— Ваше соображение принято, — отозвался Аллейн. — Спасибо.

— Эй! — крикнул лорд Пастерн.

Аллейн обернулся к нему.

— Послушайте. Вам кажется, что царапины оставлены драгоценными камнями с застежки. Скелтон говорит, что, когда он осматривал револьвер, никаких царапин не было. Если бы кто-то был так глуп, чтобы пытаться убить кого-то этой штуковиной, он сперва сделал бы пробный выстрел, чтобы посмотреть, что получится. Наедине. Понимаете, к чему я?

— Кажется, да, сэр.

— Тогда скажите, — продолжал с визгливым смехом лорд Пастерн, — к чему тратить время, препираясь из-за царапин?

Он бросился в кресло.

— Кто-нибудь из присутствовавших при осмотре обратил внимание на то, как мистер Скелтон осматривал револьвер?

Все молчали. Скелтон побелел.

— Морри на меня смотрел, — сказал он и поспешно добавил: — Я был рядом с лордом Пастерном. Я не мог бы… то есть…

— Зачем вы его осматривали, мистер Скелтон?

Скелтон облизнул губы. Его глаза перебегали с лорда Пастерна на Морри Морено.

— Я… ну… мне было интересно. Лорд Пастерн сам изготовил холостые патроны, и я решил, что стоит посмотреть. Я пришел пожелать ему удачи. То есть…

— Почему ты ему не скажешь!!!

Морри вскочил на ноги. До того он зевал и ерзал на стуле. Лицо у него было залито слезами. Казалось, он не обращает внимания на происходящее, терзаемый невыносимым беспокойством. Своей неожиданностью его вмешательство поразило всех. Шаркая, он вышел вперед и улыбнулся Аллейну.

— Я сам вам скажу, — быстро заговорил он. — Сид это сделал потому, что я его попросил. Он мой друг. Я ему все сказал. Я ему сказал, что не доверяю его светлости. Я очень нервный человек. Я нервничаю, когда доходит до огнестрельного оружия. Я вообще нервный человек, если вы понимаете, о чем я. — Пальцами он ощупывал свои улыбающиеся губы. — Не смотрите на меня так! — Его голос сорвался на визгливый фальцет. — Все тут пялятся на меня, точно я в чем-то виноват. Глаза. Глаза. Глаза. О Боже, дай мне сигарету!

Аллейн подал ему портсигар. Морри протянул было руку, но вдруг зарыдал.

— Чертов садист, — скулил он.

— Я знаю, что с вами, идиот вы эдакий, — обвиняюще сказал лорд Пастерн.

Морри погрозил ему пальцем.

— Вы знаете! Это все из-за вас. Вы почитай что убийца. Боже, вы и есть убийца.

— Повторите это еще раз, мой милый Морено, — с наслаждением отозвался лорд Пастерн, — и я притащу вас в суд по обвинению в клевете. Подам иск об очернении репутации, Богом клянусь.

Морри диким взором обвел собравшихся. Его светлые глаза с огромными зрачками остановились на Фелиситэ. Он указал на нее дрожащей рукой.

— Посмотрите на эту девчонку, — сказал он, — посмотрите, как она красится и прихорашивается, когда человек, которого она вроде бы любила, лежит окровавленный в морге. Это отвратительно.

Ломая руки, подошел Цезарь Бонн.

— Я не могу больше молчать, — сказал он. — Если я погиб, значит, погиб. Если я не заговорю, это сделают другие.

Он посмотрел на лорда Пастерна, на Эдварда Мэнкса и на Хэна.

— Если это должно выйти на свет, — сказал Эдвард, — говорите, конечно. Будет только честно.

— Что должно выйти на свет? — спросил Аллейн.

— Пожалуйста, мистер Мэнкс. Скажите лучше вы.

— Ладно, Цезарь. Я думаю, — сказало он медленно, поворачиваясь к Аллейну, — вам следует узнать, что произошло до того, как прибыла полиция. Я сам только-только переступил порог внутренней комнаты. Тело лежало там, где вы его видели. — Он помедлил. Морри пристально наблюдал за ним, но Мэнкс не смотрел на Морри. — Происходила какая-то борьба. Морено скорчился на полу возле Риверы, а остальные старались его оттащить.

— Чертовски неприлично, — благонравно вставил лорд Пастерн, — обшаривать карманы покойного.

Морри заскулил.

— Если вы не против, мне бы хотелось услышать подробности. Когда именно это имело место? — спросил Аллейн.

Цезарь и Хэн заговорили разом, но Аллейн их остановил:

— Давайте попробуем проследить события с того момента, как мистера Риверу вынесли из ресторана.

Начал он с опроса четырех официантов, которые выносили тело. Они не заметили ничего необычного. И вообще они с ног сбились из-за путаницы, по какому варианту должно пойти представление и кого им выносить со сцены. Под конец они получили столько противоречивых распоряжений, что просто наблюдали, кто упадет, а когда он упал, подхватили носилки и вынесли тело. Грудь лежавшего покрывал венок. Когда они подняли его на носилки, Морри быстро сказал:

— Он ранен. Уносите его.

Они понесли прямо в офис. Когда они опускали носилки, то услышали, как он издал странный звук — резкое такое дребезжание. Присмотревшись поближе, они обнаружили, что он мертв. Они позвали Цезаря Бонна и Хэна, а затем перетащили тело во внутреннюю комнату. Потом Цезарь приказал им возвращаться в ресторан и чтобы кто-нибудь из них привел доктора Оллингтона.

Затем взялся рассказывать лорд Пастерн и сообщил, что после выноса Риверы, когда они были еще на сцене, Морри подошел к нему и озабоченно зашептал: «Бога ради, играйте. Что-то стряслось с Карлосом». Пианист Хэппи Харт сказал, что по пути Морри остановился у рояля и шепотом велел ему продолжать как ни в чем не бывало.

Дальше опять рассказывал Цезарь. Морри и лорд Пастерн пришли во внутреннюю комнату. Морри был в жутком состоянии, говорил, что видел кровь на Ривере, когда клал ему на грудь венок. Постояв вокруг Риверы, они поаккуратнее уложили тело на пол. Морри все лопотал про кровь, а когда увидел труп, отвернулся к стене, рыгая и обшаривая свой смокинг в поисках таблетки, и жаловался, что ему конец. Никто ничем ему не помог, и он ушел в уборную при внутреннем офисе, они слышали, как его там стошнило. Когда он вернулся, вид у него был ужасный, и он все бормотал о том, как ему скверно. Тут Цезаря прервал Морри:

— Я им сказал! — визгливо взвыл он. — Я им говорил! Это ужасный был для меня шок, когда он упал. Это был шок для нас всех, правда, мальчики?

«Мальчики» шевельнулись и забормотали хором, мол, это был очень большой шок.

— Когда он упал? — быстро спросил Аллейн. — Значит, он определенно не должен был упасть?

Все бросились объяснять разом и с большой готовностью. Репетировали два варианта, и было много споров, по какому играть. До самого конца ни лорд Пастерн, ни Ривера не могли решить, какой кто предпочитает. В одном варианте лорд Пастерн должен был четырежды выстрелить в Риверу, который бы только улыбался и продолжал терзать аккордеон. При каждом выстреле один из оркестрантов должен был сыграть ноту на тон ниже предыдущего и изобразить, что убит. Затем Ривера откланялся бы и все пошло бы так, как видела сегодня публика в зале, вот только под конец лорд Пастерн для виду упал бы замертво. Морри положил бы на него венок, и его бы унесли. Во втором варианте падать должен был Ривера. Карлосу, объясняли «Мальчики», не нравилась идея падать на свой инструмент, так что в последний момент был принят первоначальный план.

— Когда я увидел, что он падает, — лепетал Морри, — я был адски потрясен. Я думал, он решил подложить нам свинью. Такой уж был человек наш бедный Карлос. Самую малость такой. Ему не хотелось падать, но и не нравилось, что весь успех достанется его светлости. Он в этом странный был. Такой шок для нас всех.

— Так что под конец вышла импровизация?

— Не совсем, — важно объяснил лорд Пастерн. — Я, разумеется, сохранил голову на плечах и следовал нужному варианту. Сложновато пришлось, но так уж положено, да? Официанты увидели, что Карлос упал, и, по счастью, у них хватило ума принести носилки. Чертовски неловко было бы, если бы они этого не сделали, учитывая, как все обернулось. Чертовски неловко. Я опорожнил магазин, как было условлено, и остальные «Мальчики» послушно попадали. Тогда я передал пушку Морри, он ею щелкнул, потом открыл магазин. Я всегда думал, что моя начальная идея, ну… пристрелить Карлоса — самая разумная. Хотя, конечно, понимаю, что это меня надо было бы выносить.

— А я думал, — сказал Морри, — что лучше бы мне возложить чертов венок на Карлоса, как мы изначально договаривались. Поэтому и возложил. — Его голос сорвался на фальцет. — Когда я увидел кровь, то сначала подумал, мне мерещится. А потом венок обо что-то зацепился. Честное слово, вы не поверите, но я подумал: «Господи помилуй, я вешаю его на крючок!» А потом я увидел. Я всем вам это говорил! Всем! Вы не можете утверждать, что я не говорил.

— Конечно, ты нам сказал, — согласился Цезарь, нервно глядя на него. — В офисе.

Морри издал обиженный визг и снова скорчился на стуле. Цезарь тем временем поспешил сообщить, что перед тем, как они услышали в главном офисе голос доктора Оллингтона, Морри метнулся к телу и, присев перед ним, откинул полу смокинга и запустил руку в нагрудный карман. Он сказал: «Я должен их получить. Они обязательно при нем», или что-то в таком духе. Всех его поведение страшно шокировало. Они с Хэном оттащили Морри, и с тем случился припадок. В этот момент объявился Эдвард Мэнкс.

— Вы согласны с их словами, мистер Морено? Случившееся изложено верно? — спросил, помолчав, Аллейн.

Пару секунд казалось, что какой-то ответ он все-таки получит. Морри смотрел на него исключительно сосредоточенно. Потом повернул голову так, словно у него затекла шея. Еще секунду спустя он кивнул.

— Что вы надеялись найти в карманах покойного? — спросил Аллейн.

Губы Морри растянулись в обычной его манекеновой улыбке. Глаза были пусты. Он поднял руки, пальцы дрожали.

— Ну же, — повторил Аллейн, — что вы надеялись найти?

— О Боже! — раздраженно выдохнул лорд Пастерн. — Сейчас он снова заведет.