Агата Кристи - Убийство Роджера Экройда

— Начинать с «чау» — признак слабости, — строго заметила Каролина. — Вы должны стремиться к большой игре.

— Я знаю, — отвечала мисс Ганетт. — Вы говорили о Ральфе Пэтоне, дорогая?

— Да. Мне удалось догадаться, где он.

Мы все перестали играть и уставились на нее.

— Это очень интересно, мисс Каролина, — сказал полковник Картер. — Но это только ваши предположения, да?

— Не совсем. Я расскажу вам. Вы видели ту большую карту страны, что у нас в холле?

Мы все сказали, что видели.

— Когда недавно месье Пуаро выходил от нас, он остановился, посмотрел на нее и сделал несколько замечаний. Не помню точно, какие именно. Что-то о том, что ближайший к нам большой город — Кран-честер. Это, конечно, верно. Но когда он ушел, меня вдруг осенило.

— Что вас осенило?

— То, что он имел в виду. Конечно, Ральф находится в Кранчестере.

В этот момент я уронил свою подставку. Моя сестра тут же пожурила меня за неловкость, но не сердито. Она была во власти своей теории.

— В Кранчестере, мисс Каролина? — сказал полковник Картер. — Наверняка не в Кранчестере. Это слишком близко.

— Вот именно! — победно воскликнула Каролина.

— Теперь кажется совершенно понятным то, что он не уехал поездом. Он, должно быть, ушел в Кранчестер просто пешком. И я уверена, что он там до сих пор. Никто и не подумал бы, что он совсем рядом.

Я высказал несколько возражений против этой теории, но когда Каролина вобьет себе что-нибудь в голову, переубедить ее невозможно.

— И представьте себе, у месье Пуаро те же предположения, — глубокомысленно произнесла мисс Ганетт.

— Странное совпадение, но сегодня, прогуливаясь по кранчестерской дороге, я видела, как он проехал на автомобиле.

Мы все переглянулись.

— Ох! — спохватилась вдруг мисс Ганетт. — У меня уже давно ма-джонг, а я и не заметила!

Внимание Каролины было отвлечено от ее теоретических выкладок. Она указала мисс Ганетт на то, что рука, в которой мешались все масти при стольких «чау», едва ли достойна ма-джонга. Мисс Ганетт слушала невозмутимо и готовила контрудар.

— Да, дорогая, я знаю, что вы хотите сказать, — возразила она. — Но это в большой степени зависит еще и от того, с какой руки следует начинать, не так ли?

— У вас никогда не будет большой игры, если вы к ней не стремитесь! — настаивала на своем Каролина.

— Ну, каждый играет в своей манере, не так ли? — сказала мисс Ганетт и посмотрела на свои записи. — В конце концов, я значительно впереди.

Каролина, достаточно отстававшая, ничего не ответила.

Круг кончился, и мы принялись снова за игру. Энни внесла чай. Каролина и мисс Ганетт были обе немного взволнованны, как это часто бывает на таких вечерах.

— Ну, пожалуйста, дорогая, играйте чуточку быстрее, — сказала Каролина, наблюдая, как нерешительно мисс Ганетт ставит фишку. — Китайцы ставят фишки так быстро, что при этом слышатся звуки, похожие на птичий щебет.

Несколько минут мы играли, как китайцы.

— Вы еще не внесли никакого вклада в общую информацию, Шеппард, — вежливо сказал полковник Картер. — Вы хитрите. Живете душа в душу с великим детективом и даже не намекнете, как идут дела.

— Джеймс — необычайное создание, — сказала Каролина. — Он терпеть не может расставаться с информацией.

Она посмотрела на меня с заметным неодобрением.

— Уверю вас, — сказал я, — что я ничего не знаю. Пуаро держит все в секрете.

— Умница, — сказал полковник с усмешкой. — Не проговаривается. Они чудесные парни, эти иностранные сыщики. Каких только хитростей у них не бывает!

— Панг, — произнесла мисс Ганетт с оттенком спокойного триумфа в голосе. — И… ма-джонг!

Обстановка еще больше накалилась. Трехкратный ма-джонг мисс Ганетт раздосадовал Каролину, и когда мы строили новую стенку, она упрекнула меня:

— Ты слишком устал. Сидишь здесь, как пустое место и совсем ничего не рассказываешь.

— Но, дорогая, мне действительно не о чем рассказывать. Из того, что тебя так интересует, я имею в виду.

— Чепуха, — сказала Каролина, раскладывая фишки. — Ты должен знать что-нибудь интересное.

С минуту я ничего не мог ответить. Я был ошеломлен и одновременно возбужден тем, что произошло. Я когда-то читал, что бывают случаи, когда ма-джонг приходит одному из играющих сразу же при разборе фишек. Такой случай называют чистым выигрышем. Я никогда не надеялся, что когда-нибудь такая удача может прийти ко мне. Подавляя радость, я открыл свои карты и положил их на стол.

— Как говорят в шанхайском клубе, — заметил я, — «тин-хоу» — чистый выигрыш!

Глаза полковника едва не выскочили из орбит.

— Невероятно! — сказал он. — Клянусь, я никогда не встречался с подобным случаем.

А я, раздраженный насмешками Каролины и опьяненный своим успехом, опрометчиво продолжал:

— А что касается «чего-нибудь интересного», то что вы скажете о золотом обручальном кольце с датой и надписью «от Р» внутри?

Я старался не замечать произведенного эффекта. Меня заставили рассказать со всеми подробностями о том, где было найдено это сокровище. Мне пришлось назвать и дату.

— 13-го марта, — сказала Каролина. — Ровно шесть месяцев назад. Ага!

После взволнованного галдежа, догадок и предположений определились три теории:

1. Теория полковника Картера: Ральф был тайно женат на Флоре.

Вывод первый и самый примитивный.

2. Теория мисс Ганетт: Роджер Экройд был тайно женат на миссис Феррарс.

3. Теория моей сестры: Роджер Экройд был женат на экономке мисс Рассел.

Четвертую теорию — сверхтеорию — Каролина внесла на обсуждение позже, когда мы поднимались наверх, собираясь разойтись по своим спальням.

— Запомни мои слова, — сказала она вдруг, — меня не удивит, если окажется, что женаты Джоффри Реймонд и Флора.

— Тогда было бы выгравировано «Д», а не «Р», — сказал я.

— Как знать! Некоторые девушки зовут мужчин по их фамилии. А ты слышал, что мисс Ганетт говорила сегодня о поведении Флоры?

Строго говоря, я не слышал, чтобы мисс Ганетт говорила что-нибудь подобное, но я всегда уважал способность Каролины понимать косвенные намеки.

— А что ты скажешь о Гекторе Бланте, — намекнул я. — Если кто-нибудь…

— Глупости, — сказала Каролина. — Я допускаю, что он восхищается ею, может быть, даже любит. Но право же, девушка не влюбится в человека, который годится ей в отцы, когда рядом молодой красавец секретарь. Она может поощрять майора Бланта разве только для отвода глаз. Девушки очень изобретательны. Но послушай, что я тебе скажу, Джеймс Шеппард! Флоре Экройд Ральф совершенно безразличен. И всегда был. Можешь принять это к сведению.

Я принял это к сведению.

На следующее утро мне пришла в голову мысль, что под впечатлением удачи с «тин-хоу», или чистым выигрышем, я вел себя, очевидно, не совсем благоразумно. Правда, Пуаро не брал с меня обещания молчать о находке кольца. С другой стороны, когда он был в Фернли, сам он никому не рассказывал о нем. И, насколько мне было известно, я оказался единственным человеком, знавшим о самом факте находки. Чувство вины тревожило меня. Новость распространялась по Кингс Эббот со сверхъестественной быстротой. И я мог вполне ожидать, что Пуаро в любую минуту явится ко мне с упреками.

Общие похороны миссис Феррарс и Роджера Экройда были назначены на одиннадцать часов. Это была печальная и трогательная церемония. На ней присутствовали все домочадцы Фернли.

По окончании церемонии Пуаро, который присутствовал на ней тоже, взял меня под руку и пригласил вернуться вместе с ним в его дом. У него был очень мрачный вид, и я боялся, что последствия моего неблагоразумного поступка накануне вечером ему уже известны. Но вскоре выяснилось, что мысли его были заняты совершенно иным.

— Видите ли, — сказал он, — мы должны действовать. С вашей помощью я хочу допросить одного свидетеля. При допросе мы нагоним на него такого страху, что он должен будет выложить правду.

— О каком свидетеле вы говорите? — спросил я с большим удивлением.

— О Паркере, — ответил Пуаро. — Я просил его быть у меня в двенадцать часов. Сейчас он уже, вероятно, ждет нас.

— Что вы о нем думаете? — осмелился спросить я, взглянув на него искоса.

— Я знаю только то, что я недоволен.

— Вы полагаете, что это он шантажировал миссис Феррарс?

— Либо это, либо…

— Что? — спросил я после некоторой паузы.

— Друг мой, я скажу вам одно: я надеюсь, что это был он.

Серьезность его манеры говорить и что-то еще неопределимое, придающее ей особый оттенок, заставило меня замолчать.

Придя на место, мы узнали, что Паркер уже там и ожидает нашего возвращения. При нашем появлении в комнате дворецкий почтительно встал.

— Доброе утро, Паркер, — вежливо поздоровался Пуаро. — Прошу прощения… одну минутку.

Он снял пальто и перчатки.

— Разрешите мне, сэр, — вскочил Паркер, чтобы помочь ему.

Он аккуратно уложил вещи на стул у двери. Пуаро смотрел на него с одобрением.

— Благодарю вас, мой славный Паркер. Садитесь, пожалуйста. То, что я должен сказать, может занять некоторое время.

Кивнув головой, словно извиняясь, Паркер сел.

— А теперь как вы думаете, для чего сегодня утром я попросил вас прийти сюда, а?

Паркер кашлянул.

— Я понял вас так, сэр, что вы хотите задать мне несколько вопросов о моем прежнем хозяине, вопросов приватного характера, как я понимаю.

— Précisément[24], — сказал Пуаро с сияющей улыбкой. — А в шантаже у вас большой опыт.

— Сэр! — дворецкий вскочил с места.