Каролина была в холле. Я думаю, она надеялась, что ее пригласят пойти вместе с нами. Пуаро тактично вышел из положения.

— Я бы очень хотел, чтобы вы присутствовали, мадемуазель, — сказал он с сожалением, — но приглашать вас на эту встречу было бы неразумно. Видите ли, все эти люди на подозрении. Среди них я найду человека, который убил мистера Экройда.

— Вы действительно верите в это? — спросил я скептически.

— А вы не верите, я вижу, — сухо ответил Пуаро.

— Вы до сих пор еще не знаете истинной цены Эркюлю Пуаро.

В эту минуту вошла Урсула.

— Вы готовы, дитя мое? — сказал Пуаро. — Это хорошо. Мы пойдем в мой дом вместе. Мадемуазель Каролина, поверьте мне, я делаю все возможное, чтобы оказать вам услугу. До свидания.

Мы вышли, оставив Каролину с видом собаки, которую не взяли на прогулку; она стояла на ступеньках парадного и пристально смотрела нам вслед.

Гостиная у Пуаро была готова. На столе были различные sirops[42] и стаканы, а также тарелка с печеньем. Из другой комнаты было принесено несколько стульев.

Пуаро бегал взад и вперед, переставляя вещи: здесь выдвигая стул, там переставляя лампу, то вдруг останавливаясь и поправляя один из ковриков, что были на полу. Он особенно суетился с освещением. Лампы были установлены так, что больше всего освещалась та сторона комнаты, где стояли стулья. Другая же сторона, где, как я полагал, сядет сам Пуаро, оставалась в смутном полумраке.

Мы с Урсулой наблюдали за ним. Вскоре послышался звонок.

— Они пришли, — сказал Пуаро. — Хорошо, все готово.

Дверь отворилась, и компания из Фернли вереницей вошла в комнату. Пуаро вышел вперед и поздоровался с миссис Экройд и Флорой.

— Как хорошо с вашей стороны, что вы пришли, — сказал он, — и с вашей — тоже, майор Блант и мистер Реймонд.

Секретарь был весел, как всегда.

— Что за великая идея? — спросил он, смеясь. — Какая-нибудь ученая машина? Нам наложат на запястья датчики, и она зафиксирует волнение виновного? Уже есть такое изобретение, не так ли?

— Да, я читал об этом, — согласился Пуаро. — Но я старомоден. Я пользуюсь старыми методами. Я работаю только маленькими серыми клеточками. А сейчас давайте начинать, но прежде я хочу сделать для всех вас сообщение. — Он взял Урсулу за руку и вывел ее вперед. — Эта дама — миссис Ральф Пэтон. Она вышла замуж за капитана Пэтона в марте.

Миссис Экройд слегка вскрикнула.

— Ральф! Женился! В марте! О! Но это же абсурд. Как он мог?

Она уставилась на Урсулу, словно раньше никогда ее не видела.

— Женился на Борн? — сказала она. — Нет, месье Пуаро, я вам не верю.

Урсула вспыхнула румянцем и начала говорить, но Флора ее предупредила. Быстро подойдя к девушке, она взяла ее под руку.

— Не обижайтесь, что мы удивлены, — сказала она. — Поймите, у нас не было об этом ни малейшего представления. Вы и Ральф очень хорошо хранили свою тайну. Я… очень рада.

— Вы очень добры, мисс Экройд, — сказала тихо Урсула, — а у вас больше всего причин, чтобы сердиться. Ральф вел себя очень плохо… особенно в отношении вас.

— Вам не стоит волноваться, — сказала Флора, успокаивающе сжав ее руку повыше локтя. — Ральф был загнан в угол, и у него был только один выход. На его месте я, наверное, поступила бы так же. Хотя я думаю, он мог бы доверить мне свою тайну. Я бы его не подвела.

Пуаро слегка постучал по столу и важно откашлялся.

— Заседание начинается, — сказала Флора. — Месье Пуаро намекает, чтобы мы замолчали. Но скажите мне одно. Где Ральф? Если кто-нибудь знает, так это вы.

— Но я не знаю, — почти с воплем выкрикнула Урсула. — Этого как раз я и не знаю.

— Разве его не задержали в Ливерпуле? — спросил Реймонд. — Об этом писалось в газете.

— В Ливерпуле его нет, — кратко сказал Пуаро.

— Фактически, — заметил я, — никто не знает, где он.

— За исключением Эркюля Пуаро, а! — сказал Реймонд.

На его добродушное подшучивание Пуаро серьзно ответил.

— Что касается меня, то я знаю все. Запомните это.

Джоффри Реймонд вскинул брови.

— Все? Фью! — присвистнул он. — Значит, полный порядок.

— Вы на самом деле думаете, что можете угадать, где скрывается Ральф Пэтон? — спросил я с недоверием.

— Вы называете это «угадать», мой друг, а я — «знать».

— В Кранчестере? — осмелился я спросить.

— Нет, — ответил Пуаро мрачно, — не в Кранчестере.

Он больше ничего не сказал, и по его жесту собравшаяся компания заняла свои места. Дверь снова открылась, вошли еще двое и сели у двери. Это были Паркер и экономка.

— Все в сборе, — сказал Пуаро.

В его голосе прозвучало удовлетворение. Я заметил, что при звуке этого голоса по лицам людей, сидевших в другом конце комнаты, прошла едва заметная волна тревоги.

В ней словно отразилось какое-то осознание ловушки — ловушки, которая захлопнулась.

Пуаро важно зачитал с листа:

— Миссис Экройд, мисс Экройд, майор Блант, мистер Джоффри Реймонд, миссис Ральф Пэтон, Джон Паркер, Елизавета Рассел.

Он положил бумагу на стол.

— Что все это значит? — начал Реймонд.

— Список, который я только что зачитал, — сказал Пуаро, — это список подозреваемых лиц. У каждого из вас была возможность убить мистера Экройда…

С криком миссис Экройд вскочила с места.

— Мне это не нравится, — запричитала она. — Мне это не нравится. Я лучше уйду домой.

— Вы не можете уйти домой, мадам, — строго сказал Пуаро, — пока не выслушаете того, что я должен сказать.

С минуту он выждал, потом откашлялся.

— Я начну с начала. Когда мисс Экройд попросила меня расследовать дело, я с доктором Шеппардом поехал в Фернли Парк. Я побывал с ним на террасе, где на подоконнике мне показали следы ног. Оттуда инспектор Рэглан повел меня по дорожке, ведущей к подъездной аллее. Я заметил садовый домик и тщательно его обследовал. Там я нашел две вещи — лоскут накрахмаленного батиста и пустой стержень от гусиного пера. Лоскут батиста тут же навел меня на мысль о переднике какой-нибудь служанки. Когда инспектор Рэглан показал мне список людей, живущих в доме, я сразу же заметил, что одна из служанок, а именно Урсула Борн, не имеет достаточного алиби. По ее словам, она была у себя в комнате с девяти тридцати до десяти часов. Но предположим, что вместо этого она была в садовом домике? Если так, то она, должно быть, ходила туда, чтобы с кем-то встретиться. Теперь дальше: из рассказа доктора Шеппарда мы знаем, что в тот вечер кто-то из посторонних действительно шел к дому — неизвестный, встреченный им у ворот. С первого взгляда покажется, что вопрос решен, что неизвестный шел в садовый домик, чтобы встретиться с Урсулой Борн. То, что он шел именно в садовый домик, доказывает гусиное перо. Мне сразу пришло в голову, что он предается наркотикам, и что усвоил он эту привычку по ту сторону Атлантики, где вдыхание «снега» через нос распространено больше, чем в этой стране. У человека, которого встретил доктор Шеппард, был американский акцент, а это совпадает с моим предположением.

Но меня смущал один факт. Не совпадало время. Урсула Борн действительно не могла пойти в садовый домик раньше девяти тридцати, в то время как неизвестный пришел туда сразу же после девяти. Я мог, конечно, допустить, что он ждал ее полчаса. Но я выбрал единственное предположение: в тот вечер в садовом домике были две отдельные встречи. Eh bien[43], как только я сделал этот вывод, я обнаружил несколько важных фактов. Я узнал, что мисс Рассел, экономка, в то утро побывала у доктора Шеппарда и проявила большой интерес к лечению жертв употребления наркотиков. Связав это с гусиным пером, я допустил, что человек, о котором мы говорим, приходил в Фернли, чтобы встретиться с экономкой, а не с Урсулой Борн. С кем же тогда встречалась Урсула Борн? Я недолго сомневался. Прежде всего, я нашел кольцо — обручальное кольцо — с надписью «от Р.» и датой на внутренней стороне. Потом я узнал, что в двадцать пять минут десятого видели, как по дорожке, ведущей к садовому домику, шел Ральф Пэтон. Я также услышал об одном разговоре, происходившем в тот же день в лесу, недалеко от деревни, о разговоре между Ральфом Пэтоном и какой-то неизвестной девушкой. Мне удалось расположить все эти факты аккуратно и в строгом порядке: тайная женитьба, помолвка, объявленная в день трагедии, бурное объяснение в лесу и встреча, назначенная в садовом домике в тот вечер. В данном случае это подтверждало, что и у Ральфа Пэтона, и у Урсулы Борн (или Пэтон) были очень серьезные мотивы желать, чтобы мистер Экройд ушел с их пути. Но это прояснило неожиданно и другой факт: Ральф Пэтон не мог быть в кабинете с мистером Экройдом в 9.30.

Теперь мы подходим к новому и наиболее интересному аспекту преступления. Кто был в кабинете с мистером Экройдом в 9.30? Не Ральф Пэтон, который был в садовом домике со своей женой. Не Чарльз Кент, который уже ушел. Кто же тогда? И я сформулировал свой самый умный, самый смелый вопрос: а был ли вообще кто-нибудь с ним?

Пуаро подался вперед и победно выпалил в нас последние слова, потом откинулся назад с видом человека, нанесшего решающий удар.

На Реймонда, однако, это, казалось, не произвело впечатления и вызвало мягкий протест.

— Я не знаю, хотите ли вы сделать из меня лгуна, месье Пуаро, но этот факт основывается не только на моих показаниях. Разве только то, что я мог передать неточно сказанные слова. Вспомните, майор Блант тоже слышал, как мистер Экройд с кем-то говорил. Он был снаружи на террасе и не мог слышать слов отчетливо, но он явственно слышал голоса.

Пуаро кивнул.

— Я не забыл, — сказал он спокойно. — Но у майора Бланта было впечатление, что мистер Экройд говорил именно с вами.

На какой-то момент, казалось, Реймонд был застигнут врасплох. Но он быстро оправился.