Взгляд Пуаро светился восхищением.

– Вы удивительно предприимчивы, – сказал он. – Могу ли я спросить, как вы действовали?

– Конечно, – ответил инспектор. – Для начала – метод. Вот что я всегда говорю – метод!

– А! – вскричал Пуаро. – Это и мой девиз: метод, порядок и серые клеточки.

– Клеточки? – не понял инспектор.

– Серые клеточки мозга, – пояснил бельгиец.

– А, конечно. Полагаю, что мы все ими пользуемся.

– В большей или меньшей степени, – пробормотал Пуаро. – И затем еще психология преступника – следует изучать ее.

– А! Так и вы поддались на эту психоаналитическую болтовню? Ну а я не из нынешних красавчиков…

– Полагаю, миссис Рэглан с этим не согласится, – вставил Пуаро с легким поклоном.

Рэглан, растерявшись, поклонился в ответ.

– Вы не так поняли! – Инспектор улыбнулся до ушей. – В тонкостях чужого языка разобраться не так-то просто. Я только хотел объяснить вам, как берусь за дело. Во-первых, метод. В последний раз мистера Экройда видела живым его племянница, Флора, без четверти десять, не так ли? Первый факт.

– Допустим.

– Это так. В половине одиннадцатого, по словам доктора, мистер Экройд был мертв не менее получаса. Вы это подтверждаете, доктор?

– Конечно, – сказал я. – Может быть, и больше.

– Очень хорошо. Это дает нам четверть часа, за которые должно было быть совершено убийство. Я сделал список всех обитателей дома и проверил, что они делали в этот промежуток времени – между девятью часами сорока пятью минутами и десятью.

Рэглан протянул Пуаро аккуратно исписанный лист. Я стал читать из-за его плеча. На листке четким почерком значилось следующее:

Майор Блент. – В бильярдной с мистером Реймондом. (Тот подтверждает.)

Мистер Реймонд. – В бильярдной. (См. выше.)

Миссис Экройд. – 9.45. Смотрела игру на бильярде. 9.55 – легла спать. (Бленд и Реймонд видели, как она поднималась по лестнице.)

Мисс Экройд. – Из кабинета дяди поднялась к себе. (Подтверждает Паркер, также горничная Элзи Дейл.)

Слуги: Паркер. – Прошел прямо в свою комнату. (Подтверждено экономкой мисс Рассел, которая спустилась поговорить с ним примерно в 9.47 и оставалась не меньше 10 минут.)

Мисс Рассел. – См. выше, в 9.45 говорила наверху с горничной Элзи Дейл.

Урсула Борн (горничная). – У себя в комнате до 9.55, затем – в общей комнате для слуг.

Миссис Купер (кухарка). – В общей комнате для слуг.

Глэдис Джоунс (вторая горничная). – В общей комнате для слуг.

Элзи Дейл. – Наверху в спальне. Ее видели там мисс Рассел и мисс Флора Экройд.

Мэри Фрипп (судомойка). – В общей комнате для слуг.

Кухарка служит здесь семь лет, Урсула Борн – восемнадцать месяцев, а Паркер – немногим больше года. Остальные поступили недавно. Если не считать Паркера (тут что-то не так), никто из слуг подозрения не вызывает.

– Очень полный список, – сказал Пуаро, возвращая его инспектору, и прибавил серьезно: – Я убежден, что Паркер не убивал.

– Моя сестра тоже убеждена, а она обычно бывает права, – вмешался я, но на мои слова никто не обратил внимания.

– Ну, это о тех, кто в доме, – продолжал инспектор. – Теперь мы доходим до очень серьезного момента. Женщина в сторожке – Мэри Блек, – опуская занавески вчера вечером, видела, как Ральф Пейтен прошел в ворота и направился к дому.

– Она в этом уверена? – спросил я резко.

– Совершенно. Она хорошо знает его. Он шел очень быстро и свернул на тропинку, ведущую к террасе.

– В котором часу? – невозмутимо спросил Пуаро.

– Ровно в двадцать пять минут десятого.

После некоторого молчания инспектор заговорил:

– Все ясно. Все совпадает. В двадцать пять минут десятого капитан Ральф Пейтен прошел мимо сторожки. В девять тридцать Джеффри Реймонд слышит, как кто-то просит денег, а мистер Экройд отказывает. Что происходит дальше? Капитан Пейтен уходит тем же путем, как и пришел, – через окно. Он идет по террасе обескураженный и рассерженный. Он подходит к открытому окну гостиной. Предположим, что это происходит без четверти десять. Мисс Флора Экройд прощается с дядей. Майор Блент, мистер Реймонд и мисс Экройд – в бильярдной. Гостиная пуста. Пейтен проникает туда, берет из витрины кинжал и возвращается к окну кабинета. Снимает ботинки, влезает внутрь и… ну, детали излишни. Затем обратно – и уходит. Он боится вернуться в гостиницу, идет на станцию, звонит оттуда.

– Зачем? – вкрадчиво спросил Пуаро.

Я вздрогнул от неожиданности.

Маленький бельгиец, весь напрягшись, наклонился вперед. Его глаза горели странным зеленоватым огнем. На мгновение инспектор Рэглан растерялся.

– Трудно сказать, зачем он это сделал, – сказал он наконец. – Но убийцы часто поступают странно. Служи вы в полиции, так знали бы это! Самые умные из них совершают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти следы.

Взяв у констебля ботинки, принесенные из гостиницы, Рэглан направился к окну кабинета и приложил их к следам на подоконнике.

– Те же самые, – сказал он уверенно. – То есть это не та пара – в той он ушел. Но эта пара совершенно идентична той, только старая – взгляните, как сношены подметки.

– Но ведь таких ботинок сколько угодно в продаже, – сказал Пуаро.

– Конечно. Я бы не так оценил эти следы, если бы не все остальное.

– Какой глупый молодой человек капитан Ральф Пейтен, – сказал Пуаро задумчиво. – Оставить столько следов своего присутствия.

– Ночь была сухая, – сказал инспектор. – Он не оставил следов на террасе и на дорожке, но, к несчастью для него, земля кое-где на тропинке была сырой. Вот сами взгляните.

В нескольких ярдах от террасы дорожку пересекала тропинка, и там, на размокшей земле, были видны следы. Среди них – следы резиновых подметок. Пуаро прошел несколько шагов и неожиданно спросил:

– А женские следы вы заметили?

– Конечно, – рассмеялся инспектор. – Но здесь проходило несколько женщин и мужчина. Это же самый короткий путь к дому. И узнать, кому принадлежит каждый след, практически невозможно. Но, в конце концов, важны следы на подоконнике. А дальше идти бесполезно – дорога мощеная, – сказал инспектор.

Пуаро кивнул, но глаза его были устремлены на маленькую беседку слева от нас. К ней вела посыпанная гравием тропинка. Пуаро подождал, пока инспектор не скрылся в доме, и посмотрел на меня.

– Вас послал господь, чтобы заменить мне моего Гастингса, – сказал он с улыбкой. – Я замечаю, что вы не покидаете меня. А не исследовать ли нам, доктор Шеппард, эту беседку? Она меня интересует.

Мы подошли к беседке, и он отворил дверь. Внутри было почти темно. Две-три скамейки, набор для крокета[15], несколько сложенных шезлонгов. Я с удивлением посмотрел на моего нового друга. Он ползал по полу на четвереньках, иногда покачивая головой, словно был чем-то недоволен. Потом присел на корточки.

– Ничего, – пробормотал он. – Ну, возможно, что нечего было и ждать. Но это могло бы значить так много… – Он умолк и словно оцепенел. Затем протянул руку к скамейке и что-то снял с сиденья.

– Что это? – вскричал я. – Что вы нашли?

Он улыбнулся и раскрыл кулак. На ладони лежал кусочек накрахмаленного полотна. Я взял его, с любопытством осмотрел и вернул.

– Что вы об этом скажете, мой друг? – спросил Пуаро, внимательно глядя на меня.

– Обрывок носового платка, – ответил я, пожав плечами.

Он нагнулся и поднял ощипанное птичье перо, похоже гусиное.

– А это что? – вскричал он с торжеством.

Я в ответ мог только поглядеть на него с удивлением. Он сунул перо в карман и снова посмотрел на лоскуток.

– Обрывок носового платка? – произнес он задумчиво. – Может быть, вы и правы. Но вспомните – хорошие прачечные не крахмалят платков. – И, спрятав белый лоскуток в карман, бросил на меня торжествующий взгляд.

Глава 9

Пруд с золотыми рыбками

Мы подошли к дому. Инспектора нигде не было видно. Пуаро остановился на террасе, поглядел по сторонам и сказал одобрительно:

– Une belle propriété![16] Кто его унаследует?

Его слова поразили меня. Как ни странно, вопрос о наследстве не приходил мне в голову. Пуаро снова внимательно поглядел на меня:

– Новая для вас мысль? Вы об этом не подумали, а?

– Да, – признался я. – Жаль!

Он посмотрел на меня с любопытством.

– Хотел бы я знать, что скрывается за вашим восклицанием, – сказал он. – Нет-нет, – прервал он мой ответ, – inutile![17] Вы все равно не скажете мне того, о чем подумали.

– Все что-то прячут, – процитировал я его, улыбаясь.

– Именно.

– Вы все еще так считаете?

– Убежден в этом более, чем когда-либо, мой друг. Но не так-то просто скрывать что-нибудь от Эркюля Пуаро. У него дар узнавать. Прекрасный день, давайте погуляем, – добавил он, поворачивая в сторону сада.

Мы прошли по тропинке вдоль живой изгороди из тиса, мимо цветочных клумб. Тропинка вилась вверх по лесистому склону холма; на вершине его была небольшая вырубка, и там стояла скамейка, откуда открывался великолепный вид на нашу деревеньку и на пруд внизу, в котором плавали золотые рыбки.

– Англия очень красива, – сказал Пуаро. Он улыбнулся и прибавил вполголоса: – А также английские девушки. Тсс, мой друг, взгляните вниз на эту прелестную картину.

Только теперь я заметил Флору. Она приближалась к пруду, что-то напевая. На ней было черное платье, а лицо сияло от радости. Неожиданно она закружилась, раскинув руки и смеясь, ее черное платье развевалось. Из-за деревьев вышел человек – Гектор Блент. Девушка вздрогнула, выражение ее лица изменилось.

– Как вы меня напугали! Я вас не видела.

Блент не ответил и молча смотрел на нее.

– Что мне в вас нравится, – насмешливо сказала Флора, – так это ваше умение поддерживать оживленную беседу.