Метроном звякнул и остановился, загорелся свет, публика щедро аплодировала. Трясущийся, с побелевшими губами Морри указал на лорда Пастерна, который присоединился к нему, блестя потом, в поклоне. Морри сказал что-то неслышное ему и пианисту и вышел, лорд Пастерн двинулся следом. Пианист, контрабасист и три саксофониста заиграли танцевальную мелодию.

— Старый добрый Джордж! — воскликнула Фелиситэ. — На мой взгляд, он был великолепен! Маман, милая, что скажешь? Нед, разве он не рай?

Эдвард ей улыбнулся.

— Он всех поразил, — сказал он и добавил: — Кузина Си, вы не против, если мы с Лайл потанцуем? Ты ведь потанцуешь со мной Лайл, правда?

Карлайл положила руку ему на плечо, и они сделали несколько па, удаляясь от стола. Мимо них скользнул метрдотель и на мгновение задержался возле мужчины за соседним столиком. Мужчина встал, уронил пенсне и с озабоченным лицом прошел мимо Карлайл и Эдварда, направляясь в фойе.

Они танцевали в молчании, уютном и дружеском.

— Как по-твоему, что дальше? — спросил наконец Эдвард. — Он, кажется, уже все перепробовал?

— А на мой взгляд, он был ужасно трогательным и жалким.

— Квинтэссенция глупости. Лайл, у меня не было шанса поговорить с тобой о той истории дома. Наверное, мне не следовало бить малого, учитывая, что творится с Фэ, но правда, это уж было слишком. Мне очень жаль, если я устроил ненужную сцену, но, должен сказать, получил от нее удовольствие. — Когда она промолчала, он добавил: — Ты очень сердишься? Лайл, ты, случайно, не…

— Нет. Совсем нет. Ладно, признаюсь, что сама получила удовлетворение. — Его рука сжала ее. — Я, — добавила она, — стояла на пороге пещеры и охорашивалась.

— Заметила его ухо? Не как капуста деформировано, но явно распухло, и струйка крови. А потом эта невероятная скотина еще имел наглость пялиться на тебя поверх своей гармошки.

— Это все для вида. Чтобы позлить Фэ.

— Я не вполне уверен.

— Если так, то большого успеха он не имел.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил Эдвард.

— Она на тебя смотрела, дорогуша.

— Ты хочешь сказать, что Фэ… — Он замер и вдруг покраснел. — Лайл, — начал он, — по поводу Фэ… Случилось нечто очень странное. Это поразительно и… ну… чертовски неловко. Я не могу объяснить, но мне хочется думать, что ты поняла.

Карлайл подняла на него глаза.

— Ты не слишком внятно изъясняешься.

— Лайл, милая… Лайл, понимаешь…

Они обошли в танце сцену. Карлайл сказала:

Вон стоит наш официант и наблюдает за нами. Кажется, он старается поймать твой взгляд.

— К чертям его.

— Да, старается. Вот он идет.

— Наверное, какая-то проклятая газета меня выследила. Да, вам нужен я?

Официант тронул Эдварда за локоть.

— Прошу прощения, сэр. Срочный звонок.

— Спасибо. Пойдем со мной, Лайл. Где телефон?

Помешкав, официант глянул на Карлайл и сказал:

— Если мадам простит, сэр… — Его голос упал до шепота.

— Господи милосердный! — вырвалось у Эдварда. Он взял Карлайл за локоть. — Какие-то проблемы. Кузен Джордж просит, чтобы я пришел к нему. Я отведу тебя за столик, Карлайл.

— Господи помилуй, что он теперь затеял?

— Вернусь, как только смогу. Извинись за меня.

Когда он уходил, Карлайл изумленно заметила, что он очень бледен.

В фойе, которое было почти безлюдно, Эдвард остановил официанта.

— Насколько все скверно? Он сильно поранился?

Тот поднес стиснутые руки к лицу.

— Говорят, он мертв, — сказал официант.

III

Морри Морено сидел теперь за столиком во внутреннем офисе, где до того играл в покер. Проходя через внешнюю комнату, Эдвард слышал шарканье и увещевания, а открыв дверь, увидел потасовку. Сидевшего на корточках Морри поднимали на ноги и тащили через комнату. Он вдруг повис и не сопротивлялся. Сейчас его мягкие руки царапали поверхность столика. Он был растерзан и задыхался, из глаз у него текли слезы, рот раззявился. Позади него стоял Дэвид Хэн и хлопал его по плечу.

— Не надо было тебе этого делать, старина, — сказал он. — Честное слово. Не надо было тебе этого делать.

— Отвяжитесь, — шепнул Морри.

Цезарь Бонн, стискивая руки обычным жестом расстройства, смотрел за спину Эдварду в главный офис. Там за столом сидел мужчина в пенсне и говорил в телефон, но слов было не разобрать.

— Как это случилось? — спросил Эдвард.

— Сам посмотри, — отозвался лорд Пастерн.

Эдвард пересек комнату.

— Его нельзя трогать. — Цезарь Бонн запнулся. — Прошу прощения, сэр. Извините, но доктор Оллингтон сразу сказал, его нельзя трогать.

— Я не собираюсь его трогать.

Он наклонился. Ривера лежал на полу. Его длинное тело аккуратно вытянулось вдоль дальней стены. У ног лежал комичный венок, а чуть дальше аккордеон. Глаза Риверы пусто смотрели перед собой. Нижняя губа отвисла, открывая зубы. Смокинг на нем был распахнут, а перед мягкой рубашки забрызган красным. Из середины красного пятна на груди нелепо выпирал короткий черный предмет.

— Что это? Похоже на стрелку для дартса.

— Дверь закройте, — сердито зашептал Бонн. Хэн метнулся к двери между комнатами и ее захлопнул. Но Эдвард успел расслышать, как мужчина говорит в телефон:

— В офисе. Конечно, я вас дождусь.

— Это нас прикончит. Мы разорены, — сказал Бонн.

— Все просто сочтут это расследованием после рабочего дня, вот и все, — постарался утешить его Хэн. — Если не будем терять голову.

— Все выплывет. Повторяю, мы разорены.

— Послушайте, мальчики. — Голос Морри вырвался слабым фальцетом. — Послушай, Цезарь. Я не знал, что дело такое скверное. Я не видел. Я не был уверен. Меня ведь тут нельзя винить, правда? Я шепнул мальчикам словцо, мол, что-то стряслось. Ничего бы не изменилось, если бы я поступил иначе, верно, Дейв? У них ведь против меня ничего нет, правда?

— Успокойся, старина.

— Вы поступили правильно, — решительно подтвердил Бонн. — Поступи вы иначе… ну и сцена! Какое фиаско! И безо всякой цели. Нет-нет, вы поступили правильно.

— Да, но, Цезарь, это ужасно… То, как мы продолжили как ни в чем не бывало. Марш «Похороны селедки» и так далее. Я знал, что это дурное предзнаменование. Я так и сказал, когда он заявил, что хочет второй вариант. Все «Мальчики» так говорили! Это ваша была гениальная идея. — Он ткнул дрожащим пальцем в лорда Пастерна. — Вы такого нам желали. Видите, до чего это нас довело. Надо же было додуматься — марш «Похороны селедки».

Его губы скривились, он засмеялся, хватая ртом воздух и стуча кулаками по столу.

— Заткнитесь, — раздраженно бросил лорд Пастерн. — Вы дурак.

Дверь открылась, и вошел мужчина в пенсне.

— Из-за чего такой шум? — спросил он и остановился возле Морри. — Если не можете взять себя в руки, мистер Морено, нам придется принять решительные, серьезные меры, чтобы вас заставить. — Он посмотрел на Бонна. — Ему не помешало бы бренди. Можете разыскать таблетку аспирина?

Хэн вышел. Морри рыдал и лопотал что-то невнятное.

— Полиция, — сказал врач, — скоро будет. От меня, конечно, потребуют сделать заявление. — Он посмотрел на Эдварда в упор. — Кто это?

— Я за ним послал, — сказал лорд Пастерн. — Он с моими гостями. Мой кузен, Нед Мэнкс… Доктор Оллингтон.

— Понимаю.

— Я подумал, хорошо бы Нед был рядом, — мечтательно добавил лорд Пастерн.

Доктор Оллингтон снова повернулся к Морри и пощупал ему пульс, потом вдруг глянул на него проницательно:

— А состояние-то у вас неважнецкое, мой друг.

— Я не виноват. Не смотрите на меня так. Боже, меня нельзя считать в ответе.

— Я ничего такого и не предполагал. Бренди вам помогает? Ага, вот оно.

Бренди принес Хэн.

— Вот аспирин, — сказал он. — Сколько? — Он вытряхнул две таблетки. Выхватив у него пузырек, Морри вытряхнул на стол полдюжины. Вмешался доктор Оллингтон и дал ему три. Морри запил их бренди, отер лицо носовым платком и, широко зевнув, передернулся.

Во внешнем офисе раздались голоса. Бонн и Хэн подступили к Морри. Лорд Пастерн расставил пошире ноги и размял плечи. Поза была Эдварду знакома. Обычно она предвещала неприятности. Доктор Оллингтон нацепил пенсне. Морри слабо заскулил.

В дверь постучали. Она открылась, вошел коренастый седеющий мужчина. Одет он был в темное пальто, невыносимо опрятное, жесткое и немодное, а в руке держал котелок. Глаза у него были смышленые и блестящие, и на людей, которых встречал впервые, он смотрел дольше и пристальнее, чем обычно принято. Его цепкий незаинтересованный взгляд по очереди остановился на каждом из мужчин в комнате и на теле Риверы, от которого все отступили. От группки отделился доктор Оллингтон.

— Тут проблемы? — спросил новопришедший. — Вы доктор Оллингтон, сэр? Мои ребята снаружи. Я инспектор Фокс.

Он подошел к телу. Врач последовал за ним, и они постояли бок о бок, внимательно глядя на него. Хмыкнув, Фокс повернулся к остальным.

— А эти джентльмены?

Цезарь Бонн метнулся к нему и быстро затараторил.

— Только фамилии, пожалуйста, — сказал Фокс и достал блокнот. Он записал имена и фамилии, его взгляд задержался на Морри дольше, чем на остальных названных. Полулежа на стуле, Морри рассматривал Фокса. Его смокинг со стальными пуговицами съехал на сторону. Карман оттопырился.

— Прошу прощения, сэр, — обратился к нему Фокс, — вам нехорошо? — Он буквально навис над Морри.

— Я застрелен насмерть, — заскулил Морри.

— Будет вам, если вы только позволите… — Он сделал опрятный и ловкий, незаметный жест и распрямился с револьвером в большой руке в перчатке.