Мистер Читтервик не думал, что его так скоро призовут к исполнению долга. А ведь результат будет окончателен, как только он укажет на определенного человека. На этого несчастного обрушится вся тяжесть закона и раздавит его насмерть.

Морсби представил мистера Читтервика сержанту окружной полиции, который тоже окинул его поощрительным хозяйским взглядом. В помещении уже находилась женщина, она, как дали понять мистеру Читтервику, была той самой официанткой из "Пиккадилли-Палас", что подала кофе, ставший роковым. Сержант проинформировал Морсби, что для опознания все готово, все ждут, и без дальнейших проволочек Морсби и мистер Читтервик вместе с женщиной прошли в соседнюю комнату. Мистер Читтервик, к которому приставили констебля, не мог не подумать, что для такой важной процедуры все происходит удивительно неформально. Через две минуты женщина вышла, и мистера Читтервика, у которого чуть-чуть дрожали коленки, в свою очередь сопроводили в соседнее помещение.

Там у противоположной стены в мрачной комнате, где не было никакой мебели, построили в ряд пестро одетых людей. Блеск здесь соседствовал с нищетой, до глянца начищенная обувь — с грязной. Существует правило, что в подобных случаях ничего не подозревающих прохожих, внешне напоминающих, насколько это возможно, преступника, срочно доставляют в участок. На практике, однако, не так-то легко за несколько минут подобрать с десяток человек, похожих на большого, элегантного, рыжеволосого экс-майора с явной солдатской выправкой и манерами джентльмена. Одного из присутствующих только в самом приблизительном смысле можно было назвать рыжим, скорее он был рыжевато-седым, поэтому вся процедура выглядела несколько фарсовой. Сержант медленно водил его взад-вперед вдоль шеренги людей, и мистер Читтервик с бьющимся сердцем встречал ответный взгляд двух десятков глаз, выражение которых варьировало от сардонического любопытства до сильнейшего негодования. Надо отдать мистеру Читтервику справедливость: что бы он ни испытывал до этого, он был готов подойти к идентификации рыжеволосого со всей осторожностью, хотя нисколько не сомневался на его счет. Вот почему мистер Читтервик тщательно и долго всматривался в его лицо, сопоставляя с запечатлевшимся в сознании, прежде чем объявить о своем решении.

— Ну что, сэр? — поторопил его сержант, которого раздражала такая щепетильность. — Вы можете опознать кого-нибудь из здесь стоящих как человека, который сидел недалеко от вас в "Пиккадилли-Палас" сегодня пополудни между половиной третьего и тремя?

Мистер Читтервик подавил последнюю робкую мыслишку, что сомнение еще возможно, и, что-то промямлив, указал на рыжеволосого мужчину. Сержант, с помощью подручного полицейского, быстро и споро выпустил остальных на улицу. Морсби небрежно подплыл к рыжеволосому, лицо которого выражало главным образом изумленное негодование. Лишь только помещение опустело, его сразу же как прорвало. Мистер Читтервик, на миг струсивший, вышел из помещения вместе с последним участником опознания. Но не потому что струсил, а просто ему не хотелось быть свидетелем ареста, уверял он себя.

Очевидно, красноречие рыжеволосого было безжалостно пресечено, потому что не прошло двух минут, как Морсби присоединился к мистеру Читтервику в соседней комнате и сообщил ему, что задержанного уже посадили под замок.

— Ах! — только и ответил на это мистер Читтервик. Бремя подобной ответственности не всем доставляет радость.

Морсби взглянул на него и решил, что любимчика следует поощрить.

— Ну что ж, сэр, мне еще предстоит немало дел. Придется сделать обыск в квартире майора Синклера, хотя я не ожидаю найти там чего-нибудь существенного, однако прежде мне хотелось бы взглянуть на комнату пожилой дамы в отеле "Олдридж". Не хотите пойти со мной?

Лицо мистера Читтервика мгновенно прояснилось. Увидеть полицию непосредственно за работой… Впервые в жизни он совершенно позабыл о своей тете.

— О спасибо, инспектор. Это действительно очень… Я бы очень хотел.

Они вышли и направились к ожидавшему полицейскому автомобилю.

В гостинице Морсби с тактичным, однако твердым выражением лица исчез за тускло освещенной стойкой, оставив мистера Читтервика в холле. Вернулся он с ключами от номера мисс Синклер. Маленький мальчик, весь в форменных пуговицах, проводил их до двери. Морсби спокойно ее отпер, и мужчины вошли.

Морсби не достал из кармана ни увеличительного стекла, ни прибора для фиксирования отпечатков пальцев, ни каких-либо других предметов, считающихся непременными атрибутами сыщицкого ремесла. Он начал быстро, но методично открывать все ящики и просматривать их содержимое, особенное внимание уделяя письмам или другим документам. Сильно взволнованный мистер Читтервик присел на краешек кровати, но по мере того, как продвигался осмотр, все больше и больше скучнел.

А затем их прервали. Внезапно в одной из боковых стен распахнулась дверь и на пороге показалась высокая молодая женщина. Увидев двоих мужчин, она немного отшатнулась, а потом уставилась на них пристальным взглядом. Мистер Читтервик тоже уставился на нее. Это была не очень располагающая к себе женщина. Черные, довольно сальные, плохо подстриженные волосы были зачесаны со лба и спускались двумя завитками к ушам, закрывая их. У нее были очень большие очки в роговой оправе и чрезвычайно неинтересное, скучное коричневое платье. Однако вся она излучала компетентность и выглядела ужасно деловой. "Это компаньонка", — подумал мистер Читтервик, занимавшийся собственной маленькой детективной игрой.

Явно сначала испугавшаяся молодая деловая особа немедленно взяла себя в руки. Она могла предположить, что перед ней два взломщика, но этого не сделала, очень пристально вглядевшись в мистера Читтервика, поэтому и голос у нее не дрогнул, когда она резко осведомилась:

— Могу я узнать, что здесь происходит? Это личная спальня, за которую уже уплачено.

— Ах, — кивнул в знак приветствия Морсби. — Вы мисс Гуль, не так ли?

Молодая женщина окинула его подозрительным взглядом. Наверное, она слышала о том, что воры иногда применяют уловку ложного знакомства.

— Да, меня зовут именно так, — ответила она неохотно.

— А я офицер полиции, — пояснил Морсби со своей обычной невозмутимостью, — и боюсь, мисс…

— Могу я видеть ваше удостоверение? — прервала его очень энергично молодая женщина.

Смешливо подмигнув мистеру Читтервику, старший инспектор предъявил удостоверение. Молодая женщина сразу же стала общительной и выразила готовность помогать со всей присущей ей компетентностью. Морсби кратко рассказал ей о трагедии, хотя не упомянул об убийстве и об аресте, который он только что осуществил. Молодая женщина слушала внимательно, ничем не выдавая своего потрясения, и когда он кончил рассказ, объявила, что она всецело к услугам старшего инспектора. Морсби ее поблагодарил и ответил, что хотел бы задать ей несколько вопросов.

— Но, может быть, мы перейдем в другую комнату? — предложила мисс Гуль, открыв дверь в смежную маленькую гостиную. Они кротко последовали за ней.

Мисс Гуль опустилась на стул, пригласила их последовать ее примеру и взмахом руки дала понять, что ожидает вопросов, которые угодно задать старшему инспектору. Мистер Читтервик, поймав ее взгляд, нервно улыбнулся. Мисс Гуль не улыбнулась в ответ, и мистер Читтервик слегка покраснел. По правде говоря, молодые женщины вроде мисс Гуль наводили на мистера Читтервика просто ужас.

То, что рассказала мисс Гуль, не прибавило ничего важного к тому, что они уже знали. С восхитительной искренностью она, в ответ на пожелание Морсби, кратко отчиталась о себе и своих отношениях с мертвой женщиной. Ей двадцать восемь лет, она дочь юриста из маленького городка на западе страны. Ее карьера началась с того, что она два года работала в конторе отца, пока он не умер и ей пришлось рассчитывать только на себя. Юридическая практика отца стоила не очень дорого, но она продала ее за адекватную цену и перебралась в Лондон. Здесь навыки работы с документами и знание стенографии сразу же помогли ей получить должность в конторе другого юриста, с которым у ее отца были когда-то деловые отношения. Должность была хорошо оплачиваемая, но она на ней не задержалась, бросила ради работы у клиентки фирмы, богатой американки, к которой ее приставили в качестве гида и компаньонки, когда та приехала с коротким визитом в Лондон. На американку такое сильное впечатление произвела деловитая манера, в которой ее знакомили с достопримечательностями мегаполиса, что она предложила очень щедрое вознаграждение за возможность и дальше пользоваться ее исключительными способностями. Мисс Гуль не совсем так выразилась, но было видно, что она не питает сомнений относительно ценности своих способностей. Предложение было принято, и мисс Гуль перелетела через океан вместе с американкой и обосновалась в Нью-Йорке.

Там она оставалась пять лет, осуществляя контроль над многообразной деятельностью своей работодательницы, обеспечивая ее присутствие на заседаниях различных комитетов по условленным дням, распределяя по справедливости благотворительную помощь тем, кому следует, и вообще делая жизнь американки более удобной, чем когда-либо прежде. Через два года ее хозяйка умерла, но мисс Гуль было совершенно несложно получить другое место. Следующие три года она последовательно работала на двух подобных должностях, а затем, невзирая на другие предложения, сыпавшиеся со всех сторон, вернулась в Англию. Сначала она собиралась сюда только на каникулы, но случайная встреча с мисс Синклер вылилась во взаимную симпатию двух сходных характеров и последовало ее водворение в должность секретаря-компаньонки. Это случилось восемь месяцев назад, но, по-видимому, данная глава в деловой и энергичной жизни мисс Гуль тоже подошла к концу.

— Спасибо, — кивнул с признательностью Морсби, — если бы все свидетели были похожи на вас, мисс, нам бы в Скотленд-Ярде жилось намного легче.