Я улыбнулся и спросил:

— И вам понравилось?

— Когда резали горло, это было совсем не плохо, но кровь и визг были отвратительны… — Он поморщился и стал нюхать воздух. — Здесь пахнет жимолостью?

— Да, похожий запах. Перерезанное горло это именно то, что вы представляли себе, когда угрожали Кавалову?

— Когда я угрожал? — повторил он. — Мой дорогой друг. Я не угрожал ему. Я был в Уджда, это вонючий марокканский городишко, на границе с Алжиром, когда однажды утром из апельсинового дерева раздался мне глас: «Иди в Фэавелл. В Калифорнию. В Соединенные Штаты. Там ты увидишь, как умрет Теодор Кавалов». Это мне показалось отличной идеей. Я поблагодарил голос, приказал Маркусу собирать вещи и отправился в путь. Когда я приехал сюда, я рассказал об этом Кавалову, надеясь, что тот поспешит умереть и не заставит меня ждать. Но он не захотел. Мне следовало спросить у голоса конкретную дату. Мне бы не хотелось тратить долгие месяцы в этом городке.

— Поэтому вы попытались ускорить события? — спросил я.

— Прошу прощения, не понял?

— Shrecklichkeit,[34] — ответил я, — каменные черепа, жареные собаки, исчезающие мертвецы.

— Я провел пятнадцать лет в Африке, — сказал он. — Я верю в голоса, говорящие из апельсиновых деревьев, когда нет никого, кто подал бы вам руку. Я не имею ничего общего с тем, что здесь произошло.

— А Маркус?

Шерри погладил свежевыбритые щеки ответил:

— Это возможно. Он имеет неисправимую склонность к шуткам в самых дерьмовых африканских традициях. Я с удовольствием исполосую его черную задницу за совершение любого неприличного проступка, если тому будут веские доказательства.

— Не торопитесь, когда я поймаю его на горячем, — сказал я, — я сам измордую его.

Шерри наклонился вперед и сказал полушепотом:

— Но сперва убедитесь, что он ничего не подозревает и потерял бдительность. Вы не знаете, какие фокусы он может выделывать с ножами.

— Я не забуду. Голос ничего не говорил о Рингго?

— Не было надобности. Когда умирает тело, умирает и рука.

Маркус вышел из дома с подносом. Мы сели за стол и принялись за второй завтрак.

Шерри подумал, что голос, который говорил с ним из апельсинового дерева, предупредил и Кавалова. Он спросил его об этом, но не получил удовлетворительного ответа. Капитан считал, что голоса, вещающие о смерти врага, должны предупреждать и того, кто умрет.

— Насколько мне известно, такова традиция, — сказал он.

— Без понятия, — ответил я. — Постараюсь выяснить, и сообщить вам. Вероятно, нам следует спросить Кавалова, что ему снилось этой ночью.

— Он имел утром вид человека, измученного кошмарами?

— Не скажу. Я ушел прежде, чем он встал.

Серые глаза Шерри загорелись огнем.

— Вы хотите сказать, что не имеете представления о том, в каком он прибывал состоянии сегодня утром, был ли он жив или мертв, мой сон лишь мечта или реальность?

— Именно.

Твердая линия его рта расползлась в довольной улыбке.

— Черт побери! — воскликнул он. — Это чудесно! Я думал что… У меня сложилось впечатление, что вы знали, что мой сон не воплотился в жизнь, что он не имел никакого смысла.

Он хлопнул ладонями.

В дверях возник Маркус.

— Собирай багаж, — приказал Шерри. — Лысого убили. Мы уходим.

Маркус поклонился и ушел улыбаясь обратно в дом.

— Разве не стоит сперва удостовериться? — спросил я.

— Я совершенно уверен, — сказал он растягивая слова. — Так же точно, как я был уверен в голосе из апельсинового дерева. Зачем еще ждать. Я видел, как он умирает.

— Во сне.

— Сон ли это был? — спросил он беспечно.

Когда спустя десять или пятнадцать минут я уходил, то слышал шум, словно Маркус и вправду собирал вещи.

Шерри пожал мне руку говоря:

— Я так рад, что вы пришли. Может доведется еще встретиться, если когда-либо работа заведет вас в Северную Африку. Передавайте привет Мириам и Дольфу. Было бы лицемерием с мое стороны, послать им свои соболезнования.

Дойдя до места, которого было не видно из дома, я свернул с дороги и направился по тропинке искать возвышенное место, чтоб понаблюдать за Шерри. Вскоре я нашел то, что хотел: старая лачуга, стоявшая на скалистом выступе холма с видом на северо-запад. С крытой веранды бунгало было как на ладони, включая гравийную дорожку вплоть до шоссе. Расстояние было большим, но в призматический бинокль мне было хорошо видно все. Еще перед верандой росли высокие кусты, служившие мне укрытием.

Когда, наконец, я вернулся в дом Кавалова, я нашел Рингго сидевшем под деревом в плетеном кресле с кучей разноцветных подушек под спиной и с книгой в руках.

— И как он вам показался? — спросил он. — Вправду сумасшедший?

— Не очень. Он просил передать вам с супругой привет. Как ваша рука этим утром?

— Ужасно. Я думаю, что прошедшая ночь была слишком сырая. Не мог сомкнуть глаз от боли.

— Вы виделись с пресловутым капитаном Шерри? — спросил меня жалобным голосом Кавалов, подходя сзади. — Вы удовлетворены визитом?

Я обернулся. Он шел из дома. Его лицо этим утром было скорее серое чем смуглое, но так как он надел галстук-бабочку, следовательно, его горло было целым и невредимым.

— Когда я уходил, он собирал багаж — ответил я. — Он возвращается в Африку.

6

Я посетил капитана в четверг. Больше ничего заслуживающего внимания в тот день не случилось.

Пятничным утром я проснулся от того, что дверь моей спальни внезапно с шумом распахнулась. Мартин, камердинер с худым лицом, ворвался в мою комнату и начал трясти меня за плечо, хотя я уже сидел в кровати.

Его лицо было лимонно-желтым от ужаса.

— Это произошло! — бормотал он. — Господи, это произошло!

— Что произошло-то?

— Это! Это произошло!

Я оттолкнул его и вскочил с постели. Внезапно камердинер повернулся и бросился в ванную. Надевая ботинки, я слышал как его рвало.

Спальня Кавалова располагалась через три двери от моей, в том же крыле здания.

Дом был заполнен возбужденными голосами, быстрым топотом ног и скрипом открывающихся и закрывающихся дверей, но никого не было видно.

Я побежал в ванную Кавалова, дверь была открыта.

Кавалов лежал навзничь на низкой деревянной кровати с резными ножками. Одеяло было кем-то откинуто. Его горло было перерезано от уха до уха одним движением, точно повторяя линию нижней челюсти. Кровь, пропитав синие подушки и простыню, приобрела пурпурный оттенок и стала похожа на виноградный сок. Она была уже густой и липкой и начинала подсыхать.

Вошел Рингго в накинутом на плечи халате.

— Это произошло! — воскликнул он вслед за камердинером сквозь стиснутые зубы. Он созерцал открывшуюся сцену, приведенный в отчаяние, а потом начал материться глухим голосом.

В комнату вошла женщина, с покрасневшим лицом, Лоуэлла Квалли, экономка. Она закричала, растолкала нас и упала на колени перед кроватью. Когда она потянулась к одеялу, я остановил ее.

— Руками ничего не трогать, — приказал я.

— Закройте его! Закройте бедняжку! — кричала она.

Я оттащил ее от кровати. В комнате уже толпилось четверо или пятеро слуг. Я поручил экономку заботам двух из них, и ее увели. Покидая комнату женщина одновременно плакала и смеялась. Рингго продолжал неотрывно смотреть на мертвеца.

— Где ваша супруга? — спросил я.

Он меня не слышал. Я похлопал его по здоровой руке и повторил вопрос.

— В своей комнате. Ей не следует это видеть.

— Не будет ли лучше, присмотреть сейчас за ней?

Он кивнул, медленно повернулся и вышел из комнаты.

В это время в комнату вошел камердинер, его лицо все еще было лимонно-желтым.

— Я хочу, чтоб все слуги были собраны в зале внизу, — я отдал распоряжения. — Никто никуда не выйдет, пока не приедет шериф.

— Да, сэр, — ответил он и стал спускаться по лестнице вниз, остальные слуги последовали за ним.

Я закрыл дверь, прошел в библиотеку и позвонил в контору шерифа. Мне ответил его помощник Хильден. Когда я сообщил о случившемся, он заверил, что шериф приедет через полчаса.

Я вернулся в свою комнату и оделся. Ко мне вошел камердинер и сообщил, что все обитатели дома собрались внизу, кроме супругов Рингго и горничной миссис.

Я был занят осмотром комнаты Кавалова, когда прибыл шериф. Это был седоволосый человек с мягким взглядом голубых глаз, спокойным голосом и седыми усами. Он привез с собой трех заместителей, врача и коронера.

— Рингго и камердинер расскажут вам больше чем я, — сказал я, после того как мы обменялись рукопожатиями. — Сейчас я собираюсь навестить Шерри. Рингго объяснит, кто это и какое отношение к делу имеет.

В гараже я взял забрызганный грязью «Шевроле» и отправился к бунгало. Все двери и окна были закрыты. На мой стук никто не отозвался.

Я прошелся по гравийной дорожке, сел в автомобиль и направился в Фэавэлл. Там я без труда выяснил, что Шерри и Маркус вчера в два десять сели на поезд, шедший в Лос-Анджелес. При них были три сундука и полдюжины чемоданов. Молодой служащий станции выписал им багажную квитанцию.

Отправив телеграмму в офис агентства в Лос-Анджелес, я пошел искать человека, сдавшего бунгало капитану.

Единственное, что он смог рассказать мне о своих арендатора было то, что его очень разочаровал ранний отъезд капитана, тот не прожил в поселке и двух недель. Шерри отослал хозяину ключи с короткой запиской, мол его неожиданно куда-то вызвали. Записку я сунул в карман, очень полезно иметь под рукой образец почерка возможного преступника. Я попросил ключи от бунгало и отправился осмотреть дом.