Он никак не отреагировал на присутствие Генри и Эмми, выразил формальные соболезнования членам семьи покойной и лишь неодобрительно поднял бровь, узнав об отъезде Чака. После этого он выпил второй бокал шерри и принялся расправляться с новой тарелкой палочек, рассказывая судебные анекдоты и байки.

Обед удался на славу. Сразу же после завтрака Долли и Эмми отправились в Хиндчерст за покупками и вернулись, нагруженные пакетами и свертками, после чего скрылись на кухне. Правда, Эмми вскоре оттуда выставили — при этом Долли сказала, что, дескать, спасибо за помощь, но она быстрее управится сама. Как Эмми потом заметила в разговоре с Генри, Долли, очевидно, решила на прощание хорошенько хлопнуть дверью.

На закуску подали запеченные на углях морепродукты, затем деликатесный бульон, причем домашний, а не из банки. Главное блюдо представляло собой говяжье филе с печеночным паштетом, запеченное в слоеном тесте, с гарниром из зеленого салата и свежих овощей из сада. За ним последовали нарезанные дольками апельсины в ликере, завершился обед сыром камамбер с печеньем.

Суин Планкет, сверкая глазами из-за стекол старомодного пенсне, воздавал должное угощению, подчищая остатки соуса с тарелки хлебным мякишем («Так делают французы, а уж они-то знают толк в еде. В этом самый смак. Вайолет, как вам не стыдно — соус же пропадает», — успевал замечать он) и не отказываясь от добавки, если ее предлагали. Он не переставая нахваливал еду, но, как успел заметить Генри, ни словом не обмолвился о вине. На столе стояло никому не известное вино под названием «Меж двух морей» и сомнительного происхождения божоле. Купили это у местного бакалейщика, который, по словам Эмми, торговал двумя видами вина — красным и белым.

Собрав крошки камамбера и проглотив последний кусочек печенья, мистер Планкет откинулся на спинку стула, вытер салфеткой усы и произнес, обращаясь к Долли:

— Примите мои поздравления, мисс Ундервуд-Трип. Обед просто великолепный.

— Благодарю вас, Суин, — ответила Долли. — Ваша похвала — похвала истинного гурмана. Как говорится, нет ничего хуже, чем узнать дурные новости на пустой желудок.

— Дурные новости? Но, сударыня моя…

— Да ладно вам, Суин, околичности-то разводить, — бесцеремонно оборвала его Долли, вставая со стула. — Прошу вас в гостиную, и я принесу вам туда кофе вместе с вашими бумагами.

— Думаю, будет лучше, — холодно отозвался мистер Планкет, — сперва выпить кофе, а потом приступить к… гм… оглашению.

Подали кофе, и после мучительно долгих приготовлений портфель наконец был открыт, пенсне протерто, бумаги разложены на столе, и мистер Планкет торжественно выпрямился и многозначительно откашлялся.

— Полагаю, все сказанное мной, — начал он, — не явится для вас откровением и не послужит неприятным сюрпризом. Это касается не только завещания леди Бэллок, но также и завещания покойного лорда Бэллока. Как вам всем известно, он оставил большую часть своего состояния в доверительном управлении собственностью в пользу своих трех дочерей — Примроуз, Вайолет и Дэффодил, — с тем чтобы оно в равных долях отошло к ним после смерти их матери. — Планкет ненадолго умолк и принялся перебирать документы. Воцарившееся гробовое молчание нарушал лишь громкий сухой шелест гербовой бумаги. Поверенный поднял глаза и едва заметно улыбнулся. — К сожалению, леди Бэллок скончалась. Не стану утомлять вас юридическими тонкостями, скажу лишь, что каждая из дам — миссис Дюваль, миссис Ван дер Ховен и миссис Суошгеймер — может рассчитывать на получение по меньшей мере полумиллиона фунтов стерлингов.

По гостиной разнесся вздох, словно все присутствующие разом выдохнули. Затем Вайолет спросила дрожащим голосом:

— По полмиллиона каждой?

— Именно так, миссис Ван дер Ховен.

— А как насчет налогов и наследственных пошлин? — тотчас спросила Дэффи. Эта сумма, очевидно, не произвела на нее такого впечатления, как на ее сестер.

— Все эти обстоятельства были приняты во внимание, — важно ответил Планкет. — Смею заметить, у покойного лорда Бэллока были прекрасные юрисконсульты. Сейчас речь идет о минимальных суммах без налогов. Пятьсот тысяч фунтов каждой, — повторил он, отчетливо выговаривая слова. — А теперь, — продолжил он совершенно другим тоном, — перейдем к завещанию леди Бэллок.

Царившая дотоле напряженная атмосфера полностью разрядилась. Сестры предались приятным размышлениям о свалившемся на них богатстве. Планкет снова зашелестел бумагами, откладывая одни и разворачивая другие. Наконец, поправив пенсне, он взял нужный документ.

— Завещание леди Бэллок, — начал Планкет, — весьма немногословно. Я вам сейчас его зачитаю. «Я, Кристэл Маргарет Бэллок, находясь в здравом уме… и так далее, настоящим передаю все денежные средства, собственность, ценные бумаги и все личное движимое имущество, коими я владею на момент своей смерти, в полное владение моему ближайшему другу Дороти Анне Ундервуд-Трип. Совершено и подписано двадцать четвертого дня… и так далее, и тому подобное».

Мистер Планкет снял пенсне и широко улыбнулся Долли, которая рассмеялась хриплым смешком.

— Большое спасибо, Суин, — с трудом выдавила она.

— Но, мисс Ундервуд-Трип, мне кажется, вы не до конца понимаете…

— Все я прекрасно понимаю. Мне достаются наряды из гардероба Крис, которые мне малы, да всякие ложки-поварешки, купленные после смерти Чарли. Да, и, конечно, азалии. Совсем про них забыла.

— Нет-нет-нет-нет, — застрекотал Планкет, словно заклинивший автомат. — Вы, очевидно, находитесь в полном неведении касательно истинного положения вещей. Во-первых, вы наследуете этот дом со всей обстановкой. — Все снова напряглись и не отрываясь смотрели на Долли. — Разве вы не знали? Лорд Бэллок предусмотрительно записал этот особняк на имя жены. Далее — ее драгоценности. Они принадлежали исключительно ей.

— Но… — Долли открыла было рот, но оттуда вырвался лишь хриплый шепот.

— Вам это, должно быть, неизвестно, мисс Трип, что в Лондоне в банковской ячейке леди Бэллок хранятся драгоценности общей стоимостью приблизительно пятьдесят тысяч фунтов. Там же хранятся именные акции леди Бэллок, рыночная стоимость которых составляет примерно двадцать тысяч фунтов. У нее есть и собственный счет. Таким образом, принимая во внимание общую сумму…

Договорить он не успел. Раздался глухой удар — Долли упала в обморок.

Глава 10

Как известно, после кульминации напряжение начинает понемногу спадать. Эдвард Дюваль профессионально занялся самочувствием Долли. Он тут же отправил Дэффодил к местному фармацевту за успокоительным, Примроуз — за градусником в домашнюю аптечку, Вайолет — на кухню за бутылкой с горячей водой. Генри и Суин Планкет подхватили Долли с двух сторон и помогли ей дойти до комнаты, где она могла бы отдохнуть.

Эмми отправилась туда чуть раньше, чтобы приготовить постель и задернуть занавески. Она была поражена, когда зашла в каморку Долли. Сразу становилось очевидным, что это помещение предназначалось для домашней прислуги, и убожество этой комнаты было особенно удивительным в сравнении с остальными апартаментами, и в особенности тем залом, который занимала сама Кристэл.

Эмми решила, что Кристэл Бэллок по своей сути была жестокой маленькой кошечкой с острыми коготками, которая просто все эти годы играла с бедняжкой Долли — этой жалкой, но при том гигантской «мышью». Кристэл прекрасно знала, что именно она владела тут всем: и домом, и драгоценностями, и некоей суммой на счете. Знала она, разумеется, и о том, что все это завещано Долли. Однако она ничего не сказала об этом своей компаньонке. Таким образом, все эти долгие годы Долли была уверена: от нищеты ее спасает только Крис, покуда жива и здорова. Она использовала Долли как служанку. Эмми вспомнила, как Крис велела им оставить чемоданы внизу, заметив при этом, что наверх их отнесет Долли. Внезапно Эмми пришла в голову странная мысль: а что, если Долли каким-то образом узнала о своем наследстве раньше?..

Как только Долли отвели в комнату, выразили ей искреннее соболезнование и уложили в кровать, компания, обитавшая в Фокс-Троте, начала очень быстро распадаться. Дэффи объявила о намерении поскорей собрать вещи, отправиться в Лондон. При этом она любезно предложила подбросить на машине Вайолет и Пита, поскольку у них уже были забронированы места на вечерний паром, а поезд из столицы до Хариджа отправлялся в восемь часов. Суин Планкет убрал все бумаги, не переставая удивленно покачивать головой. Он до сих пор не мог прийти в себя: как же так получилось, что Долли ничего не знала о своем наследстве?

— Я могу только предположить, что леди Бэллок просто позабыла упомянуть ей об этом, — честно признался он Вайолет. — Она не могла умышленно держать мисс Ундервуд-Трип в неведении. Боже мой, как, наверное, ужасно эта милая женщина чувствовала себя последнее время, сколько ей пришлось пережить! Хотя, конечно, она была уверена в том, что вы, девочки, проследите, чтобы она в дальнейшем ни в чем не нуждалась, как и прежде.

Вайолет с любопытством и удивлением взглянула на него и сказала:

— Я думаю, не стоит так уж расточать свои чувства и жалеть Долли, мистер Планкет.

— Нет, я ее не жалею. Конечно, нет. Теперь она сравнительно богатая женщина. Конечно, не настолько, как вы и ваши сестры… — Он усмехнулся. — Но чувствовать она себя будет отныне комфортно. Весьма комфортно. Ну а теперь мне пора. Наверное, отсюда можно позвонить и заказать такси до вокзала?

Генри тут же предложил выступить в роли шофера — ему уже не впервые было прокатиться до Хиндчерста.

Словоохотливый мистер Планкет с радостью занял пассажирское место и мгновенно задал первый вопрос:

— Как я полагаю, вы намерены задержаться в Фокс-Троте еще на несколько дней, мистер Тиббет? Вы и ваша очаровательная супруга.