Мужчины с явной неохотой остались. Ринфилд вытащил бутылку водки, а Харпер обратился к Марии со словами:

— Откуда ты узнала? Мне очень жаль, Мария, — он посмотрел на ее обручальное кольцо и отвел взгляд в сторону. — Откуда ты об этом узнала?

— Не знаю, я просто знала, — она опять вытерла слезы. — Да, я знала.

Я слышала объявление о его падении, но не вышла посмотреть, потому что боялась выходить. Я была уверена, что если бы он не разбился, то послал бы за мной, или вы послали бы за мной. Но никто не пришел.

Мужчины в молчании вышли. Харпер, выходивший последним, сказал ей:

— Я захвачу все необходимое. Через пару минут вернусь.

Он закрыл за собой дверь. Мария выждала некоторое время, поднялась, бросила взгляд в окно, открыла дверь и осторожно выскользнула наружу.

Вблизи никого не было. Она вернулась, закрыла дверь, заперла ее, выдвинула ящик стола, достала оттуда чашку и втерла еще немного глицерина себе в глаза и щеки. После этого она открыла дверь.

Вскоре вернулся Харпер с пальто. Он плеснул себе немного выпивки, посмотрел по сторонам, избегая взгляда девушки, точно не зная с чего начать. Затем он откашлялся и примирительно произнес:

— Я понимаю, что ты никогда не простишь мне этого, но я обязан тебе сказать. Понимаешь, я не знал, какой хорошей артисткой ты можешь быть. Я боялся, что не слишком хорошей, боялся, что чувства выдадут тебя.

— Мои чувства выдадут... Вы знаете, что Бруно и я... — она умолкла и затем поинтересовалась:

— Ради бога, что это значит?

Он широко улыбнулся.

— Вытри слезы, пойдем и ты все увидишь.

Первые проблески понимания появились на ее личике.

— Вы имеете в виду...

— Я имею в виду, что нужно пойти и посмотреть.

Бруно откинул покрывало и уселся в гробу. Без всякого энтузиазма он взглянул на Харпера и укоризненно произнес:

— Что-то вы не очень спешили. Как вам понравится лежать в гробу в ожидании, что какому-то помощнику гробовщика придет в голову придти сюда и заколотить крышку?

Мария спасла Харпера от необходимости отвечать. Когда Бруно, наконец, выпутался из покрывала, он мягко соскочил на пол, пошарил внутри гроба и вытащил мягкий полотняный мешок, из которого что-то капало.

— Кроме того, я насквозь промок, — вздохнул он.

— Что-о? — удивилась Мария.

— Небольшая уловка, моя дорогая, — Харпер взбадривающе улыбнулся. Мешок со льдом. Ведь было необходимо, чтобы у Бруно был холодный лоб. Но лед, к несчастью, тает. — Он поставил саквояж на гроб и открыл крышку. И увы, Бруно должен был еще немного пострадать: мы должны превратить его в нечто веселое и красивое.

Превращение заняло целых двадцать минут. Харпер ошибся в выборе профессии, он вполне подошел бы любой киностудии в качестве гримера.

Работал он споро, умело и явно получал от этого удовольствие.

Когда он закончил, Бруно взглянул на себя в большое зеркало и содрогнулся. Волосы светло-коричневого цвета были слишком длинными и лохматыми, светлые усы — роскошными, яркий полукруглый шрам, шедший ото лба к самому носу был, несомненно, результатом разбитой бутылки. Из одежды на нем была рубашка в белую и голубую полоску, горчичного цвета носки и ботинки такого отвратительного цвета. Кольца на его пальцах были обязаны своему происхождению ярмарке или рождественскому карнавалу.

— Можно сказать, красавец, — скривился Бруно. — Меня запросто можно сдать напрокат в качестве пугала. — Он бросил обескураживающий взгляд на Марию, чьи руки сдерживающе прикрыли рот, но не закрывали веселых морщинок вокруг глаз. Затем он взглянул на Харпера. — Это делает меня неузнаваемым?

— Совершенно верно. Это делает вас настолько приметным, что никому не захочется посмотреть на вас во второй раз, за исключением тех, кто захочет проверить, не обманулись ли его глаза в первый раз. Пусть незаметные серые люди крадутся по переулкам и привлекают любопытных. Вы — Джон Пейхас, торговец машинами из Восточной Германии. Паспорт и другие документы в вашем внутреннем кармане.

Бруно вытащил паспорт, весьма почтенного возраста документ, который подтверждал тот факт, что его владельцу по торговым делам пришлось побывать фактически во всех странах, лежащих за Железным Занавесом, и в некоторых из них по несколько раз. Он взглянул на фотографию, а затем в зеркало. Сходство было поразительным.

— Чтобы все это подготовить нужно было время. Где это делали, Харпер?

— В Штатах.

— И весь реквизит был у вас собой все это время? — Харпер кивнул. Вы должны были показать мне это пораньше, чтобы дать время привыкнуть к этому ужасному виду.

— Тогда бы вы отказались ехать, — Харпер взглянул на часы. Последний поезд прибывает через 15 минут. Машина вас ждет прямо на улице в сотне ярдов отсюда. Она доставит вас на станцию, где можете быть уверенными, вас заметят. Там сразу сядете в поезд. В этом чемодане необходимая одежда и туалетные принадлежности. На этой же машине доберетесь до отеля, где две недели назад для вас забронировали место.

— Вы все уже подготовили?

— Да. Точнее, это сделал один из наших агентов. Как говорят, наш человек в Крау, бесценный человек. В этом городе он может уладить все — он не последний винтик в муниципалитете. Один из его людей поведет машину.

Бруно задумчиво посмотрел на него.

— Вы все еще верите в жесткую игру, доктор Харпер.

— И поэтому жив, — он позволил себе терпеливый вздох. — Когда вы проведете большую часть своей сознательной жизни в приключениях, подобных этим, то обнаружите, что чем меньше люди знают, тем это для них безопаснее. Завтра утром Мария возьмет напрокат машину. В двух кварталах отсюда есть отель под названием «Охотничий рожок». Как только начнет смеркаться, будьте там. Она подъедет туда сразу после вас. Посмотрит на дверь и отойдет. Вы пойдете за ней. У вас необычайный дар чувствовать слежку, поэтому на этот счет я не беспокоюсь. Любые изменения плана и дальнейшие инструкции вам передаст Мария.

— Вы сказали, что ваш человек здесь может уладить все?

— Да, я это говорил.

— Пусть он достанет несколько шашек динамита и запалы, рассчитанные на десять секунд. Это можно устроить?

Харпер заколебался.

— Надеюсь. А зачем вам это?

— Об этом я скажу вам через пару дней. И это не потому, что я поступаю, как доктор Харпер, и не потому, что я играю в тайны. Я еще не уверен, но у меня выклевывается идея, как выбраться из Лабиана.

Тень беспокойства вновь омрачила чело девушки, но Бруно даже не взглянул в ее сторону.

— Полагаю, что есть шанс попасть туда незамеченным. Но не думаю, что мне удастся незамеченным выбраться оттуда. Ведь мне придется удирать оттуда весьма поспешно, и как только поднимется тревога, как все выходы автоматически перекроются. Поэтому, возможно, лучшим выходом для меня будет идти напролом.

— Кажется, вы говорили, что не хотите никого убивать? При взрыве могут погибнуть люди.

— Я буду осторожен, если получится, и употреблю динамит лишь в крайнем случае. Будем надеяться на лучшее. Так я получу динамит или нет?

— Вы должны дать мне время на раздумья.

— Послушайте, Харпер, я понимаю, что вы отвечаете за конечный результат, но здесь не вы главная фигура. Главная фигура — Я. Ведь я буду рисковать жизнью, чтобы проникнуть туда и выбраться живым и с положительным результатом. Не вы... Вы будете сидеть в безопасности и отречетесь от меня, если я провалюсь. — Он с отвращением поглядел на свою одежду. — Если я его не получу, можете примерить эти лохмотья сами.

— Повторяю, мне нужно время.

— Я не могу ждать! — Бруно положил локти на гроб. — Я жду всего пять секунд. Начинаю отсчитывать. Затем я сбрасываю эту чертову одежду и возвращаюсь в цирк. И желаю вам благополучно выбраться из этого положения.

Желаю вам также удачно объяснить полиции по поводу вашего заключения о моей смерти. Раз... два... три...

— Это шантаж!

— Что еще? Четыре...

— Хорошо, хорошо, вы получите ваши чертовы хлопушки, — Харпер на время замолк и недовольно добавил:

— Должен сказать, что с такой стороной вашей натуры я раньше не сталкивался.

— И я раньше не занимался этим дьявольским Лабианом. Теперь я его увидел. Пусть Мария завтра захватит с собой в машину динамит. Ринфилд о сегодняшней комедии знает?

— Конечно.

— Но существовал шанс, что Сергиус увяжется за вами сюда.

— Ну, последнее, что могло прийти ему в голову, что кто-то мог выбрать его округ в качестве места для самоубийства.

— Где деньги?

— У вас в другом кармане.

— На улице холодно.

— В машине лежит чудесное теплое пальто, — Харпер ухмыльнулся. Вы будете от него в восторге.

Бруно кивнул в сторону открытого гроба.

— А что с этим?

— Положим туда груз и закрепим крышку. Ваши похороны в понедельник утром.

— Я могу послать себе венок?

— Нежелательно, — Харпер тяжело вздохнул. — Вы всегда можете, конечно, смешаться с толпой, оплакивающей вас.

* * *

Через 40 минут Бруно уже находился в забронированном для него номере и разбирал свой багаж, время от времени бросая взор в сторону прекрасного теплого пальто, которым предусмотрительно снабдил его Харпер. Оно было из толстого нейлона в черно-белую полоску, и выглядело как меховое.

Несомненно, другого такого пальто не сыскать не только в Крау, но и в сотнях миль вокруг, и суматоху, которую он вызывал, двигаясь через вестибюль к администратору, не особенно усилила демонстрация всех цветов радуги, что была под этим пальто.

Бруно выключил свет, раздвинул шторы и выглянул наружу. Его комната выходила на заднюю сторону отеля, возвышаясь над узким проходом вдоль складов. Темнота еще не наступила, но сумерки уже сгущались. Менее чем в четырех футах проходила пожарная лестница — в сочетании с темным переулком это отличная комбинация для незаметного исчезновения из отеля. Все просто и безупречно.