Сесил Дей-Льюис (Николас Блейк) - Убийство на пивоварне

2. Осколок из холодильной камеры – от перстня, принадлежащего Джо. Изобличающая улика. Доказывает, что он был там в ночь убийства. Если только Меллорс не лжет о том, что Джо надел перстень незадолго до отпуска. Если лжет, то почему? (Эхо вторит: «Не пойму».)

3. Анонимное письмо. Если показания Меллорс верны, у Джо было пятнадцать минут, чтобы доехать от Олдминстера до Пулхэмптона – это пять с половиной миль (см. хронограмму Толуорти). При должной спешке он успел бы сделать крюк в четыре мили до Вестон-Прайорс и отправить письмо. Тайлеру нужно будет подтвердить время прибытия и отправления.

4. Душевное состояние Джо. Меллорс настаивает (не слишком ли рьяно?), что он вел себя как всегда. Но разве сама поездка не выглядит подозрительно? М. и Дж. (согласно М.) хотели избежать пересудов, но что может быть благотворней для слухов, чем новость о том, будто М. куда-то отправилась с Дж. накануне его отпуска? Тот факт, что М. скоро вернулась, стал бы для любителей скандалов не помехой, а сочной подробностью, поводом для новых догадок. Конечно, были приняты меры предосторожности – М. и Дж. встретились за городом, – однако Дж. хорошо знают в деревне (М., вероятно, тоже), и их легко могли увидеть вместе. Не слишком ли рискованно? Откуда следует, что им было ради чего рисковать. Ради чего? Очевидные ответы: а) Джо запланировал убить Ю. и решил, так сказать, настроиться на нужный лад, а заодно попрощаться на случай, если его поймают; б) то же самое, и вдобавок попытка втайне от М. обеспечить себе алиби на время отправки письма (если так, то план, видимо, не сработал); в) Джо и Меллорс задумали убийство сообща и воспользовались удобным случаем, чтобы обсудить подробности. Но если верно б) или в), почему Дж. не придумал для отправки анонимного письма алиби понадежнее?

Найджел откинулся на стуле и перечитал заметки. Кое-какие детали начали проясняться, предлагая новый сценарий – в высшей степени неожиданный и зловещий. Найджел взял второй листок и написал:

Ариадна Меллорс

1. Нет алиби на ночь убийства. Горничная спала. Наводит на мысль о невиновности, но возможна двойная игра.

2. Достаточно сильна, чтобы свалить Баннета и дотащить его до котла.

3. Вполне могла получить от Джо достаточно сведений, чтобы написать анонимку и ориентироваться на пивоварне. Хватило бы ей знаний, чтобы вывести из строя аварийный звонок? (Хорошо мастерит, см. кустарные безделушки в доме.) Главная сложность: как ночью объяснить Баннету свое присутствие? Практически невозможно. Пропустим. Джо мог рассказать ей про «Роксби», а она могла выкрасть содержимое папки, чтобы отвести подозрения. Однако тогда подозрения пали на Джо. Хотела ли этого М.? См. п. 5.

4. Мотивы: очень веские.

а) Ненавидит алкоголь – отец спился, какое воздействие это оказало на дочь – можно лишь догадываться. Прикончив Юстаса, убила бы одним выстрелом двух пивоваров: Джо освобождается из-под власти брата и покидает бизнес.

б) Личная ненависть к Ю. вследствие его влияния на Дж., тем более в женщине с таким властным характером.

в) Смерть Юстаса позволила бы Джо жениться на ней.

5. Возможно ли, что она убила Ю. и пытается свалить вину на Джо? Последнее – или потеряв голову, или из-за подсознательной ненависти к Дж. за то, что его моральная слабина в прошлом лишила ее счастья супружества и материнства. Несколько надуманно, но проясняет некоторые вопросы.

а) Относительная готовность, с которой она рассказала о перстне. NB: О том, что Джо надел перстень, известно лишь с ее слов. Когда я впервые упомянул про печатку, М. смутилась, возможно, не от стыдливости, а внезапно поняв, что у нас есть доказательство ее посещения холодильной камеры. История о том, как она подарила перстень Дж., может быть результатом временного помутнения. (Не забыть опросить гостиничный персонал и других свидетелей в Пулхэмптоне на предмет того, носил ли Дж. перстень.)

б) Меллорс призналась, что ненавидит Юстаса, – от простодушия или из хитрости?

в) Также показала, что до некоторой степени презирает Джо.

г) «Никогда не забуду день, когда он пришел ко мне и признался, что ничего не вышло. Он был белый как мел, дрожал». Не попытка ли это внушить мне мысль, что Джо мог пойти на убийство?

д) В какой-то момент она сказала: «К чему все эти расспросы о моей… о печатке мистера Баннета?» Если перстень все эти годы был у Джо, назвала бы она вещь «своей»? Пожалуй. Можно пренебречь.

е) Зачем она так напирала на то, что Джо в поездке вел себя совершенно обычно? Возможно, чтобы я заподозрил обратное?

6. Анонимное письмо. Примечательно, что Меллорс обеспечила себе нечто очень похожее на алиби. В Олдминстере она вышла из машины Дж. в 2.45 и за пятнадцать минут не успела бы добраться до Вестон-Прайорс и обратно, если только не взяла напрокат другую машину, а это явно было слишком рискованно. Если письмо написала она, было два способа отправить его.

а) Она попросила Дж. опустить конверт в ящик по дороге в Пулхэмптон. Однако В.-П. стоит в стороне от дороги – значит, если они с Дж. не были в сговоре, М. не смогла бы убедительно объяснить, почему ей самой не отправить письмо из Олдминстера. К тому же он наверняка увидел бы на конверте имя Юстаса, а это погубило бы ее план.

б) Дж. и М. сделали крюк, чтобы отправить письмо, а после вернулись в Олдминстер: это объяснило бы, почему поездка заняла столько времени.

Найджел с неудовольствием оглядел плоды своих трудов. Рассуждения были тяжеловесны и надуманны. Единственная польза от них заключалась в том, что они могли придать направление полицейскому расследованию в Олдминстере и окрестностях. Подумав еще минут двадцать, Найджел взял третий лист и написал:

1. Джо Баннет. Пока подходит лучше всего.

2. Сговор между Джо и мисс Меллорс. Многообещающе, но в таком случае они бы постарались придумать более надежное алиби для анонимки. Этому есть только два объяснения: либо так сделано намеренно, либо М. потеряла голову.

3. Мисс Меллорс. Минимальные шансы.

20 июля, 8.00–11.30

«Нет, – думал Найджел, попивая утренний чай, – это дело мне совсем не по вкусу. С самого начала оно свелось к неприятной рутине. Вся эта нелепая машинерия только пускает пыль в глаза. Юстас Баннет, в костях твоих нет мозга. Полиция опросит еще уйму свидетелей, проверит каждое алиби, устроит разгул дедукции – а потом вдруг объявится кто-нибудь, кто своими глазами видел, как в ночь убийства из пивоварни весь в крови вышел Икс. Обычно убийства так и раскрывают. Или пройдет еще день-другой, и начальник местной полиции, очнувшись от грез о скачках и лисьей охоте, призовет Скотланд-Ярд. Какой-нибудь столичный умник вычислит убийцу, но не сумеет собрать для суда достаточно убедительных доказательств, и очередной подозреваемый «стопой воздушной, будто в танце» перешагнет через озадаченных полицейских. И сказать по правде, горевать я не стану. Юстас Баннет был отъявленным негодяем. Мы прекрасно без него обойдемся. А дело прекрасно обойдется без меня».

Так бы все и случилось – дело обернулось бы долгим и скучным расследованием, в ходе которого полиция приложила бы все силы, чтобы предоставить убийце самому сломать себе шею, – если бы не одно обстоятельство. Преступник вынужден был отчаянно торопиться. Каждая секунда была ему дорога, и впоследствии никто не мог отрицать тот факт, что действовал он быстро и умело. Никто не отрицал и того, что сами обстоятельства преступления расставили ловушку, которой злоумышленник не мог избежать. Немезида разыграла свою партию аккуратно, почти образцово, но в этом не было заслуги ни Найджела, ни прочих смертных посредников несчастливой богини. Найджел мог гордиться лишь тем, что установил личность преступника вечером в понедельник, в десять минут десятого, но успех его был чисто академический. Убийца не ушел бы от правосудия и спустя час-другой все равно попал бы в руки полиции.

Первый признак того, что события стали набирать обороты, появился ровно в 8.27. Зазвонил телефон, Найджела подозвали, и он услышал в трубке лающий голос инспектора.

– Мистер Стрейнджуэйс? Тайлер на линии. Из пивоварни. Тут ночью стряслось кое-что. Сторож застал в здании какого-то типа, но тот ускользнул. Он сразу же позвонил – Лок то есть, – и мы немедленно все обыскали. Ничего. Сейчас идет второй обыск, более тщательный. Не будете ли вы так любезны оказать мне поддержку?

Если бы Тайлер не имел привычки то и дело ударяться в напыщенный стиль, Найджел заподозрил бы в этих словах скрытый сарказм. Однако инспектор был раздражен: он, похоже, сердился на себя за то, что снял наблюдение с пивоварни, а теперь срывал злобу на каком-нибудь незадачливом подчиненном. Впрочем, кто мог предвидеть…

– Хорошо, – сказал Найджел, – буду через пятнадцать минут.

Десять из них было потрачено на завтрак – и, как сказал Герберт Кэммисон, если на свете есть два других человека, способных сообща съесть столько еды за такое короткое время, он хотел бы знать их имена. Спустя пять минут Найджел подошел к пивоварне. Тайлер поставил дело на широкую ногу. Полицейские были всюду: рыскали по углам, задавали вопросы или стояли, источая недоверие. Возбуждение, очевидно, передалось и рабочим: они трудились урывками, за вспышками яростного усердия следовали долгие паузы, перегляды и разговоры вполголоса. Только девушки за бутылочным конвейером, не отрываясь от рычагов и транспортеров, будто марионетки, творили свой механический ритуал.

В бутылочном цеху Найджел наткнулся на мистера Барнса.

– Совсем как в старые времена, – произнес тот. – С тех пор как босс перестал набегать с проверками, рабочие так еще не трудились. Как говорится, нет худа без добра. И чему мы в этот раз обязаны удовольствием видеть вас, сэр?