— А теперь скажите мне, пожалуйста, — вел дальше Мейсон, — не было ли найдено флюоресцентных отпечатков, как смазанных, так и пригодных для идентификации, на пузырьке, этикетке и на внутренней стороне бумаги?

— М… нет, — ответил Голкомб не совсем уверенно.

— Таким образом, если бы подзащитная, имея определенную дозу флюоресцентного порошка на пальцах, развернула бумагу, чтобы вынуть из нее пузырек, или открыла бы пузырек, тогда и на нем были бы подобные следы флюоресценции, не так ли?

— Я не готов ответить на этот вопрос.,

— Почему? Вы ведь даете показания как эксперт.

— Ну… я не знаю, — когда она доставала мышьяк из пузырька. Это могло случиться и раньше… Я не знаю просто, мистер Мейсон. Я не могу ответить на ваш вопрос. Слишком много неясных факторов.

— Понятно, что вы не можете ответить на этот вопрос, — с преувеличенной вежливостью сказал Мейсон. — Премного вам благодарен, сержант. Это все.

— Мистер Бейн, пожалуйста, будьте любезны, вернитесь в свидетельскую ложу, — обратился Гамильтон Бюргер. — Ваша честь, я возобновляю мое предложение, чтобы этот пузырек и оберточная бумага были приняты как вещественное доказательство обвинения.

— Хорошо, они будут приняты именно в этом качестве. Итак, три пятигранные таблетки, найденные в мусорной корзинке в доме у свидетеля Бейна, являются вещественным доказательством номер один, пузырек с аптечной наклейкой — вещественное доказательство номер два, и оберточная бумага, в которую был завернут упомянутый пузырек, — вещественное доказательство номер три.

— Господин Мейсон, — резко повернулся к адвокату Гамильтон Бюргер, — можете приступать к перекрестному допросу свидетеля Бейна.

Мейсон с беспокойством взглянула часы. У него перед обеденным перерывом оставалось совсем немного времени, всего лишь на несколько вопросов. Если он думает произвести впечатление на жюри, он должен работать быстро.

— Вы отдалились от своей жены, мистер Бейн?

— Совершенно верно, сэр. К сожалению… Я уже говорил, что вина полностью лежит на мне.

Было очевидно, что любые дальнейшие попытки со стороны Мейсона сорвать маску с лица этого лжекаю-щегося грешника могут только еще ббльше восстановить присяжных против защитника. 1

— Вы виделись с женой во время ее последней болезни?

— В самом конце, когда она была едва в сознании.

— Раньше вы были женаты?

— Да.

— Ваша первая жена умерла?

— Да, сэр.

— Со своей женой Элизабет Бейн, вы не виделись в начале болезни?

— Нет. Из-за проблем, я уже упоминал, она не желала, чтобы я находился в ее комнате.

— Вам хотелось узнать о симптомах болезни?

— Разумеется. Я метался по спальне, терзаясь в муках, мистер Мейсон. Я спрашивал, что с ней, умолял, чтобы мне сразу же все сообщали. Попросил доктора описать симптомы. Я хотел быть уверенным, что все, что может медицинская наука, будет сделано.

— Вы знали, что описанные вам симптомы были определены, как отравление мышьяком?

— Да.

— Вам были известны эти симптомы?

— Нет.

— Действительно ли нет?

— Нет.

— Вы никогда прежде с ними не встречались?

— Как же, ну разумеется, нет, мистер Мейсон.

— Я спрашиваю вас, мистер Бейн, — Мейсон встал со своего места, — во время последней и роковой болезни вашей первой жены не проявлялись ли у Марты Бейн такие же симптомы, которые проявлялись у Элизабет Бейн, вашей второй жены?

— О, ваша честь, — буквально задохнулся от негодования Гамильтон Бюргер, — это заходит слишком далеко. Это попытка инсинуации. Это, к тому, же, незаконно, бесчеловечно, безнравственно…

— Я так не думаю, — сказал судья Ховисон, проницательно вглядываясь в лицо Бейна. — Обвинение достаточно широко использовало данного свидетеля. Учитывая эти обстоятельства, я даю защите свободу для перекрестного допроса. Протест отклонен.

— Отвечайте на вопрос, — предложил Мейсон.

— Симптомы отличались, — выдавил из себя Натан Бейн, внезапно потеряв выдержку. По его реакции чувствовалось, что он поражен точно так же, как совсем недавно Виктория Брэкстон, и это было заметно.

— Чем они различались?

— Это был другой случай. Она умерла от пищевого отравления. Врачи так сказали. В свидетельстве о смерти говорится…

— Вскрытие производилось?

— Нет. Я говорю, что было свидетельство о смерти.

— В случае с вашей второй женой было проведено вскрытие или нет?

— Да, сэр.

— С целью доказать, что она умерла от отравления мышьяком?

— Я полагаю, окружной прокурор приказал произвести вскрытие.

— Но никакого вскрытия не было проведено в случае с Мартой Бейн, вашей первой женой?

— Нет, — Натан Бейн, казалось, съежился в костюме.

— Вы намереваетесь получить в наследство от вашей жены Элизабет около полумиллиона долларов?

— Это под вопросом. Насколько мне известно, она составила завещание, в котором…

— Вы планируете оспаривать это завещание, не так ли?

— Ваша честь, — вмешался Гамильтон Бюргер, — я желаю заявить протест на том основании, что защита, действуя негодными методами, пытается инспирировать некоторые далеко идущие выводы, которые.!.

— Это разъяснит ход мышления свидетеля, — ответил Мейсон. — Он очень красноречиво говорил здесь об искренности своего покаяния. Давайте уточним, насколько искренне его покаяние.

— Мистер Мейсон, мне кажется, ваши выражения несколько выходят за процессуальные рамки, — заметил судья Ховисон, — но я разрешаю свидетелю ответить на вопрос.

— Да, — отрезал Натан Бейн. — Это завещание — настоящий обман, оно…

— Вы намерены не допустить утверждения этого завещания, не так ли?

— Намерен.

— И таким образом вы получите около полумиллиона долларов?

— Возможно, — на этот раз. тон Бейна был свирепым и сердитым.

— Тогда, — Мейсон продолжил, — расскажите жюри, сколько вы унаследовали после того, как ваша первая жена так несчастливо ушла в иной мир при признаках, так схожих с теми, что проявились при последней болезни Элизабет Бейн.

— Ваша честь, — закричал Гамильтон Бюргер. — Это инсинуация, которая не подтверждена доказательством. Это выходит за рамки перекрестного допроса.

— Думаю, я приму этот протест по форме, в которой был поставлен вопрос, — постановил судья Ховисон.

— Можете вы, — спросил Мейсон, — указать жюри любую деталь болезни вашей первой жены, Марты Бейн, которая отличалась бы от признаков последней болезни вашей второй жены, Элизабет Бейн?

Натан Бейн неловко молчал.

— Можете ли вы? — Мейсон повторил вопрос.

— Я не присутствовал и не знаю симптомов болезни Элизабет, — наконец произнес Натан Бейн.

— Сколько денег вы примерно получили в наследство от первой жены?

— Протест, — вмешался Гамильтон Бюргер. — Это…

— Отклоняется, — мгновенно распорядился судья Хо-висон.

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Как долго вы были женаты?

— Около двух лет.

— Мне не хотелось бы, — судья Ховисон взглянул на часы, — прерывать перекрестный допрос защиты, но он отнял уже несколько минут предполагаемого перерыва.

— Понимаю намек, ваша честь, — скромно согласился Мейсон.

— Суд откладывает заседание до двух часов пополудни, — распорядился судья Ховисон. — Подзащитная возвращается под стражу, и члены жюри помнят о рекомендациях суда.

Воспользовавшись моментом, пока члены жюри еще не все покинули свои места, Натан Бейн рванулся из свидетельской ложи и закричал не в силах сдержать себя:

— Ты… ты… грязный адвокатишка… я этого так не оставлю… ты еще пожалеешь… я… я убью тебя!

— Ну что вы, мистер Бейн. — Мейсон был хладнокровен и невозмутим, как всегда. — Вам не стоит убивать меня, так как вы не получите в наследство от меня ни одного цента!

Стоявший рядом газетный репортер громко засмеялся и что-то быстро записал в свой блокнот. Тут же вмешались служащие суда и, не мешкая, увели распаленного Бейна от ложи защитника. Члены жюри присяжных, задумчиво покачивая головами, покидали свои места.

Глава 20

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в своем любимом ресторанчике напротив Дворца правосудия. Хозяин, старый друг, посадил своих верных клиентов в отдельную комнату, где они могли без помех поговорить и даже протянуть туда телефонный аппарат.

Мейсон, расправляясь с бутербродом с ветчиной и запивая его молоком, сказал:

— Черт побери, Пол, у меня все еще нет ясности.

— Но у жюри она есть, — ответил Дрейк. — Конечно, ты мастерски сработал с Натаном Бейном. Ты сумел бы привлечь на свою сторону еще нескольких присяжных, если бы твоя клиентка смогла выйти в свидетельскую ложу и изложить подходящую версию. Но ты же знаешь, Перри, она не сможет.

— Почему не сможет?

— Слишком много всякого против нее. Отпечаток на обертке, тот факт, что она вышвырнула эту бутылку из окна. Судя по всему, когда она выбрасывала из окна эту злополучную бутылку, кто-то из соседей заметил и сообщил полиции, когда те рыскали в округе. Нельзя поверить, что ребята Голкомба вышли из дома и ни с того ни с сего принялись обыскивать двор. У Голкомба не хватает для этого мозгов.

— Да, не хватает, — согласился адвокат. — Здесь ты прав, какой-то свидетель заметил, как она выбросила бутылку из окна, и показал полиции место, куда она упала.

— В этом-то все и дело, — сказал с жаром Дрейк. — Как только она выйдет в свидетельскую ложу и попытается изложить свою версию, Гамильтон Бюргер устроит ей такой перекрестный допрос, что, когда он закончит с ней, она превратится в самую великую отравительницу со времен Лукреции Борджиа.