Он взглянул на часы – десять минут десятого. Не готовился ли убийца нанести этой ночью новый визит? Инспектор не спускал глаз с пивоварни. Полиция поджидала в засаде у каждого входа. Убийце позволили бы войти, но выйти оказалось бы куда как сложнее. Если, конечно, он хотел войти. Возможно, даже сейчас он планирует нанести удар в другом месте. Что, если его последняя ночная вылазка нужна была для отвода глаз? Найджел беспокойно поерзал. Было неприятно осознавать, что следующий выпад может целить в него. Преступник не знал жалости и до сих пор бил без промаха. Возможно, эту ночь безопаснее переждать на пивоварне, под присмотром полиции? Что ж, двум смертям не бывать. Умирать, так с музыкой.

Найджел спустился в прихожую к телефону. Две догадки требовали подтверждения. Он полистал справочник и набрал номер. Герберт Кэммисон из своего кабинета услышал, как он говорит: «Алло, позовите, пожалуйста, мистера Триппа. А, это вы… Говорит Найджел Стрейнджуэйс от доктора Кэммисона. Я помогаю полиции расследовать дело Баннета… Да… Всего один вопрос. Вставная челюсть, которую вы воссоздаете… А, уже закончили… Да, тонкая работа, должно быть… Юстас Баннет, сомнений нет? Да, я так и думал. Как вы это установили? Конечно, гипсовый слепок челюстей. Как удачно, что вы его сохранили… Не только его? Слепки Джо и миссис Баннет? М-м… Да у вас там целая камера семейных ужасов. Дальнейшее опознание не требуется?.. Согласен. Большое спасибо. Спокойной ночи».

На мрачном лице Герберта отразилась легкая озабоченность. Она усилилась, когда через приоткрытую дверь он услышал, как Найджел набрал еще один номер и произнес: «Миссис Баннет дома? Спасибо… Говорит мистер Стрейнджуэйс. Постойте, а вы… Ах да, кухарка. Что ж, если вы ответите на один-два вопроса, то избавите хозяйку от хлопот… Да, я работаю с полицией. Вспомните ночь ограбления, с субботы на воскресенье. Миссис Баннет говорила что-то о пропавшей еде… Согласен, совершенно нелепо. Пара буханок и пирог с тмином? Да, наверняка их прихватил взломщик. Надеюсь, он не оставил вас в воскресенье без окорока? Не оставил. Да, могло быть гораздо хуже, правда? Спасибо. Спокойной ночи».

Когда Найджел повесил трубку, доктор Кэммисон тихо закрыл дверь и, чуть нахмурясь, застыл посреди кабинета. Минуту спустя он услышал, как звякнул дверной звонок. На пороге стоял Гэбриэл Сорн.

– Мне нужно поговорить со Стрейнджуэйсом, – сказал он.

Глава 14

Ты зверя уже приметил.

Джон Драйден

20 июля, 21.20–23.20


Можно сказать, что появление Гэбриэла Сорна у Кэммисонов открыло последнюю главу в деле Баннета – последнюю, поскольку признание убийцы сойдет лишь за эпилог. Глава эта стала достойной развязкой предшествующих событий, до того мрачных, гнусных и запутанных, что они, казалось, непременно должны были кончиться разочарованием. Ночь на вторник ознаменовалась не только поимкой хладнокровного и чудовищно изобретательного убийцы. В ту ночь стойкий полицейский – быть может, впервые – упал в обморок не от потери крови. В ту ночь Гэбриэл Сорн – впервые и, скорее всего, в последний раз – проявил высочайшее мужество. И наконец, в ту ночь пивоварня Баннета вместе с несколькими почтенными обитателями Мэйден-Эстбери, не говоря уже о самом Найджеле, едва не исчезла с лица земли.

В 21.20 Гэбриэла Сорна, пришедшего на разговор к Найджелу, провели в его спальню. Было заметно, что юноша с трудом подавляет какое-то сильное чувство: его левый глаз дергало от нервного тика, а манера, то колючая, то несдержанная, обращала на себя внимание больше, чем прежде. Он сел в плетеное кресло и вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки – будто набирался мужества перед зубоврачебным сверлом. Найджел, которого Софи не без основания назвала бесчеловечным, горел желанием разобрать поведение Сорна и посему не испытывал ни жалости, ни презрения к той прискорбной фигуре, которую он представлял.

– Нашли своего убийцу? – спросил Сорн.

– Насколько я понимаю, полиция уверена в скором аресте, – бойко ответил Найджел.

– «Насколько вы понимаете»? Звучит так, будто вы не слишком в них верите.

Замечание было, по сути, вопросом, однако Найджел не стал на него отвечать. Он отлично знал: если хочешь кого-то смутить, храни молчание – пусть тот сам сделает первый шаг. Найджел скосил глаза к носу. Через десять секунд Сорн выпалил:

– Ну а вы-то что? У вас нет никаких гипотез о том, кто убийца?

– Гипотез у меня нет, – мягко ответил Найджел, а затем, внезапно подняв на Сорна бледно-голубые глаза, добавил: – Я это знаю наверняка.

Сорн непроизвольно вздрогнул и попытался выдать конвульсию за жест нетерпения.

– Вы?.. Ладно. Вот, значит, как…

Найджел опять зловеще замолчал.

– Черт возьми, – снова не выдержал Сорн, – почему же вы его не арестуете?

– Возможно, у меня недостаточно улик, чтобы убедить полицию. Или я могу не знать, где он сейчас.

Гэбриэл Сорн обдумал его слова, а затем с видимым усилием заговорил. Притворное безразличие и неподдельная тревога уравняли друг друга, и его голос прозвучал совершенно невыразительно:

– Не я ли этот убийца, позвольте спросить?

– Кому и знать, как не вам, мистер Сорн.

Гэбриэл издал короткий смешок – почти искреннее удивление.

– Потому что если это я и если – как вы более-менее дали понять – вы еще не поделились своим знанием с полицией, то мне на руку будет как можно скорее всадить нож в вашу широкую грудь. Как вы считаете?

– Сомневаюсь. Все-таки Кэммисон знает, что вы у меня в комнате, – и горничная вас, скорее всего, видела. Нет, я бы сказал, что это крайне опрометчивый шаг.

– Кэммисон, да… – Сорн слегка откинулся в кресле. – Я думал о матери. Знаете, она очень гордая. Гордая и бедная. Достоверно известно, что в наших жилах течет графская кровь – хорошо разбавленная, конечно. Интересно, хватит ли моей матери гордости отказаться от денег Юстаса.

– Туго вам придется, если она откажется.

– Да. Вы же понимаете, эти деньги позволили бы мне бросить пивоварню и посвятить себя литературе. Вы, конечно, считаете, что ничего ужаснее и случиться не может, – добавил он, как будто оправдываясь.

– Вовсе нет. Кажется, из вас вышел бы хороший поэт. У вас верные стимулы. «Мы учим песнями тому, чему нас горе научило» и прочее в том же духе.

– Вот спасибо, – скривился Сорн. – Я не за утешениями сюда пришел.

– А зачем? Что за пустяк погнал вас из дома в такой час – кроме желания всадить нож в мою широкую грудь?

Гэбриэл Сорн помолчал, а потом, не поднимая взгляда, промолвил:

– Я пришел рассказать историю. Только не знаю, поверите ли вы.

– Попробуйте, что вам еще остается.

– Я так понимаю, эта шутовская манера – неотъемлемая часть вашего ремесла? Что ж, попробую. История, собственно говоря, короткая. Полчаса назад мне позвонил один человек. Он попросил взять мою машину и в полночь ждать его на дороге через Ханикумский лес.

Найджел возбужденно хлопнул себя по колену.

– Черта с два! – воскликнул он. – Так, давайте-ка проясним. Вы хотите сказать, что убийца попросил вас устроить ему побег?

– Это вы сказали, не я.

– И почему он обратился именно к вам? Вы ставите себя в неловкое положение. Все выглядит так, будто вы с самого начала были с ним в сговоре.

– Вы правда считаете, что я сдал бы убийцу, будь мы с ним заодно? – устало спросил Сорн.

– Так зачем вы его сдаете? Воспылали внезапной страстью к буржуазной морали, fiat Justitia[25] и тому подобное?

– Какая разница, как это назвать? Наверное, мне просто не по душе, что убийца моего отца выйдет сухим из воды.

– Слова, достойные сына.

– Ради бога, уймите свое остроумие! – взорвался Сорн. – Даже у незаконнорожденных есть чувства.

– Простите, но история в самом деле неправдоподобная.

– Вы мне не верите?

– Я-то верю, – неожиданно сказал Найджел. – Но Тайлера вы вряд ли убедите. Нельзя ли предоставить, э-э… дополнительное доказательство? Назвать того, кто вам звонил, например?

– Вы же знаете, кто убийца, – сами сказали. Зачем спрашивать о том, что вам известно? Впрочем, могу сообщить, откуда он звонил. Из телефонной будки автомобильной ассоциации с вершины Ханикумского холма, у перекрестка. Он с прошлой ночи прячется в лесу.

– Он сам вам это рассказал? Доверчивый малый.

Сорн уставился на ковер.

– Не преувеличивайте. Я знаю, это предательство. Он мой… Он был мне другом и доверяет мне. Только зря он убил моего отца, – добавил он с каким-то детским упрямством, заламывая пальцы. – Боже, надеюсь, я поступаю правильно. Или, по-вашему, я достоин презрения?

– Не спрашивайте. Я сыщик-любитель, а не судья.

– Итак, – сказал Сорн, пытаясь взять себя в руки, – что предпримет сыщик-любитель?

– Я как-нибудь уговорю Тайлера. Мы оцепим лес, вы явитесь на встречу в своей машине, а на заднем сиденье спрячется констебль-другой. Устроит вас это?

Сорн покраснел.

– Нет, черт возьми, не устроит! – Его голос сорвался на фальцет. – Вы не можете требовать, чтобы я смотрел, как его арестуют. Это уже слишком. Берите машину, если хотите, но на меня не рассчитывайте.

– Хорошо. Я сейчас же иду к Тайлеру. Ему понадобятся все его люди, чтобы оцепить лес. Вот карта. Покажите, где именно вы должны встретить вашего друга… Так, а где вы держите машину? Наверное, Толуорти согласится вас заменить.

– Машина стоит у моего дома.

Найджел отпустил Сорна и через пять минут говорил с Тайлером в полицейском участке. Новость, вопреки пророчеству сыщика, привела инспектора в живейшее возбуждение.