Дело происходило после ужина в день первого и последнего прилюдного триумфа Хьюго Симса. Найджел, Геро и Майкл собрались в гостиной. Все трое чувствовали себя измученными и счастливыми. У Найджела осталось позади успешно раскрытое дело, впереди – керамический чайник чая. Геро устроилась на полу, рядом со стулом, на котором сидел Майкл; ладонь ее покоилась в его руке, по коленям рассыпались сверкающие золотом волосы; лицо Геро было по-прежнему бледно, как у Эвридики, только что вышедшей из тьмы, но напряжение спало, душа и тело были покойны. Майкл смотрел на нее с бесконечной нежностью, как на женщину, у которой только что закончились благополучные роды. Потом он с некоторым удивлением повернулся к Найджелу:

– Мы оба?

– Ну да. Он откусил немного больше, чем был способен пережевать. – Найджел сосредоточился на чае. Майкл беспокойно заерзал, и Геро подняла голову, посмотрев на него томным, исполненным любви взглядом, зародившимся, казалось, на огромных неведомых глубинах.

– Не сомневаюсь, что в неизреченной мудрости своей ты одаришь нас кое-какими пояснениями. Если это, конечно, не есть нечто такое, чего мы и не должны понимать. – Майкл говорил в том приятельском, добродушно-вызывающем, слегка ироническом тоне, который вошел у них с Найджелом в привычку во время долгих ночных разговоров в Оксфорде. Его друг, улыбаясь, вызов принял:

– Желаешь задать вопрос? Прошу. Я весь внимание.

– Да не один – десятки. Но для начала – с чего бы это Симсу ненавидеть нас с Геро? Да, я знаю, все относились к нему как к недоразвитому ребенку, но ведь в этом отношении мы были ничуть не хуже остальных.

– Не в том дело. Пожалуй, говоря о чистой ненависти, я выразился не вполне точно. Так или иначе в вашем случае ситуация была посложнее. Позволю себе заметить, что, как выяснилось, предки Симса – это во многих поколениях евангелисты-миссионеры, – вдруг ни к селу ни к городу добавил Найджел.

Майкл удивленно воззрился на него.

– Да, его дед был миссионером в Китае. Это мне известно. Но каким боком…

– Все сходится. Миссионеры являются и всегда были самыми нетерпимыми людьми на свете. Наверное, так оно и должно быть. – Найджел замолчал и как будто погрузился в раздумье.

– Знаешь, – прервал его Майкл, – живи ты в Древней Греции, Дельфийский оракул, скорее всего, лишился бы работы. Кончай говорить загадками, нам не терпится все поскорее узнать. Начни сначала, дойди до конца, а там, возможно, мы и позволим тебе передохнуть.

– Сначала? Далеко идти придется. Начало началось еще до рождения Симса. – Найджел пошарил в кармане и извлек несколько листов бумаги. – Ранние христиане поместили в сердце человека некий новый инстинкт, а вспаивать его выпало на долю их духовным наследникам – пуританам. Знаю, инстинкт – неточное слово, но этот их страх и ненависть к человеческому телу настолько сильны и всепоглощающи, что другого определения и не найдешь. Иногда эти чувства пробуждаются в каждом из нас, принимая порой самые причудливые формы. В случае Симса это был дремлющий вулкан. Мы нашли тайный дневник, который он вел на протяжении последних двух месяцев жизни; суперинтендант позволил мне сделать из него выписки. Чрезвычайно интересный материал для психиатра. – Найджел слегка помахал листками.

– Кончится когда-нибудь эта лекция или нет? Я иду налить себе чего-нибудь.

– Спокойно, спокойно. Кто ведет расследование дела – я или ты? Держи себя в руках, старина, держи себя в руках, – осадил его Найджел.

– Какой же вы милый, – выпалила вдруг Геро, глядя Найджелу прямо в лицо. Тот застыл было от неожиданности, но тут же весело улыбнулся в ответ.

– Ой-ой-ой, этому следует положить конец. Нельзя так говорить со всяким случайным знакомым, – запротестовал Майкл.

– Вот-вот, сэр, случайным знакомым. Именно так Симс и написал в дневнике, то есть я имею в виду слова: «этому следует положить конец». Понимаешь ли, он видел, как вы с Геро занимаетесь любовью; выследил, ну и принялся подглядывать. Мне кажется, для него это зрелище было тяжким мучением, и все равно он разогревал и разогревал свою пуританскую кровь до тех пор, пока не вообразил себя бичом Божьим, призванным покарать грешника. Именно поэтому он делал все, чтобы подозрение в убийстве пало на вас двоих. Все это есть у него в дневнике, но вряд ли мне стоит зачитывать вам эти места. Он там не стесняется в выражениях, а на свете нет ничего столь же мерзкого, сколь немыслимый страх пуританина перед сексом, когда он пытается выразить его в словах.

– О господи! О господи! Бедняга, – вздохнул Майкл с непонятным состраданием в голосе.

– Я одного не могу понять, – заговорила Геро, – как ему удалось нас выследить? Ведь тогда и мы должны были его заметить, верно? А помимо того, не настолько уж мы подставлялись.

– И все же удалось, как видите. А как – сейчас поймете. Вообще-то трудно, даже страшно себе представить. Тихий, невзрачный человечек превращает свое сердце в сосуд гнева, раздувает адское пламя картинами собственного больного воображения – кошмар. Но нам-то с вами нет нужды так же себя заводить. Давайте лучше почитаем отрывки из дневника:

«9 мая. Снова в Бэтфордском лесу. Пеночки, щеглы, скворцы, воробышки, зяблики, гнездо горихвостки. Чудесный день – жаворонки заливаются райскими песнями, и «все вокруг прекрасно, лишь грешен человек». Э. и его шлюха снова здесь – змий в Эдеме – распутник – мерзость…»

– Дальше идут непечатные слова и… подробности, которые лучше опустить, – сказал Найджел.

– Так вот как он все узнал, – медленно проговорил Майкл, – птичек разглядывал… наверняка в бинокль.

– Верно, – подтвердил Найджел, – и я все узнал тем же манером, вернее, не узнал, а впервые подумал о такой возможности.

– Это еще как следует понимать?

– Помнишь, ты передал мне разговор, состоявшийся у Тивертона после первого убийства? Как Симс увидел желтоперого утесника или что-то в том же роде, и всем пришлось остановиться, пока он крался к нему… Кстати, о птичках, где Рэнч? Крадется к прекрасной Розе, наверное. Между прочим, вспомни еще сцену, которую по этому поводу устроил Симс, – мол, люди ведут себя как животные. По твоим словам, он сильно тогда разгорячился.

– Да, но он был пьян. Они с Гэтсби изрядно набрались.

– Вот именно. In vino veritas. Тормоза отпущены, робости нет, и человек является, какой он есть, движимый страстями или хотя бы одной из них.

Геро пошевелилась и посмотрела снизу на Найджела.

– И все равно не понимаю, каким образом все это подсказало вам верный путь.

– Потом объясню. Не будем забегать вперед. А пока… чем больше я приглядывался к фактам, тем настойчивее стучала мне в голову одна мысль. Видите ли, вся эта история со стогом сена слишком уж отдает театральщиной. Ну не бывает таких совпадений, чтобы вы назначили свидание у стога сена, а через два часа там обнаружили труп. Армстронг сделал из этого естественный вывод, что это дело рук кого-то из вас двоих. Будучи уверен – возможно, безосновательно, – что Майкл свободен от смертоубийственных наклонностей, – я в эту игру с ним играть не стал. Оставалось лишь одно объяснение: труп появился, потому что вы там были. Иными словами, вас кто-то захотел подставить.

– С одной стороны, с другой стороны, – перебил его Майкл.

– Да нет, с одной – с твоей. Короче говоря, мне надо было понять, у кого на тебя зуб и почему. Симс совершил большую ошибку, попытавшись убить одним выстрелом двух, нет, даже трех зайцев. Это навело меня на мысль. Симс споткнулся на том, что сцена была поставлена таким образом, чтобы скомпрометировать вас обоих. Слишком дерзкий замысел. Это позволило сузить зону поиска – надо было найти того, кто знал о ваших отношениях и кого они оскорбляли. Ну, знать-то, имея в виду ваши сумасбродства, мог любой. А вот оскорбляться, если не считать мужа Геро, было вроде бы некому, во всяком случае, настолько, чтобы пойти на такую крайность.

– Неплохо для начинающего, а, Геро? – осведомился Майкл.

– Таким образом, прежде всего под подозрением должен был, естественно, оказаться Персиваль Вэйл. Но меня это не устраивало. По двум причинам. Первое: обманутый муж убивает мальчика, чтобы отомстить ей и ее любовнику? Слишком хитроумно. Слишком мелодраматично. Да попросту невероятно. Второе: Вэйл был весьма обеспеченным человеком и занимал прочное положение в жизни, так что вряд ли к мотиву мести мог добавиться мотив выгоды. Да и вообще, не такой он человек, то есть не такой, чтобы совершить убийство подобного рода. Могу представить себе, что он убивает из страха – крыса, загнанная в угол. Но не ради наживы или оскорбленного чувства. Знай он о ваших отношениях, реакцией могла бы быть жалость к самому себе, сменяющаяся злобой, жестокостью, игрой в кошки-мышки, отказом в разводе, – но не убийством.

Найджел остановился и виновато посмотрел на Геро.

– Извините меня, ради бога. Я, наверное, кажусь вам со всеми своими рассуждениями бесчувственной машиной.

– Да нет, – улыбнулась Геро, – все нормально. У меня такое ощущение… как бы это сказать… что рассказ идет о сне либо о жизни до жизни. Продолжайте.

– Таким образом, остается Икс. Некто имеющий основания желать смерти Вимису и не менее веские причины желать зла вам. Либо так, либо мы имеем дело с каким-то совершенно невероятным совпадением. Более того, замышляться должна была не просто кара за обыкновенную «безнравственность» – для этого было бы достаточно просто сделать так, чтобы Вэйлу все стало известно. Нет, возмездие должно было стать чем-то вроде взрыва нравственного негодования, столь нередко коренящегося в сексуальных извращениях или неудовлетворенности. Услышав рассказ о нервном срыве Симса дома у Тивертона, я сразу понял, что на него, то есть на Симса, стоит обратить внимание. Особенно имея в виду его внешность – такую невзрачную, и поведение – такое робкое. Конечно, я не упускал и иных претендентов. Какое-то время, впрочем, недолгое, я раздумывал о Тивертоне и Рэнче, особенно последнем – представлялось, что у него есть наиболее весомый мотив для обоих убийств. Должен признать, что поначалу меня тоже, как и суперинтенданта, смущала чрезмерная простота мотива, какой мог быть у Симса. Но тут на помощь пришел дневник.