Пуаро возбужденно всплеснул руками:

– Нет, нет. Шансы равны, если хотите, но должны перетянуть в нашу сторону. Судите сами! Могло случиться так, что кто-то вошел в лавку миссис Ашер как раз тогда, когда убийца выходил. Тот человек мог бы заглянуть за прилавок, увидеть мертвую женщину и либо сразу же задержать убийцу, либо дать точное описание полиции, после чего убийцу тотчас же арестовали бы.

– Да, разумеется, это возможно, – признал Кларк, – из этого следует, что убийца должен рисковать.

– Именно так. И, подобно многим игрокам, убийца зачастую не знает, когда остановиться. С каждым новым преступлением он укрепляется во мнении о своих способностях. Чувство меры изменяет ему. Он не говорит: «Я был умен и удачлив!» Нет, он говорит только: «Я был умен!» И его мнение о своей одаренности растет, но затем, друзья мои, шарик описывает круг и масть заканчивается: он останавливается на новом номере, и крупье объявляет: «красное».

– Вы считаете, что так произойдет в этом деле? – спросила Меган, сдвигая брови и хмурясь.

– Это рано или поздно должно произойти! До сих пор удача была на стороне преступника, – рано или поздно она должна повернуться к нам. Я уверен, что уже повернулась! Ниточка, связанная с чулками, – это только начало. Теперь все вместо того, чтобы помогать ему, будет против него! И он начнет совершать ошибки…

– Должен сказать, что вы ободряете нас, – проговорил Франклин Кларк, – нам всем нужна поддержка. С самого утра у меня было парализующее чувство беспомощности.

– Мне представляется весьма проблематичным, что мы можем достигнуть каких-нибудь практических результатов, – сказал Дональд Фрэзер.

Меган выпалила:

– Не будь капитулянтом, Дон.

Мэри Дроуэр, слегка покраснев, произнесла:

– Я хочу сказать, что никогда не знаешь, что тебя ждет… Этот злодей здесь, и мы тоже… В конце концов, иногда сталкиваешься с людьми самым неожиданным образом.

Я раздраженно сказал:

– Если бы только мы могли сделать что-то большее.

– Вы должны помнить, Гастингс, что полиция делает все возможное. Задействованы специальные констебли. У нашего инспектора Кроума, может, и несносный характер, но он способный офицер. И полковник Андерсон, главный констебль, – человек дела. Они приняли все меры по наблюдению и патрулированию города и ипподрома. Везде будут люди в штатском. Плюс кампания в прессе. Общественность полностью предупреждена.

Дональд Фрэзер покачал головой.

– Он ни за что не осмелится, я думаю, – сказал он с большей надеждой, – надо быть просто сумасшедшим!

– К сожалению, – сухо возразил Кларк, – он сумасшедший! Как вы думаете, мсье Пуаро? Он бросил это дело или попытается его провернуть?

– По-моему, степень одержимости такова, что он должен попытаться выполнить свое обещание! Отказ означал бы признание поражения, а такого ему больное самолюбие никогда не позволит. Это, могу сообщить, и мнение доктора Томпсона. Наша надежда на то, что он может быть пойман при попытке.

Дональд снова покачал головой:

– Он будет очень хитер.

Пуаро взглянул на часы. Мы поняли намек. По договоренности нам следовало заниматься своим делом, патрулируя утром как можно большее количество улиц, а потом занять самые разные места на ипподроме.

Я говорю «мы». Разумеется, от моего участия в патрулировании было мало пользы, поскольку я никогда в глаза не видел ABC. Тем не менее, поскольку в замысел входило разделиться так, чтобы охватить территорию как можно шире, я предложил свои услуги в качестве эскорта одной из дам. Пуаро согласился, – боюсь, что он подмигнул при этом.

Девушки ушли надевать шляпки. Дональд Фрэзер стоял у окна и смотрел на улицу, по-видимому погруженный в раздумья.

Франклин Кларк взглянул на него и, несколько понизив голос, обратился к Пуаро:

– Послушайте, мсье, я знаю, вы ездили в Черстон и видели жену моего брата. Сказала ли она… намекнула… то есть… она вообще предположила?..

Он остановился в замешательстве.

Пуаро ответил. Лицо его выражало саму невинность, что возбудило во мне подозрение.

– То есть? Сказала ли жена вашего брата, намекнула или предположила – что?

Франклин Кларк покраснел.

– Возможно, вы считаете, что сейчас не время вмешиваться с личными делами…

– Отнюдь нет!

– Но мне кажется, что надо поставить вопрос прямо. – Кларк с трудом выдавил: – Жена моего брата очень милая женщина… Я всегда ее очень любил… но, конечно, она какое-то время была больна… и при этой болезни… ей давали наркотические средства и все такое… имеет тенденцию… в общем, воображать всякое в людях!

– А?

Теперь, без сомнения, глаза Пуаро заиграли.

Но Франклин Кларк, поглощенный своим дипломатическим заданием, не заметил этого.

– Это насчет Торы… мисс Грей, – сказал он.

– О, так это вы о Торе Грей? – В голосе Пуаро сквозило невинное удивление.

– Да. У леди Кларк в голове всякие идеи. Понимаете, Тора, мисс Грей, довольно симпатичная девушка…

– Наверное, да, – допустил Пуаро.

– А женщины, даже лучшие из них, немного злы на других женщин. Конечно, Тора была неоценима для моего брата – он всегда говорил, что она лучшая из всех секретарей, какие были у него, – и он очень любил ее. Но это выражалось весьма прямолинейно и чрезмерно. То есть Тора не из тех девиц…

– Нет? – пришел на помощь Пуаро.

– Но жена моего брата вбила себе в голову… это… ревность, не то чтобы она это когда-нибудь показала. Но после смерти Кара, когда возник вопрос о пребывании мисс Грей, Шарлотта возмутилась. Конечно, это отчасти из-за болезни, морфия и всего такого, – так сестра Кэпстик говорит, – мы не вправе осуждать Шарлотту за эти идеи в ее голове…

Он остановился.

– Да?

– Я хочу, чтобы вы вот что поняли, мсье Пуаро. В этом совсем ничего нет. Это просто больное воображение больной женщины. Посмотрите… – Он порылся в своем кармане. – Вот письмо, которое я получил от брата, когда был в Малайском государстве. Я хотел бы, чтобы вы прочитали его, так как оно точно указывает на степень отношений между ними.

Пуаро взял письмо. Франклин зашел сзади и, водя пальцем, вслух зачитал некоторые отрывки:

– «…дела здесь идут как обычно. Шарлотта в основном не чувствует боли. Хотелось бы, чтобы это был не предел. Ты, должно быть, помнишь Тору Грей? Она милая девушка, и не могу передать, какая для меня поддержка. Я не могу предположить, что бы я в эти тяжелые времена без нее делал. Ее сочувствие и интерес неизменны. У нее изысканный вкус, чутье к красивым вещам, и она разделяет мою страсть к китайскому искусству. Мне просто повезло с ней. Ни одна дочь не может быть более близким и сочувствующим собеседником. Жизнь ее была трудной и не всегда счастливой, и я с радостью ощущаю, что здесь ее дом и истинное призвание…»

– Вот видите, – сказал Франклин, – вот как мой брат относился к ней. Она была ему как дочь. Никто не вправе судить ее. Я решил показать вам это письмо. Мне не хотелось, чтобы вы получили о Торе неверное представление…

Пуаро вернул письмо.

– Могу заверить вас, – сказал он, улыбаясь, – что я никогда не позволяю себе получать неверное впечатление. Я формирую свое собственное…

– Хорошо, – сказал Кларк, – я рад, что так или иначе показал письмо вам. Сюда идут девушки.

Как только мы вышли из комнаты, Пуаро подозвал меня:

– Вы собираетесь сопровождать экспедицию, Гастингс?

– О да. Я бы чувствовал себя неуютно, если бы остался здесь и бездействовал.

– Наряду с работой тела существует работа ума, Гастингс.

– Да, но вы в этом сильнее меня, – ответил я.

– Я правильно полагаю, что вы намереваетесь стать кавалером одной из дам?

– Была такая мысль.

– И какую из дам вы предпочитаете удостоить своим вниманием?

– Я… э-э… еще не решил.

– Как насчет мисс Барнард?

– Она довольно независима, – засомневался я.

– Мисс Грей?

– Да, она предпочтительней.

– Я нахожу вас, Гастингс, откровенным мошенником! Всюду вы ищете повод провести день со своим ангелом – блондинкой!

– Ну, Пуаро, в самом деле!

– Мне очень жаль, что я расстраиваю ваши планы. Лицо, которое вы должны сопровождать, – Мэри Дроуэр, и я должен просить вас не оставлять ее.

– Но почему, Пуаро?

– Потому, дорогой друг, что ее имя начинается с D!!! Мы не должны рисковать.

Я отдал должное этому замечанию. Сначала оно показалось мне натянутым. Но потом я понял, что если ABC обладает фанатичной ненавистью к Пуаро, то он может быть очень хорошо осведомлен о всех его действиях. И в этом случае устранение Мэри Дроуэр может прийти к нему как способ нанести очень изящный четвертый удар.

Пообещав быть верным в своей опеке, я пошел к выходу, оставив Пуаро сидящим в кресле у окна. Перед ним стояла небольшая рулетка. Он крутанул ее, когда я проходил к двери, и бросил мне в спину:

– Красное – это хорошее предзнаменование, Гастингс. Удача поворачивается к нам!

Глава 24

(написана не от лица капитана Гастингса)

Мистер Лидбеттер раздраженно проворчал, когда сосед поднялся и неуклюже споткнулся возле него, уронив шляпу на переднее сиденье, после чего и перегнулся, чтобы подобрать ее. И все это в кульминационный момент фильма «Ни воробья…», той самой захватывающей драмы, наполненной пафосом и красотой, с участием всех звезд, той самой драмы, просмотра которой мистер Лидбеттер с нетерпением ожидал всю неделю.

Героиня с золотистыми волосами, которую играла Кэтрин Ройал (по мнению мистера Лидбеттера – ведущая киноактриса мира), только что дала выход чувствам, выразив своим хриплым криком предел негодования: «Никогда. Я бы предпочла умирать с голода. Но я не умру с голода. Помните те слова: ни воробья не упадет…»

Мистер Лидбеттер раздраженно повернул голову справа налево. Ну люди! И чего ради они не могут досидеть до конца фильма… а уходят в такой душещипательный момент.