В: Во сколько?

О: К сожалению, я где-то затерял свои золотые наручные часы, черт бы их взял, поэтому точно не знаю. Часа в два ночи. Может быть, в три. Итак, просыпаюсь я…

В: Была какая-то причина? Что-то вас разбудило?

О: А! Беда с этим котелком! Совсем забыл. Все так, генерал: должно быть, тот гнусный мотоцикл меня и разбудил.

В: Мотоцикл?

О: Да. Я слышал, как по направлению от берега удаляется мотоцикл. Наверное, проехал мимо, когда выруливал на шоссе.

В: Двигатель, если судить по звуку, был мощный?

О: Не могу знать, генерал. Ничего не смыслю в двигательном ремесле. Уж наверное мощный, так его растак, если меня разбудил.

В: Что было потом?

О: Я встаю, подхожу к двери моего временного особняка, смотрю по сторонам и вижу как будто зарево в небе, прямо над бухтой. Тут я и говорю себе: «Да там, видно, пожар». Потом ложусь и опять засыпаю.

В: И вы ничего не сделали? Почему не доложили?

О: Я что, пожарный расчет? Телефона в коттедже не было, а радиостанцию я с собой не прихватил.

В: Ладно, хватит об этом. Вечером, идя по холмам, вы не видели кого-нибудь подозрительного? Не слышали ничего, кроме мотоцикла?

О: Ни души, генерал. Король всему, что видел, так его растак».


– Это все, чего мы добились от Иезекиила Пенни, – добавил суперинтендант Флэксенхэм, подавив искорку в глазах.

– Странно, что никто больше не видел огня, – заметил Тайлер. – Разве поблизости не было туристов?

– В том-то и соль. Как я сказал, эта часть плоскогорья в последнее время совсем опустела. Все дело в том, что Министерство военно-воздушных сил выкупило землю для тренировочного бомбометания.

– А! – сказал Найджел себе под нос. – Solitudinem faciunt, pacem appellant[22].

– Так вот, джентльмены, получив эти сведения, мы провели расследование, в результате которого вчера вечером обнаружили неподалеку от входа в бухту затонувшее судно. Его уже подняли и доставили на берег. Есть все основания полагать, что это останки яхты, которую вы ищете. Если не возражаете, мы сейчас же туда отправимся. Я связался с Элайей Фоуксом – это человек, который присматривал за «Олушей». Он поедет с нами. У вас есть какие-нибудь новости о мистере Джозефе Баннете?

– Самого пока не нашли, но о подвигах наслышаны, – мрачно ответил инспектор, после чего вкратце описал Флэксенхэму открытие в доме Джо.

– Ну и ну! – воскликнул суперинтендант. – Крепкий, должно быть, орешек! Скверно, очень скверно. Да, а я-то думал найти мистера Баннета и Блоксэма на «Олуше».

– Что? – подскочил Найджел. – Блоксэма?

– Да. Он рыбак – или был рыбаком, когда тут еще водилась рыба. Баннет взял его на борт в последнюю минуту.

– Забыл вам сказать, мистер Стрейнджуэйс, – прибавил Тайлер.

– Черт возьми, но ведь это в корне меняет дело! Разве не видите…

– Мою теорию это не меняет, сэр, – ответил инспектор в своей невероятно раздражающей манере. – Все сходится идеально.

– А, так у вас есть теория? И когда ждать сеанса разоблачения?

– Дайте сперва взглянуть на яхту.

– Хм-м… Надеюсь, ваша теория объясняет два удивительных и вопиющих противоречия, которые преподносит нам этот круиз.

– Противоречия? – переспросил Тайлер, делая вид, что для него это не новость. – Именно, противоречия. И какие бы вы назвали противоречия?

– Ха, все вам расскажи! Что ж, слушайте. Во-первых, мы знаем, что Джо Баннет – опытный моряк, презирает двигатели, с детства на «ты» с парусом…

– Зачем ему разговаривать с парусом? – перебил его Флэксенхэм.

– Да, это я сглупил. И все же, почему наш морской волк без всякой на то причины ставит на яхту дополнительный двигатель? Противоречие номер один.

– Вы же слышали: он боялся не справиться в одиночку.

– Именно. Но если он ставит двигатель, потому что собирается путешествовать в одиночку, то зачем в последнюю минуту берет напарника? Противоречие номер два.

Инспектор Тайлер задумчиво поскреб подбородок.

– Очень проницательно, сэр. Но, по-моему, все сходится. Мою теорию ваши выкладки не опровергают.

– Сфинкс Мэйден-Эстбери на допросе заявил, что сказать ему нечего. «Оракулы молчат, и вновь не зазвучат слова лукавы в капище великом»[23]. Разве только мотоцикл прогудит вдалеке.

– Да, – сказал Тайлер. – Мотоцикл. Как раз мотоцикл все и доказывает.

– Что ж, если вы, джентльмены, кончили говорить загадками, то нам пора в путь, – подытожил Флэксенхэм.

Он познакомил их с Элайей Фоуксом, загорелым молчуном, и они вчетвером сели в полицейскую машину. По дороге к бухте Тайлер засыпал Фоукса вопросами. Этот дополнительный двигатель – когда мистер Баннет решил его поставить? Фоукс понятия не имеет, когда он это решил. Он только знает, что Баннет известил его о своих намерениях примерно три недели назад и вскоре приехал, чтобы лично проследить за установкой. Фоукс сам кое-что понимает в судовых двигателях и помог в работе. Тайлера это очень заинтересовало. Когда именно приезжал Джо Баннет? Третьего и четвертого июля. Он ночевал в городе или вернулся в Мэйден-Эстбери? Ночевал – в той же гостинице, что и обычно. Что за человек этот Блоксэм, надежный? Парень что надо: хороший рыбак, немного ленивый. Он разбирается в судовых двигателях? Нет, но руку набить недолго, любой за десять минут научится. Почему мистер Баннет нанял именно его и почему так долго откладывал? Фоукс не знает, почему он откладывал, но мистер Баннет всегда мог рассчитывать на помощь Блоксэма. Тот живет тем, что сдает туристам лодки внаем, а это дело нехитрое: его парнишка, Берт, может справиться в одиночку, пока отец зарабатывает лишнюю монету на «Олуше». К тому же Блоксэм за мистера Баннета горой – несколько лет назад тот вытащил Берта из воды, когда его шлюпка попала в шквал.

– Шлюпка! – воскликнул Найджел, будто очнувшись от глубокого сна. – Где шлюпка «Олуши»? Ведь должна быть шлюпка?

– Когда он выходил из порта, одна была на буксире, – подтвердил Элайя Фоукс.

– О шлюпке сведений не поступало, – заявил Флэксенхэм.

– Что ж, если в бухте затонула именно «Олуша», шлюпка должна быть где-то поблизости. Не вплавь же он добрался до берега?!

Найджел вопросительно посмотрел на Элайю Фоукса, но тот хранил молчание, словно бронзовый идол. Найджел отчаянно порылся в памяти и вспомнил:

– Контрабандисты! В Баскетской бухте когда-то прятались контрабандисты. Может быть, там есть пещера?

– Может быть, – осторожно сказал Фоукс. Он уставился на сыщика таким взглядом, будто высматривал корабль на горизонте. – Но зачем ему прятать шлюпку в пещере, мистер? Никакого смысла.

Через полчаса с небольшим они свернули с шоссе на дорогу, от которой, словно вьюнки, разбегались боковые тропинки. Все больше петляя на подходах к морю, дорога скоро выродилась в грунтовую тропу, которая тянулась вверх к унылому уединению Баскетского плоскогорья. По пути то и дело встречались предупредительные знаки, официально извещающие всех, кого это касается, что земля принадлежит Министерству военно-воздушных сил и что если незваному гостю оторвет голову, виноват в этом будет только он сам. Соленый воздух наполняли заунывные крики чаек и аромат чабреца. Скалы по обеим сторонам бухты блестели до рези в глазах на ярком солнце, между ними плескалась зеленая, как мятный ликер, вода. Грунтовая дорога перешла в верховую тропу – когда-то, наверное, ее топтали пони контрабандистов. Она широкими петлями опускалась к скалам. У подножия на узкой полоске песка чернел остов яхты, охраняемый двумя полицейскими. Кроме них, на берегу была спасательная команда и стайка мальчишек, которые, как им и положено, повыскакивали из ниоткуда, будто грибы. Несколько зевак, наблюдавшие за сценой с утеса, небрежно бросали в бухту картонки и банановую кожуру. Кто-то играл «Я в раю» на губной гармошке. «Последний макабрический мазок», – подумалось Найджелу.

Дно бухты было песчаным, и это облегчило спасательной команде задачу. Ныряльщики опускались на глубину, крепили на обломках захваты, а затем лебедкой тащили их к берегу. На «Олушу» было грустно смотреть. Ее обожженный остов устало откинулся набок, надводная часть почернела и пошла пузырями, двигатель напоминал изувеченный металлический труп.

– Тяжелое зрелище, правда? – неожиданно обратился Флэксенхэм к Найджелу. – Лодки – они как люди. Пока на воде – плещутся, как живые, а на суше все равно что мертвецы. Чертовски жалко ее.

– Мистер Баннет очень ею дорожил, – сказал Фоукс, не отрывая от «Олуши» отрешенного взгляда.

К ним подошел начальник спасательной бригады.

– Там в каюте покойник, сэр.

С вышины донеслись звуки губной гармошки, будто какой-то безответственный ангел играл на флейте: «Я вышел в море на море смотреть…»

Найджел с огромным усилием сдержал слезы.

В летнем воздухе висел тяжелый запах жженой древесины и горелого металла. Что толку было себя накручивать? «Олуша» сгорела заживо, а в ее каюте лежал покойник. Пусть этим занимается Тайлер.

Инспектор уже взбирался по пологому борту. Повисла неподвластная времени тишина, которую только подчеркивал глухой и ритмичный плеск волн. Губная гармошка стихла. Люди молчали, будто в ожидании похорон. Спустя вечность инспектор вновь появился и поманил Элайю Фоукса. Вдвоем они вошли в каюту. Еще одна долгая пауза. Мальчишки в нетерпении полезли по скалам на западном берегу бухты.

Инспектор стоял на палубе, склонившись к Флэксенхэму, как актер, который на репетиции совещается с постановщиком. Можно было разобрать, о чем они говорят.

– Там Блоксэм. Погиб в огне. Мало что осталось. Фоукс опознал серьги. Есть еще браслет с именем. По всему видно, что пожар начался в каюте – парафиновая лампа вся покоробилась. Придется вызывать эксперта.