Пока она нерешительно брела к ближайшей автобусной остановке, вспомнила, что неподалеку отсюда в тупичке под названием Костер-роу расположена квартира Эдварда Мэнкса. Если она пойдет на Дьюкс-Гейт пешком, придется пройти мимо этой улочки. Она уговаривала себя, что не хочет видеть Эдварда, что встреча будет невыносимой; однако бесцельно пошла дальше. Добрые прихожане, возвращавшиеся из церкви с видом степенным и добропорядочным, оставляли по себе эхо торопливых шагов в пустых переулках. Стайки воробьев ссорились из-за крошек хлеба. День выдался умеренно солнечный. Человек из Ярда, отряженный следить за Карлайл, лавировал в жиденьком потоке пешеходов и вспоминал воскресные обеды своего детства. Вареная говядина, думал он, йоркширский пудинг, подлива, а после подремать с часок в гостиной. Карлайл не чинила ему никаких неприятностей, но хотелось есть.

Увидев, что она помедлила на углу Костер-роу, он сам остановился прикурить. Она посмотрела вдоль фасадов, а потом, прибавив шагу, пересекла проулок и продолжала свой путь. В тот же момент из подъезда шестого дома по Костер-роу вышел смуглый молодой человек и мельком ее увидел. Он закричал «Карлайл» и несколько раз взмахнул рукой. Она поспешила дальше и, когда миновала угол, и ее не стало видно из тупичка, бросилась бегом.

— Эй, Лайл! — закричал молодой человек. — Лайл! — и побежал догонять.

Человек из Ярда посмотрел, как он пробегает мимо, заворачивает за угол и нагоняет его подопечную. Когда он тронул ее за локоть, она круто обернулась, и теперь они стояли лицом к лицу.

Третий мужчина, появившийся из другого подъезда чуть дальше по проулку, быстро прошел по тому же тротуару, что и человек из Ярда. Они приветствовали друг друга как старые друзья и обменялись рукопожатием. Человек из Ярда предложил сигарету и поднес спичку.

— Как дела, Боб? — спросил он негромко. — Это твоя птичка?

— Он самый. А дамочка кто?

— Моя, — сказал первый, стоявший спиной к Карлайл.

— Недурна собой, — пробормотал, глянув в ту сторону, его коллега.

— Но я бы предпочел пообедать.

— Ссора?

— Похоже на то.

— Но говорят вполголоса.

Движения их были неброскими и небрежными: двое знакомых остановились перекинуться парой слов.

— Какие ставки? — спросил первый.

— Они разделятся. Вечно мне не везет.

— А ведь ты ошибся.

— Возвращаются к нему?

— Похоже на то.

— Бросим монетку?

— Идет. — Второй вытащил из кармана сжатый кулак. — Тебе угадывать.

— Орел.

— А выпала решка.

— Вечно мне не везет.

— Я позвоню, попрошу принести поесть. Сменю тебя через полчаса, Боб.

Они снова сердечно пожали друг другу руки, пока Карлайл с Эдвардом Мэнксом, уныло пройдя мимо них, свернули на Костер-роу.


Карлайл увидела Эдварда Мэнкса углом глаза, когда пересекала тупичок, и ее охватила беспричинная паника. Она прибавила шагу, делая вид, что смотрит на часы, а когда он окликнул ее по имени, бросилась бежать. Сердце у нее ухало, во рту пересохло. У нее было такое чувство, что она убегает в кошмарном сне: она была добычей, преследуемой, а заодно и — поскольку даже невзирая на свой внезапный испуг она растерянно сознавала в себе кое-что, ее пугавшее — преследователем. Кошмарная убежденность усиливалась еще и звуком его шагов, громыхающих следом за ней, и его голосом, бесконечно знакомым, но сердитым, который кричал ей остановиться.

Ноги у нее налились свинцом, поэтому он легко ее догонял. Предвосхищение того, что он схватит ее сзади, было таким живым, что когда его рука в самом деле сомкнулась на ее локте, она испытала почти облегчение. Он рывком развернул ее лицом к себе, и она поймала себя на том, что сама рассердилась.

— Что, скажи на милость, ты вытворяешь? — спросил он, переводя дух.

— Это мое дело, — отмахнулась она и добавила с вызовом: — Я опаздываю. Я опоздаю на ленч. Тетя Силь будет в ярости.

— Не глупи, Лайл. Ты побежала, едва меня увидела. Ты слышала, как я тебя зову, но не остановилась. Что, черт побери, это значит?

Его густые брови сдвинулись, нижняя губа выпятилась вперед.

— Пожалуйста, Нед, отпусти меня, — попросила она. — Я правда опаздываю.

— Ребячество чистой воды, и ты это знаешь. Но я докопаюсь до сути. Пошли со мной домой. Я хочу с тобой поговорить.

— Тетя Силь…

— О, Бога ради! Я позвоню на Дьюкс-Гейт и скажу, что ты осталась на ленч у меня.

— Нет.

С мгновение он смотрел на нее в ярости. Он все еще держал ее за локоть, его пальцы впивались в него, причиняя боль. Потом он сказал уже мягче:

— Не думаешь же ты, что я это так спущу? Это чудовищное положение вещей. Я должен знать, что такое случилось. Вчера, когда мы вернулись из «Метронома», я уже чувствовал, что что-то стряслось. Пожалуйста, Лайл. Давай не будем рявкать друг на друга среди улицы. Вернись со мной.

— Лучше не надо. Честное слово. Я знаю, что веду себя странно.

Его ладонь скользнула ей под локоть, он прижал его к себе. Рука его теперь была нежнее, но она не могла сбежать. Он начал увещевать ее, и она вспомнила, как, даже когда они были детьми, она никогда не могла противостоять его уговорам.

— Ты ведь пойдешь, Лайл, правда? Ну не дурачься, я не вынесу всех этих вывертов. Пойдем.

Она беспомощно оглянулась на двух мужчин на противоположном углу, смутно подумав, что, кажется, одного из них уже где-то видела. «Жаль, что я его не знаю, — подумала она. — Жаль, что я не могу остановиться и его окликнуть».

Они свернули на Костер-роу.

— У меня есть чем перекусить. Квартира довольно милая. Я хочу тебе ее показать. Мы ведь съедим ленч вместе, правда? Мне очень жаль, что я повел себя так грубо, Лайл.

В замке голубой двери щелкнул его ключ. Они очутились в маленьком коридоре.

— Квартира в полуподвале, — говорил он, — но не такая уж плохая. Даже сад есть. Вниз по этой лестнице.

— Иди первый, — предложила она, взаправду подумав, а вдруг это даст ей шанс улизнуть. А если даст, то хватит ли у нее смелости? Он посмотрел на нее пристально.

— Пожалуй, я тебе не верю, — сказал он беспечно. — Вперед!

Он едва не наступал ей на пятки на крутой лесенке и снова взял ее за руку, когда потянулся мимо нее и отпер вторую дверь.

— Ну вот и пришли. — Он распахнул дверь и саму Карлайл чуть подтолкнул вперед.

Перед ней открылась просторная комната-студия с низким потолком, белеными стенами и дубовыми балками. Французские окна выходили в небольшой дворик с цветами в горшках и пальмами в кадках. Обстановка была современной: стальные стулья с прорезиненной обивкой, продуманно расположенный стол, диван-кровать под алым покрывалом. Над камином висел строгий натюрморт — единственная картина в комнате. А вот книжные полки выглядели так, словно их набили исключительно из книжной лавки «Левая книга». Это была скрупулезно опрятная комната.

— Дубовые балки, если верить агенту по найму, тюдоровские, — говорил тем временем он. — Совершенно нефункциональные, конечно, и довольно отталкивающие. В остальном не так плохо, как по-твоему? Садись, пока я поищу, что выпить.

Сев на диван, она слушала его вполуха. Его запоздалое притворство, что это лишь приятная и случайная встреча, ничуть ее не успокаивало. Он все еще злился. Забирая у него коктейль, она поймала себя на том, что рука у нее дрожит так, что она не может поднести стакан ко рту. Напиток расплескался. Наклонив голову, она быстро его глотнула, надеясь, что он ее подбодрит. Она тайком потерла носовым платком пятна на покрывале, но, даже не глядя, знала, что Эдвард за ней наблюдает.

— Ну что, начнем с разгону или подождем до конца ленча? — спросил он.

— Не о чем разговаривать. Мне жаль, что я веду себя как идиотка, но, в конце концов, ночь выдалась тяжелая. Убийства, пожалуй, плохо на меня действуют.

— Нет-нет, — возразил он, — так не пойдет. Ты не стала бы убегать, как кролик, при виде меня только потому, что кто-то убил аккордеониста. — И после долгой паузы спокойно добавил: — Разве только ты случайно считаешь, что я его убил. Ты так считаешь?

— Не будь ослом, — бросила она, и по какой-то неожиданной случайности, совершенно вне ее воли и вне какого-либо распознаваемого желания, ее ответ прозвучал неубедительно и слишком резко. Такого вопроса она от него никак не ожидала.

— Хотя бы это радует, — сказал он и сел на стол возле дивана.

Опасаясь встретиться с ним взглядом, она смотрела прямо перед собой на его левую руку, расслабленно лежавшую на колене.

— Ладно, — сказал он, — что я такого натворил? Ведь я что-то натворил. Что?

Она думала: «Надо ему что-то сказать, что-то надо выдать. Но только часть. Малую часть, не то, что по-настоящему важно». Она поискала, как подступиться, какой взять тон, хотела найти что-нибудь убедительное, но на нее навалилась смертельная усталость, и она изумила саму себя, сказав внезапно и громко:

— Мне известно про НФД.

Его рука быстро скользнула из поля ее зрения. Она подняла глаза, ожидая увидеть его гнев или удивление, но он повернулся, чтобы поставить стакан на стол позади себя.

— Правда? — переспросил он. — Неловкая ситуация, верно? — Он быстро отошел на другой конец комнаты к стенному шкафу, который открыл, а там спросил, не поворачиваясь: — Кто тебе рассказал? Кузен Джордж?

— Нет. — Сквозь усталость пробивалось удивление. — Нет, я видела письмо.

— Какое письмо? — спросил он, роясь в шкафу.

— Адресованное Фелиситэ.

— А, — протянул Мэнкс, — то письмо.

Он повернулся. В руке у него была пачка сигарет и, протягивая ее, он направился к ней. Она покачала головой, и он твердой рукой поднес спичку к своей сигарете.