— Не страшно?

— Нет. По большому счету, трейлер — это одно из самых безопасных мест. Нужно всего лишь запереть дверь изнутри, и никто не залезет, даже если окна разобьют. Окошки для человека там слишком маленькие.

— Итак, сегодня утром вы отправились загорать?..

— Да, как обычно. Я разделась, накинула халат, пересекла луг, дошла до леса и собралась загорать. Сбросив халат, я сначала немного просто походила на солнце, знаете, это для того, чтобы почувствовать кожей воздух, босыми ступнями ощутить траву, но, ради Бога, не подумайте, что я чокнутая какая-нибудь. Будь вы таким же заядлым загоралыциком, как и я, вы бы поняли эту ни с чем не сравнимую свободу, это нежное прикосновение теплых солнечных лучей, ласкающее дуновение ветерка. Но хватит об этом…

— Да, да, расскажите-ка лучше, что произошло.

— А произошло вот что. Когда я вернулась обратно к тому месту, где стояли мой трейлер и автомобиль, то обнаружила, к своему изумлению, что и автомобиль, и трейлер исчезли.

Вы точно уверены?

— Абсолютно.

— А не могли вы ошибиться местом?

— Исключено. С дороги я никогда не сбиваюсь. А кроме того, я здесь отдыхаю уже… с тех самых пор, как стало тепло.

— А ваши ключи к машине? — поинтересовался Мейсон.

— Да, у меня были сегодня с собой ключ зажигания и ключ, которым запирается дверь трейлера, — я ношу их в специальном мешочке и утром положила его в карман халатика, они и сейчас там, но мне представляется, что если кто-то решил украсть машину, то беспокоиться о том, как включить зажигание, он не станет. Разве не так? Говорят, легко можно завести автомобиль, закоротив что-то там за приборной доской?

— Вы позвонили мне, а не в полицию… — И хотя Мейсон произнес это предложение констатирующим тоном, оно больше звучало как вопрос.

— Разумеется. Представьте себе девушку, облаченную в просвечивающую вуаль из солнечного света, и как ее сурово допрашивают двое полицейских, срочно прибывших на патрульной машине, а? Они задают кучу вопросов, тщательно записывают, что украдено, и еще тщательнее — что осталось. И какая замечательная сенсация для репортеров! Одни только заголовки чего будут стоить: «Загорающая блондинка теряет все, за исключением улыбки и солнечного загара!» — и остальные в таком же духе. А фотографы из газеты? Они-то уж во что бы то ни стало постараются заполучить мое фото и не пожалеют усилий, чтобы подобрать наилучшее освещение.

— Значит, другой причины не было?

— Причины, чтобы не вызывать полицию?

Мейсон утвердительно кивнул.

Какое-то мгновение Арлен Дюваль вертела в руках стакан, потом подняла глаза.

— Была.

— Какая же?

— Я думаю… мне кажется, что полиция как раз и стоит за’ всем этим делом.

— То есть вы имеете в виду, что ваш автомобиль вместе с трейлером украли полицейские?

— Вот именно.

— И зачем?

— Чтобы как следует обыскать. Не торопясь и ни на кого не оглядываясь.

— Так, так. А что бы они стали искать?

— Мой дневник, возможно.

— На что это вдруг полиции сдался ваш дневник?

— Мистер Мейсон, — выдохнула девушка, — в этом деле вы должны будете поверить мне на слово.

— Но вы пока еще не представили обоснований серьезности ваших намерений.

— Я не имею в виду деньги. Завтра к десяти часам утра вы получите необходимый задаток — я позабочусь. В данный момент я имею в виду остальную часть этого… э-э… дела — мою личную оценку, и здесь вам придется поверить мне на слово. Вот и все.

— Что-то у вас тяжело получается с изложением событий. Я предлагаю: выкиньте пока ту часть, что вы хотите скрыть, и переходите к сути дела.

— Отлично. Вы знаете, кто я?

— Вы — очаровательная молодая женщина, ваш возраст двадцать с небольшим, и вы живете, согласно вашим же словам, без видимых средств к существованию. Ваша жизнь на колесах говорит о пристрастии к необычным при|слючениям, а еще мне почему-то кажется, что вы боитесь заводить друзей.

— Что вас заставляет так думать?

— Ответ очевиден. Девятьсот девяносто девять женщин из тысячи, окажись они в вашем положении, найдут одного, а то и нескольких близких друзей, к кому бы они смело могли обратиться за помощью, оставшись в костюме Евы посередине поля для игры в гольф. А факт вашего обращения к знаменитому адвокату указывает еще и на то, что существуют детали, о которых вы пока не упомянули да и, судя по всему, не собираетесь рассказывать.

— Знаете ли вы моего отца, мистер Мейсон?

— Кто он?

— Колтон П. Дюваль.

Мейсон уже покачал было головой, но тут же нахмурился.

— Подождите-ка. Это имя я определенно где-то встречал. Чем он занимается?

— Сейчас он делает номерные знаки.

— Владеет производством?

— Нет. Занимается принудительным трудом. — После некоторой паузы девушка добавила: — В тюрьме штата.

— О, надо же!..

— Ему приписывают, — продолжала Арлен Дюваль, — похищение трехсот девяносто шести тысяч семисот пятидесяти одного доллара и тридцати шести центов.

— Вот сейчас я вроде бы вспомнил, — кивнул Перри Мейсон. — Это было связано с каким-то из банков, не так ли?

— И с банком, и с бронированным грузовичком, и с перевозкой наличных денег.

Мейсон дал понять, что внимательно слушает.

— Он в тюрьме уже целых пять лет. Считается, что мой отец где-то спрятал эти деньги. И на него все эти годы оказывалось и оказывается такое изощренное давление, что описать — язык не повернется.

Арлен Дюваль пришлось выдержать долгий изучающий взгляд Мейсона, но глаз она не отвела.

— Официально я — дочь вора.

— Давайте дальше. Рассказывайте вашу историю.

— Но я ее рассказала.

— Только не мне.

— Мистер Мейсон, я только что это сделала.

— Вы лишь обозначили в общих чертах. Дайте же услышать остальное.

— Мой отец работал в «Меркантайл секыорити бэнк». У них с полдюжины отделений в различных местах, и одно из них в Санта-Ане. Для обеспечения нормального платежного баланса необходимы наличные деньги, их нужно доставлять в отделения банка, и для этого у них имеется специальный бронированный фургончик. В тот день перевозилось наличности триста девяносто шесть тысяч семьсот пятьдесят один доллар и тридцать шесть центов. Все эти деньги папа лично сам упаковал. Вообще-то, по правилам, за ним должен был присматривать инспектор, но папе в этом деле полностью доверяли, и инспектор занимался тем, что следил за игрой на скачках. Он там крупно поставил. У инспектора с собой был маленький радиоприемник, и… Ну, понимаете, когда подошло время, он включил его, настроился, и… Правда, потом инспектор заявил, что он хотя и слушал радио, но на самом-то деле не спускал с папы глаз. Сказал, что видел, как папа запечатал этот пакет, естественно, перед этим обернув его как следует, обвязал, залил сургучом, поставил на сургуче свою личную печать, а потом там же свою личную печать поставил и инспектор.

— И что потом? — спросил Мейсон.

— Минут через десять пришел человек, водитель бронированного фургона, и отдал квитанцию за пакет.

— А когда пакет был доставлен в Санта-Ану?

— Спустя примерно еще полтора часа.

— И что же произошло там?

— Пакет, говорят, был в полном порядке, печати не тронуты, кассир в Санта-Ане дал свою квитанцию и попросил водителя фургона подождать немного, потому что хотел с ним передать партию денежных документов.

— Что дальше?

— А дальше… не прошло и пяти минут, этот самый кассир выбегает и вопит, что произошла ошибка, что ему подсунули не тот пакет.

— Что было в пакете, который он получил?

— Толстая пачка погашенных чеков.

— Да? А известно ли, откуда…

— Все эти чеки оказались из одной банковской картотеки главного банка Лос-Анджелеса. И помечены они были от «АА» до «CZ».

— А где находилась эта серия чеков?

— Рядом с той комнатой, где готовят деньги для перевозки. Очевидно, кто-то вытащил наличные, сгреб тут же несколько пачек погашенных чеков и набил ими пакет, как деньгами. А затем уже этот пакет обвязали и упаковали.

— И они подумали, что виноват в этом ваш отец?

Девушка кивнула.

— Интересно, какие же улики выдвинули против него? — задумчиво спросил Мейсон. — Впрочем, любые улики здесь будут косвенными.

— Ну, прежде всего то, что именно папа несет личную ответственность за сохранность денег. Инспектор, он, кстати, потерял после этого работу, не мог подменить деньги так, чтобы папа этого не знал. А папа, естественно, не мог осуществить подмену без ведома инспектора. Правда, дело осложняет эта радиопередача со скачек.

— А водитель бронированного фургона? — перебил ее Мейсон.

— Исключено! — Арлен Дюваль замотала головой.

— Но почему?

— Пакет доставили нераспечатанным — печати отца и инспектора были в целости и сохранности. Адрес банка, куда направлялись деньги, был написан рукой отца и количество содержащейся внутри наличности —

' прописью — тоже его почерком.

— Сколько людей ездит в фургоне?

— Только один человек. Этот броневичок на самом-то деле — крепкий орешек. Специально сработан для межбанковских перевозок. Водитель уведомляет банк, когда он готов забрать партию денег, к его приезду в банке наготове уже двое вооруженных до зубов охранников, он паркует фургон у заднего хода, в специально отведенном для этого месте, охранники тем временем смотрят, чтобы все вокруг было чисто, и, если поблизости нет ни подозрительных личностей, ни незнакомых автомобилей, они открывают дверь банка.