— Увы, нет, меня приписали к военному министерству.

— Понимаю. В Лондоне во время авиационных налетов и массированных бомбардировок было очень невесело.

— Нас эвакуировали в Дорчестер, — уточнил Планкет и зачем-то добавил: — Да, чувство было такое, что ты участвуешь в великих моментах истории. Я никогда не понимал тех ребят, кто уклонялся от военной службы и не выполнял свой долг. Ну, тех, кто пользовался броней и все такое прочее. Лично я гордился военной формой.

— Когда же вы стали серьезно заниматься делами Кодуорти? — вернул Генри собеседника к интересующей его теме.

— После войны. Когда мой отец умер.

— Сразу после смерти лорда Бэллока?

— Ну… да, можно и так сказать.

— Поня-ятно, — разочарованно протянул Генри. Он-то надеялся на то, что Планкет издавна был знаком с семейством и мог поведать ему много интересного, но оказалось, что он принял дела от отца только после войны, а в то время, когда процветал лорд Бэллок, был неоперившимся птенцом. — Ну хорошо, увидимся завтра, мистер Планкет. До встречи.

Генри повесил было трубку, но, подумав пару секунд, снова снял и принялся набирать лондонский номер. Вскоре он уже беседовал с одним из своих старых приятелей, Майклом Баркером. Тот не только работал адвокатом в суде, но еще и считался первоклассным специалистом в вопросах международного права. Ему было приятно услышать голос Генри, и он с удовольствием не только пригласил его к себе в кабинет для консультации, но и предложил перед этим вместе пообедать где-нибудь в ресторане.

Генри чувствовал себя немного виноватым. В общем, необходимости отправляться в Лондон не было. Просто атмосфера, царившая в Фокс-Троте, начинала давить на него, и он постоянно думал о своем провале. От Долли пока что получить нужную информацию не представлялось возможным. Она должна была сначала прийти в себя и отдохнуть. А без ее помощи было сложно следовать инструкциям Сары Мэссингем и пытаться узнать, что же нового и необычного поступало в дом в последнее время. Наверное, нужно было проверить поставки из магазинов, но с этим могла бы справиться и Эмми. Короче говоря, Генри нужно было хотя бы ненадолго вырваться из Пламли-Грин, сделать передышку. Он надеялся, что Эмми поймет его правильно.

Он отыскал ее в Черной комнате. Эмми заворачивала какую-то коробочку в оберточную бумагу. Когда Генри рассказал ей о своих планах отправиться в Лондон и встретиться с Майклом Баркером, она отреагировала на эту новость достаточно спокойно и только заметила:

— Правда? Тогда, пожалуйста, сделай одолжение и отправь вот это заказной экспресс-посылкой со страховкой. В общем, зайди на почту, если тебе не трудно.

— А что это?

— Брошь Дэффодил с изумрудами и алмазами. Она ее случайно оставила здесь.

— Ты думаешь, будет безопасно отправлять такую дорогостоящую вещь в Париж обычной почтой?

— А я про Париж ничего не говорила, — поправила его Эмми. Она в это время как раз надписывала адрес на посылке. — Я созванивалась с ней вчера вечером. Дэффодил сказала, что останется в Лондоне до четверга.

— Ты хочешь сказать, что у нее проснулась совесть и она решила присутствовать на похоронах?

— Не думаю, — хмыкнула Эмми и, написав слово «Лондон», подчеркнула его два раза. — Она пока что развлекается с друзьями. — Эмми чуть было не назвала имя Уоррена Суошгеймера, но передумала.

— Вот ведь стервочка! — покачал головой Генри. — Ну хорошо, я отправлю ей эту посылку. — Он взял сверток, адресованный просто миссис Суошгеймер в гостиницу «Белгрейв-Тауэрс», и сунул в карман.

— Когда ты вернешься? — поинтересовалась Эмми.

— Не поздно. К ужину, разумеется, успею. Я обедаю с Майком, а потом у нас будет разговор у него в кабинете. А ты пока что попробуй узнать у Долли, в каких магазинах она обычно покупала продукты для дома.

Эмми удивленно приподняла брови:

— А я это уже и так знаю. Мы с ней вчера обсуждали эту проблему, и она просила меня сделать заказ продуктов на неделю. Как видишь, я почти что начала здесь вести домашнее хозяйство.

— Отлично! — обрадовался Генри. — Тогда ты сможешь выяснить, что именно было доставлено сюда на прошлой неделе. Мне нужны списки продуктов из каждого магазина. И не забывай проверять, как там Долли. Следи за ней, ухаживай.

— Ну конечно же. И если ей вдруг станет хуже, я обязательно позвоню доктору Мэссингем, — твердо заявила Эмми.

— Правильно, — одобрил Генри. — Но я верю, что ей станет лучше. Сейчас ей требуется только отдых.

— Жаль, что она так мало разрешает мне делать для нее, — огорчилась Эмми. — Она не дает мне ни постель ей поменять, ни помыть ее. Но в обед я все равно еще раз предложу ей свои услуги. У нее все простыни смялись, их хотя бы нужно расправить, а она отнекивается. Говорит, что не хочет лишний раз беспокоить меня.


Генри был доволен поездкой в Лондон. Солнце ярко светило, а дорога проходила через лесные массивы и цветочные поляны, прежде чем поезд въехал в блеклый городской пригород. Затем за окошком засверкала столичная река и стали вырисовываться готические очертания зданий парламента. Биг-Бен как раз пробил двенадцать, когда поезд втискивался в пещеру вокзала Ватерлоо.

Генри сразу же отправился на привокзальную почту, где отправил посылку для Дэффодил с ее бесценной брошкой, затем сел на автобус и добрался до Сити. Ресторанчик, где договорились встретиться друзья, был битком набит оголодавшими клерками, но Майкл Баркер, полный мужчина средних лет, умница и остряк, позаботился о столике заранее, и теперь приветливо помахал рукой приятелю из угла зала.

Во время изысканного обеда Майк и Генри вспоминали общих знакомых, обсуждали новые книги, говорили о своих путешествиях в разные страны, и не забыли сообщить последние новости о членах своих семей. У Майка было трое детей-подростков, и поэтому он мог взахлеб рассказывать об их похождениях. Кроме того, Майк поведал приятелю о последних сплетнях в области юриспруденции. В ответ Генри рассказал другу об одном менее известном случае, затрагивающем, между прочим, интересы известнейших адвокатов международного класса. Он считал, что любому человеку интересно слушать про тех, с кем он более или менее знаком, нежели про каких-то абстрактных личностей.


В такой приятной обстановке, да еще в компании со старым другом все заботы и тревоги, связанные с Фокс-Тротом, казалось, отодвинулись на второй план. Вот почему Генри даже вздрогнул от неожиданности, когда Майкл внезапно произнес:

— Ну а теперь твоя очередь. Выкладывай-ка ты мне все, что тебе известно о печальной истории бедной Кристэл Бэллок.

— Печальной истории? — Генри постарался, чтобы голос его прозвучал обыденно. — А что ты хочешь этим сказать? Она умерла, вот и все.

— Дорогой мой Генри, неужели ты станешь уверять меня в том, будто ничего не слышал?

— Что именно я должен был слышать?

— Только сплетни. Лондон ими переполнен. Я думал, ты всегда в курсе последних событий. Где же тебя носило все это время?

— Лучше и не спрашивай! — отмахнулся Генри. — Но газеты как-то не очень бурно отразили…

— И вот это как раз самое интересное! — торжествовал Майк. — Кто-то из сильных мира сего очень не хочет, чтобы это дело имело огласку. И старается, чтобы все поскорей о нем забыли. Ну, как я понимаю, ты уединился в какой-то глухой деревне, а потому теперь считаю своей прямой обязанностью немного просветить своего друга. В общем, в информированных кругах считают — и имеют на это все основания, — что кое-кто начинил праздничный торт Кристэл смертельным ядом. Представляешь, она умерла прямо в свой день рождения. Да какой — ей исполнялось ровно семьдесят лет! Причем все это произошло при очень странных обстоятельствах и в компании ненавидящих друг друга членов ее семейства.

— Что еще за странные обстоятельства? — заинтересовался Генри. — Поясни.

— Дорогой мой, я думал, что это именно ты мне сейчас все поведаешь в подробностях! Я лишь знаю то, что умерла она совершенно внезапно. Короче, туда выехала полиция, а все журналюги уже потирали свои ручонки, готовясь строчить статейки о скандале в высшем обществе. И вдруг — бац! Занавес опускается, и всем — молчок! Роток на замок. Полицию отзывают. Лаконично сообщают, что Кристэл умерла естественной смертью. Если учитывать, что там было завещание, где фигурировали миллионы Кодуорти, вполне естественно, что слухи начали раздувать все подробности данного события. Честно говоря, ты меня разочаровываешь, Генри. Я-то думал, если мне кто и прольет свет на эту смерть, так это только ты… Послушай, — вдруг изменил тон Майк, — ты как-то уж больно странно отреагировал на мой рассказ. Только теперь до меня дошло, что ты не впервые обо всем этом слышишь. Я угадал?

Генри улыбнулся, но улыбка получилась вымученной, высушенной весом его полного провала.

— Конечно, ты прав, — признался он.

— Ага! — удовлетворенно произнес Майк и вздохнул.

— Ты не ошибся и когда сказал, что только я мог бы посвятить тебя в подробности этого дела. Мог бы, но не имею права.

— Значит, и никто другой не сможет.

— Выходит, так. На данном этапе, во всяком случае.

— Значит, ты разговаривал с людьми, которые видели все это своими глазами? — насторожился Майк.

— Я сам был там, — отрезал Генри.

— Что?!

— Я был направлен туда как раз для того, чтобы предотвратить трагедию. Вот почему я сейчас так нервничаю, если ты успел заметить.

— Потрясающе! — восхитился Майк, грубо наплевав на чувства товарища. — Ты просто обязан мне все рассказать!

— Только не здесь, — воспротивился Генри. — Давай отложим этот разговор. Потом, когда окажемся у тебя в кабинете. Между прочим, именно по этой причине я и встретился с тобой.