— И что вы сделали?

— Рассказала этому таксисту сказочку. Заявила, что это был мой зять, который всегда отмачивает шуточки, и что я надеру ему уши за это, как только вернусь домой. Потом я попыталась убедить водителя в том, как отлично ориентируюсь в городе. Назвала все улицы, по которым мы проезжали, и перечислила все повороты с того момента, как мы отъехали от дома. Это его, наконец, убедило, и он позволил мне выйти. Тогда я позвонила Коре. К счастью, она была дома и я ей все рассказала. Кора сказала, что, на всякий случай, если бы мои подозрения оказались правильными, лучше всего пойти прямо к вам. Она была уверена в том, что вы знаете, что со всем этим делать.

— А что вы об этом думаете?

Она посмотрела на него взглядом, полным снисхождения.

— Но ведь вы — адвокат. Разве вы не понимаете, что все это значит?

Мейсон покачал головой. Адела Винтерс ужаснулась.

— Это вовсе не Хайнс, этот тип. Он просто муж Хелен Ридли. Убил ее, избавился от тела, а теперь что-то придумал, чтобы все это дело не вышло наружу. Поэтому и платит нам с Евой, чтобы мы жили в этой квартире и чтобы все выглядело в порядке. Потом, спустя некоторое время, велит нам рассказывать, что мы уезжаем, и наконец мы запакуем вещи и уедем, заявляя всем, что уезжаем в Мексику или еще куда-нибудь.

— Всем, это значит кому?

— Ну, всем подругам Хелен Ридли.

— А не кажется ли вам, что если бы какая-нибудь подруга Хелен Ридли увидела Еву Мартелл, то сразу бы все поняла?

— Конечно же, поняла бы. Но, очевидно, у нее нет таких подруг, которые пришли бы к ней домой, заранее не позвонив. И тут начинается вся эта грязная работа. Он может объявить, что состояние здоровья его жены ухудшилось в Мексике, и что она умерла.

Мейсон кивнул, но в его кивке не было согласия. Он хотел таким образом прервать бесплодные рассуждения, и видно было, что он хочет сосредоточиться на самых существенных фактах. Но Аделу Винтерс нелегко было прервать.

— Я не такая уж наивная и не сегодня родилась. У этого человека есть ключи от квартиры, и он является хозяином. Знает, что где лежит, включая даже пару шелковых трусов. Двигается в этой квартире как у себя. Видно, что он жил там. Угробил эту мисс Ридли, и теперь ему нужно немного времени, чтобы избавиться от тела и придумать какой-то план действий. Для этого мы и нужны, чтобы он мог как-то из этого вывернуться.

— Тем не менее, — сказал Мейсон, хмуря брови, — есть в этом деле несколько пунктов, которые противоречат вашей теории. Прежде всего, почему он оставляет вокруг себя так много следов? Его можно выловить по объявлению в газете. Во-вторых, то, что знаете вы и Ева Мартелл, — добило бы его окончательно. Если уж он зашел так далеко, то теперь должен был бы постараться, чтобы и вы обе исчезли бесследно. И так быстро, как только вы дадите ему алиби, или что там ему нужно. Мне кажется, что более правдоподобной была бы гипотеза, что он только собирается убить Хелен и разрабатывает себе алиби — доказывая, что Хелен была дома, когда где-то в другом месте в это же самое время было совершено убийство. Но каким образом он мог бы это доказать?

— Послушайте меня, молодой человек! Вы можете поставить последний доллар на то, что здесь кроется убийство. Даже ее сумочка находится в доме.

Мейсон скептически поднял брови.

— Наверное, какая-нибудь старая сумочка, которой она не пользуется.

— Вовсе нет. Это ее собственная сумочка!

— Откуда вы знаете?

— В сумочке ее вещи.

— Какие?

— Помада для губ, пудреница, носовой платок, визитные карточки, кошелек с тремя долларами мелочью и кожаный футляр с дюжиной ключей внутри.

— Ключи от квартиры? — спросил Мейсон.

— Только один из них.

— От чего же другие ключи?

— Не знаю.

— А как они выглядят?

— Не думаю, чтобы эти ключи были от банковских сейфов, если вы это имеете в виду. Они выглядят как обычные ключи.

— Номер страхового полиса?

— Страхового полиса не было.

— Водительские права?

— Тоже не было.

— Мне кажется, что эта сумка была подложена умышленно.

— Это возможно, хотя лично я думаю, что нет. Говорю вам, что мисс Ридли убита. Это для меня так же очевидно, как то, что я здесь сижу. Вы, наверное, слышали о женской интуиции?

— Слышал, — ответил Мейсон с легкой гримасой, — но полиция об этом ничего не знает.

— Это чувство не покидает меня с тех пор, как я вошла в квартиру. Там чувствуется убийство, а Ева Мартелл и я играем роль дымовой завесы для убийцы. Вы адвокат и ответственный человек. Если вы мне скажете, что в том, что мы делаем, нет ничего противозаконного, то мы сможем оставаться там. Вы берете на себя ответственность…

— Минутку, минутку, — усмехнулся Мейсон. — Прежде всего, вы пришли ко мне только потому, что я разговаривал на улице с Корой Фельтон. У вас нет денег, чтобы платить адвокатам, и вы не намерены мне платить. Я не государственный чиновник. Если вы хотите быть уверены, что это дело чистое, то я рекомендовал бы вам обратиться в полицию.

Она снова нахмурилась.

— Хорошо бы я выглядела, если бы пошла в полицию и рассказала им о своих подозрениях. Интересно, для чего существуют адвокаты, если не для того, чтобы давать людям советы.

Телефон на столе Деллы Стрит зазвенел. Делла вопросительно посмотрела на Мейсона, а когда тот утвердительно кивнул, сняла трубку.

— Да, это секретарь мистера Мейсона… Кто? Ах, так… Добрый день… Да, да… Еще неизвестно… Прошу подождать у телефона.

Делла положила трубку на стол, вырвала из блокнота лист и написала на нем: «Звонит Кора Фельтон. Она очень нервничает. Хотела бы с тобой поговорить. Знает, что миссис Винтерс здесь».

Она подала листок Мейсону, тот прочитал, кивнул, поднял трубку своего телефона и сказал:

— Герти, переключи разговор Деллы на мой аппарат… Слушаю.

— Добрый день, мистер Мейсон, — голос Коры Фельтон был полон смущения. — Извините, что беспокою вас. Думаю, что это несущественное дело по сравнению с теми, которыми вы занимаетесь в своей практике. Но так как вы об этом уже знали и так как неофициально вы были в курсе… то я думала… Видите ли, я не знаю, в какое положение попала Ева… Сколько бы стоило, если бы мы попросили вас изучить это дело, по крайней мере настолько, чтобы знать, не совершает ли Ева чего-либо противозаконного?

— Думаю, что для вас это вполне реально, — сказал Мейсон, — по крайней мере, касательно финансового вопроса.

— Сердечно вас благодарю, мистер Мейсон, это было бы для меня громадным облегчением. Правда, я верю, что тетка Адела сможет справиться, но ситуация настолько необычная, что, может, нужно было бы поставить в известность полицию. Это, однако, крайность, к которой я не хотела бы прибегать. Не могли бы вы изучить это дело настолько, чтобы решить, нужно ли сообщать в полицию? И сколько, все-таки, это будет стоить?

— Стоимость будет, скорее всего, символическая, — сообщил Мейсон. — Вы уполномочиваете меня сказать особе, находящейся здесь, об этом звонке?

— Вы имеете в виду тетку Аделу?

— Да.

— Очень об этом прошу. Она всем этим очень расстроена…

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Если вы дадите мне номер своего телефона, то я позвоню позднее.

Мейсон записал номер на карточке, положил трубку и обратился к Аделе Винтерс:

— Это была Кора Фельтон. Она официально наняла меня. Я буду вынужден поговорить с этим мистером Хайнсом. Прошу, чтобы вы точно выполнили все мои указания. Возвращайтесь в квартиру и не говорите Хайнсу о своем визите ко мне. Пусть ему кажется, что вы поехали на такси прямо домой. Такси ждет, или вы его отпустили?

— Ждет. Я думала, что Хайнс может приехать туда раньше меня и, если бы он увидел другого водителя…

— Отлично, — сказал Мейсон. — Возвращайтесь в квартиру и ведите себя так, как будто ничего не произошло. Я позвоню приблизительно через час. Представлюсь вам как Перри Мейсон, адвокат, и скажу, что должен поговорить с мисс Ридли. Скажу, что приеду через четверть часа, чтобы увидеться с мисс Ридли по очень важному делу, и если не застану ее, то уведомлю полицию. Тогда вы позвоните Хайнсу по тому номеру, который он вам дал, и повторите свой разговор со мной. Вы спросите, что делать, но прошу не показывать, что вы меня знаете, и не говорите, по какому делу я звоню.

— Вы думаете, что Хайнс будет в квартире, когда вы придете? — спросила она.

— Либо будет в квартире, — сказал Мейсон, — либо будет удирать из этой страны со всех ног, в зависимости от того, что он там придумал.

— Ну хорошо, — вздохнула она с облегчением, — вы сняли у меня тяжесть с сердца. Наверное, я не должна говорить вам, но я не беспокоюсь по пустяковым поводам. Мне случалось попадать в щекотливые ситуации. Но здесь что-то есть… может, влияет мрачное настроение той квартиры… Там чувствуется, что кто-то убит. У меня мурашки бегают по коже…

— И еще одно, миссис Винтерс, — добавил Мейсон. — Не крутится ли там какой-нибудь мужчина? Не поручено ли вам встретиться с кем-нибудь так, чтобы вас видели?

— Только Хайнс. Каждый вечер он водил нас на ужин.

— Куда?

— В маленькие ресторанчики — приятные, но совсем небольшие.

— Сказал, с какими намерениями?

— Нет, конечно нет. У меня в сумочке есть оружие, и я умею им пользоваться. Если бы он стал приставать к Еве, то я смогла бы осадить его на месте. Если бы он стал грубить, то я вмиг бы показала ему дуло, — так, на всякий случай, чтобы не увлекался.

— У вас есть разрешение на ношение оружия?

— Нет.

— Тогда советую избавиться от револьвера. Вы можете приобрести массу неприятностей.

— Прошу обо мне не беспокоиться. Я сама справлюсь. Прошу заняться тем, чтобы с Евой все было в порядке. А я буду заботиться о себе, заверяю вас, что всю жизнь у меня это неплохо получалось.