Питер расхохотался.

– Десять очков в вашу пользу! – сказал он.

«До чего же странно, – подумала миссис Оливер, – что я вдруг так глупо вообразила, будто мне угрожает опасность. Опасность – вот от них? Неважно, какой у них вид, на самом деле они очень милы и симпатичны. Все мои знакомые правы: у меня слишком сильное воображение».

Вскоре она сказала, что ей пора, и Дэвид, с учтивостью кавалера времен Регентства, помог ей спуститься по ветхим ступенькам и исчерпывающе объяснил, как короче всего выйти на Кингз-роуд.

– А там, – сказал он, – сядете на автобус или возьмете такси, если вас это больше устроит.

– Только такси! – сказала миссис Оливер. – У меня ноги отваливаются. И чем раньше я рухну в такси, тем лучше. И спасибо, – добавила она, – что вы не сердитесь за мою слежку. Конечно, она должна была производить очень странное впечатление. Хотя, в конце-то концов, частные сыщики, или двуногие ищейки, или как там их еще называют, вряд ли могли бы замаскироваться под меня!

– Пожалуй, что нет, – с полной серьезностью согласился Дэвид. – Отсюда налево, потом вправо, потом снова влево, пока не увидите реку, а там сразу вправо и все прямо, прямо, прямо.

Непонятно почему, пока она шла через заброшенный склад, ее вновь охватило тревожное напряженное чувство. «Хватит давать волю воображению!» – одернула себя миссис Оливер и оглянулась на лестницу и окно мастерской. Дэвид все еще стоял у нижней ступеньки и смотрел ей вслед. «Трое абсолютно милых людей, – сказала себе миссис Оливер. – Абсолютно милых и очень добрых. Здесь налево, потом вправо. Только потому, что выглядят они странно, начинаешь воображать всякие глупости, будто они опасны. А теперь направо или налево? Кажется, налево. Ноги мои, ноги! И дождь собирается». Расстояние казалось страшно длинным, а Кингз-роуд недосягаемой. Сюда даже шум машин не доносился… И куда девалась река? Она уже решила, что перепутала указания.

«Впрочем, ничего, – размышляла миссис Оливер. – Рано или поздно я куда-нибудь да выйду – к реке, Патни, или Уондсуорту, или еще куда-то».

Она спросила у прохожего, как выйти на Кингз-роуд, но он ответил, что иностранец и по-английски не говорит.

Миссис Оливер устало свернула еще за один угол, и впереди заблестела вода. Она пошла быстрее по узкому проулку, услышала позади себя шаги, хотела обернуться, но на голову ей опустилось что-то тяжелое, и мир рассыпался снопом искр.

Глава 10

I

– Выпейте это, – произнес голос.

Норму сотрясала дрожь. Ее глаза словно остекленели. Голос снова приказал: «Выпейте это». Она послушалась и поперхнулась.

– Очень… очень крепко, – пожаловалась она.

– Но приведет вас в порядок. Сейчас вам станет легче. Только не двигайтесь, сидите тихо.

Тошнота и головокружение, мучившие ее, исчезли. Щеки у нее утратили мертвенную бледность, дрожь улеглась. В первый раз она посмотрела вокруг осмысленным взглядом. До этой минуты мир застилали страх и ужас, но теперь все вроде бы стало нормальным. Комната была средних размеров, и в обстановке чудилось что-то знакомое. Письменный стол, кушетка, кресло, стул, стетоскоп на тумбочке и какой-то аппарат, кажется, для проверки зрения, решила она. Затем она оставила общее и сосредоточилась на конкретном. На мужчине, который приказал ей выпить.

Она увидела человека лет тридцати трех-четырех, рыжего, с симпатичным некрасивым лицом – из тех, которые называют грубоватыми, но интересными. Он успокаивающе кивнул ей.

– Начали разбираться в окружающем?

– Кажется… по-моему… да. Я… вы… что произошло?

– Вы не помните?

– Машина. Я… она неслась на меня… прямо на меня… – Она поглядела на него. – Меня сбила машина.

– Нет, не сбила. – Он покачал головой. – Я помешал.

– Вы?

– Ну ведь вы вышли на середину улицы, на вас мчался автомобиль, и я еле успел оттащить вас в сторону. Почему вы вдруг кинулись под машину?

– Не помню… Я… наверное, я задумалась.

– «Ягуар» летел, явно превышая скорость, а на встречной полосе накатывался автобус. «Ягуар» не старался сбить вас? Нарочно сбить?

– Я… нет, нет, я уверена, что нет. То есть… я…

– Ну, я было подумал… Возможно, что-то другое?

– О чем вы?

– Но ведь это мог быть сознательный поступок.

– Что значит – сознательный?

– Сказать правду, я подумал, а не хотели ли вы покончить с собой? – И добавил небрежно: – Так как же?

– Я?.. Нет… то есть… конечно нет.

– А то глупейший бы выбрали способ. – Его тон слегка изменился. – Но послушайте, что-то ведь вы должны помнить.

Ее снова начала трясти дрожь.

– Я думала… я думала, все сразу кончится. Я думала…

– Так, значит, вы все-таки хотели покончить с собой? Но почему? Мне вы можете спокойно рассказать. Возлюбленный? От такого бывает очень скверно. Не говоря уже о мысли, что уж тогда-то он пожалеет! Но надеяться на это нечего. Люди не любят жалеть или чувствовать себя в чем-то виноватыми. И возлюбленный, скорее всего, скажет: «Я же всегда знал, что она неуравновешенная. Пожалуй, так лучше для всех и для нее». Обязательно вспомните об этом, когда вам вновь придет охота бодать «Ягуар». Даже у «Ягуаров» есть чувства, с которыми надо считаться. Так в чем же дело? Возлюбленный вас бросил?

– Нет, – сказала Норма. – Вовсе нет. Как раз наоборот. – Она неожиданно добавила: – Он хочет, чтобы мы поженились.

– Но это же не причина бросаться навстречу «Ягуару».

– Нет, причина. Я это сделала потому… – Она умолкла.

– Лучше все-таки расскажите мне. Вам станет легче, как вы считаете?

– Как я сюда попала? – спросила Норма.

– Я привез вас на такси. Судя по всему, вы отделались только легкими синяками. Но вид у вас был совсем оглушенный. От шока. Я спросил, где вы живете, но вы посмотрели на меня, словно не поняли ни единого моего слова. Начала собираться толпа. Я подозвал такси и привез вас сюда.

– Это… это приемная хирурга?

– Да. Приемная врача, а врач – это я. Моя фамилия Стиллингфлит.

– Я не хочу показываться врачу! Я не хочу разговаривать с врачом! Я не…

– Успокойтесь. Успокойтесь. Вы уже десять минут как разговариваете с врачом. И чем вам врачи не угодили?

– Я боюсь. Я боюсь, что врач скажет…

– Послушайте, дорогая моя, вы ведь не обратились ко мне как к врачу. Считайте меня просто прохожим, который позволил себе вмешаться и избавить вас от смерти под колесами, а вернее от сломанной руки, раздробленной ноги, сотрясения мозга или от чего-нибудь еще более неприятного, что искалечило бы вас на всю жизнь. Не говоря уж о некоторых других деталях. Прежде, попытавшись сознательно наложить на себя руки, вы могли угодить под суд. И теперь можете, если выяснится, что кончать с собой вы собирались в сговоре с другим потенциальным самоубийцей. Ну вот, в неоткровенности вы меня обвинить никак не можете! А теперь ответьте откровенностью на откровенность и объясните, из-за чего вы так боитесь врачей. Что они вам сделали?

– Ничего. Пока ничего. Но я боюсь, что они…

– Что они?

– Запрут меня.

Доктор Стиллингфлит поднял морковные брови и посмотрел на нее.

– Ну-ну, – сказал он. – У вас о врачах какие-то странные представления. Зачем мне надо вас запирать? Не хотите ли чаю? Или предпочтете легонький транквилизатор? «Пурпурное сердце»? Ваши сверстники и сверстницы предпочитают что-нибудь вроде. А вы пробовали?

Она покачала головой.

– Нет. Не… не по-настоящему.

– Я вам не верю. Но в любом случае откуда тревога и уныние? Вы же никаким психическим заболеванием не страдаете, верно? На мой взгляд, вы совершенно нормальны. И врачи вовсе не жаждут сажать людей под замок. Психиатрические клиники и так уж переполнены. Втиснуть кого-нибудь сверх этого – тяжелая работа. По правде говоря, последнее время оттуда из-за безвыходности начали выписывать, точнее, выпихивать довольно много людей, которых следовало бы там оставить. У нас в стране все переполнено и забито.

Ну, так как же, – продолжал он, – что вы предпочтете? Что-нибудь из моего наркотического шкафчика или добрую старомодную полезную чашку чая по-английски?

– Я… я бы выпила чаю, – сказала Норма.

– Индийский или китайский? Так ведь положено спрашивать? Однако не гарантирую, что у меня найдется китайский.

– Индийский мне нравится больше.

– Вот и отлично.

Он направился к двери, открыл ее и крикнул:

– Энни! Чаю для двоих.

Вернувшись и сев, он спросил:

– Ну а теперь уясните себе, барышня… Кстати, как вас зовут?

– Норма Ре… – она умолкла.

– А?

– Норма Уэст.

– Так вот, мисс Уэст, пожалуйста, уясните себе, что я вас не лечу, что вы не обращались ко мне за медицинской помощью. Вы – жертва уличного происшествия, сформулируем это так, – по-моему, вы именно такой вид хотели придать действию, которое было бы довольно жестоким по отношению к водителю «Ягуара».

– Сперва я хотела броситься с моста.

– Да? Вам бы пришлось убедиться, что это очень непросто. Люди, которые занимаются мостами в наши дни, очень предусмотрительны. Вам бы пришлось карабкаться на парапет, а это нелегко. Кто-нибудь да остановит вас. Но продолжим мой рассказ. Я привез вас к себе, так как вы были в шоке и не могли сказать мне своего адреса. Да, кстати, где вы живете?

– У меня нет адреса… Я… я нигде не живу.

– Интересно! – сказал доктор Стиллингфлит. – «Без определенного места жительства», по выражению полиции. А как вы обходитесь? Всю ночь просиживаете на набережной?

Она взглянула на него с горьким подозрением.

– Я ведь мог бы поставить полицию в известность о случившемся, но делать это обязан не был и предпочел версию, что, погрузившись в девичьи грезы, вы сошли на мостовую, не поглядев по сторонам.

– Вы совсем не похожи на доктора, – заметила Норма.

– Правда? Собственно говоря, я несколько разочаровался в моей здешней практике, а потому оставляю ее и через две недели отбываю в Австралию. Из чего следует, что с моей стороны вам ничего не угрожает и вы можете без опасения поведать мне, как из стен на вас выскакивают розовые слоны, а деревья наклоняются к вам, чтобы задушить своими ветками, и как вы всегда знаете, когда из глаз других людей на вас смотрит дьявол, – ну, словом, любую свою веселую фантазию, и я палец о палец не ударю. А вообще-то, судя по виду, вы в полном рассудке, если хотите знать мое мнение.