это местный номер, то они и при желании ничем не помогут.

— А известно, что он звонил по местной сети?

— Мой человек не уверен. Плохо было видно, но он заметил, что Сэккит опустил только одну монету. Потом он заходил в мужской туалет и, как свидетельствуют улики, сжег там какую-то бумагу, затем бросил ее в унитаз и нажал на смыв.

— Что?! — воскликнул Мейсон.

— Покинув станцию, Сэккит с девицей поехали по главной магистрали, и Райс подумал, что догнать их джип на такой дороге труда не составит. Поэтому Райс решил лично все посмотреть и проверить. В кабинке туалета пахло гарью, а в унитазе еще плавали крошечные клочки жженой бумаги.

— А он не попытался их…

— Это абсурд, Перри, они были совсем малюсенькие, комочки сажи, не более того.

— Ну что ж, это уже кое-что. Что было дальше, Пол?

— Обнаружив такое, Райс побежал обратно в машину, дал газу и догнал джип Сэккита милях в трех к северу. Пристроился за ним и продолжил слежку.

— Сэккит заметил?

— Еще бы. Конечно, засек.

— Куда они поехали?

— В Ньюпорт-Бич, а там — прямиком на квартиру к Хелен. Они вместе поднялись наверх по лестнице и пробыли в квартире примерно полчаса. После этого Сэккит вышел один и поехал в сторону Лос-Анджелеса. В данную минуту он, должно быть, в пути, мои ребята пока больше не докладывали. Они передали мне эту информацию, когда Сэккит был у Хелен в квартире, и сказали, что намерены следовать за ним и дальше, а потом, в последнюю минуту, один из них еще раз'позвонил и подтвердил это.

'—То есть они его не упустят?

— Да. Но только какая от этого польза?

— Ничего, пусть хоть спесь немного с него собьют. А теперь мне и впрямь не терпится поскорее увидеть, что на пленке!..

— Нет проблем, Перри. Я звонил своему приятелю, он все уже приготовил и ждет. Сделает в лучшем виде.

— Не понимаю, — задумчиво проговорил Мейсон, — зачем Сэккиту, после того как он узнал, что у нас есть фотографии, уничтожать этот документ?

— Испугался, наверное, что ты ему всучишь повестку или арестуешь.

— Тем не менее ясно одно — эта бумажка гораздо важнее, чем мы предполагали. У меня просто руки чешутся ей заняться. Едемте!

Мейсон и Делла Стрит следом за Дрейком вошли в коммерческую фотостудию, где их с нетерпением поджидал знакомый Пола. Сначала Дрейк рассказал про камеру и как было дело.

— Вы с такими раньше работали? — спросил он.

— Да, приходилось. А что за пленка внутри?

— «Х-плюс», — сказал Дрейк. — Найлз говорил, что такую надо обрабатывать в полной темноте, и…

— Знаю, знаю, — перебил фотограф, — у меня есть для этого специальный бачок. — Он повертел фотоаппарат в руках. — Снято, говорите, всего четыре кадра?

— Да, — сказал Мейсон, — и все одно и то же — четыре снимка одного документа. И нам бы желательно увеличить их покрупнее.

— Как крупно вы хотите?

— А как вы можете?

— Понимаете, существует допустимый предел, после которого на пленке появляется «зерно». Зернистость пленки так называемая. Однако посмотрим. Что именно было в документе?

— Несколько рядов цифр.

— Напечатаны на машинке, в типографии или написаны ручкой?

— Написаны ручкой.

— Разборчиво?

— Разборчивей не бывает! Почерк как у архитектора.

— Превосходно, — удовлетворенно констатировал фотограф. — Тогда можно будет сделать одиннадцать на четырнадцать, и снимок выйдет не хуже оригинала. Если, конечно, ваш коллега правильно навел резкость.

— О резкости не беспокойтесь, — заметил Дрейк, — пусть это вас не волнует.

— Замечательно. Но все равно, он должен был стоять как минимум в трех футах и…

— Он использовал дополнительную насадку к объективу.

— О, — фотограф с облегчением вздохнул, — в таком случае это будет раз плюнуть!

— Можно с вами в темную комнату?

— Зачем? В этом нет никакой необходимости. Вы можете только навредить. Все делается в абсолютной темноте, и вы ровным счетом ничего не увидите. А бывает, что, стоя вот так рядом, люди начинают совать везде руки, нервничать, и не успеешь оглянуться, а он уже, сам того не сознавая, достал сигарету, чиркнул спичкой, и… но потом уже поздно. Начинаем эту сигарету тушить, идет дым — нет, вы лучше оставайтесь здесь.

Знакомый Дрейка исчез за темной занавеской.

— Ничего не попишешь, придется ждать. — Пол обошел студию, изучая висевшие повсюду на стенах наспех прилепленные фотографии полуголых красоток.

Мейсон присоединился к нему.

Делла Стрит лукаво прищурилась: