Агата Кристи - Трагедия в трех актах

Если он ожидал вопроса, то был разочарован. Правда, мистер Саттерсвейт слегка встрепенулся, но Пуаро оставался погруженным в свои мысли.

– Ну, мне пора идти, – сообщил актер. – Да, совсем забыл… Меня беспокоит мисс Уиллс.

– Почему?

– Она уехала.

Пуаро уставился на него:

– Уехала? Куда?

– Никто не знает… Получив вашу телеграмму, я задумался. Как я уже говорил вам, я чувствовал уверенность, что эта женщина что-то скрывает, и решил попробовать в последний раз вытянуть это из нее. Я поехал к ней в Тутинг – прибыл туда около половины десятого, – но мне сообщили, что она утром уехала, сказав, что проведет день в Лондоне. Вечером прислуга получила от нее телеграмму, в которой мисс Уиллс сообщила, что сегодня не вернется, и просила не беспокоиться.

– А прислуга беспокоилась?

– Очевидно. Понимаете, она не взяла никакого багажа.

– Странно, – пробормотал Пуаро.

– В самом деле. Похоже на то… Не знаю, но мне не по себе.

– Я предупреждал ее и всех остальных, – напомнил Пуаро. – Я говорил им, что хранить молчание опасно.

– Да-да. Вы думаете, она тоже…

– У меня есть кое-какие идеи, но в данный момент я предпочитаю их не обсуждать.

– Сначала дворецкий Эллис, потом мисс Уиллс… Где Эллис? Просто невероятно, что полиция до сих пор не смогла разыскать его.

– Они не искали его тело в нужном месте, – заметил Пуаро.

– Значит, вы согласны с Эгг? Вы думаете, что он мертв?

– Эллиса больше никогда не увидят живым.

– Господи! – воскликнул сэр Чарлз. – Это какой-то кошмар! Все кажется абсолютно непостижимым!

– Напротив. Все вполне разумно и логично.

Сэр Чарлз уставился на него:

– И это говорите вы?

– Разумеется. Дело в том, что у меня методичный ум.

– Я вас не понимаю.

Мистер Саттерсвейт с любопытством смотрел на маленького детектива.

– А какой же ум у меня? – осведомился сэр Чарлз слегка обиженным тоном.

– У вас ум актера, сэр Чарлз, – творческий, оригинальный, видящий все в драматическом свете. У мистера Саттерсвейта ум театрального зрителя – он наблюдает за персонажами и чувствует атмосферу. А у меня прозаичный ум. Я вижу только факты без всяких театральных атрибутов и огней рампы.

– Значит, мы должны все предоставить вам?

– Да. Всего лишь на сутки.

– Тогда желаю удачи. Доброй ночи.

Когда они вышли, сэр Чарлз сказал мистеру Саттерсвейту:

– Этот тип слишком много о себе думает.

Мистер Саттерсвейт улыбнулся. Как он и предвидел, его друг был недоволен тем, что ему пришлось уступить главную роль.

– Что вы имели в виду, сэр Чарлз, сказав, что у вас есть другие занятия? – поинтересовался он.

На лице сэра Чарлза появилось глуповатое выражение, которое мистер Саттерсвейт не раз видел, посещая свадебные церемонии на Ганновер-сквер.

– Ну… Эгг и я… мы… э-э…

– Рад это слышать, – улыбнулся мистер Саттерсвейт. – Примите мои поздравления.

– Конечно, я слишком стар для нее.

– Она так не думает – а ей виднее.

– Очень любезно с вашей стороны, Саттерсвейт. Знаете, я вбил себе в голову, что она влюблена в молодого Мэндерса.

– Интересно, что заставило вас так думать? – с простодушным видом осведомился мистер Саттерсвейт.

– Ну, как бы то ни было, – твердо заявил сэр Чарлз, – я оказался не прав.

Пуаро не позволили думать все двадцать четыре часа, которые он потребовал.

Утром, в двадцать минут двенадцатого, к нему без всякого предупреждения явилась Эгг. К своему удивлению, она застала великого детектива сооружающим карточные домики. Ее лицо выразило столь живейшее презрение, что Пуаро пришлось оправдываться:

– Я вовсе не впал в детство, мадемуазель. Просто я давно обнаружил, что карточные домики стимулируют умственную деятельность. Это моя старая привычка. Сегодня утром я первым делом вышел и купил колоду карт. К сожалению, я ошибся, и карты оказались ненастоящими. Но для домиков это неважно.

Эгг более внимательно посмотрела на настольное сооружение и рассмеялась:

– Господи, вам продали «Счастливые семейства»!

– Что такое «Счастливые семейства»?

– Детская игра.

– Ну, для постройки домиков сойдет и она.

Эгг взяла со стола несколько карт и стала их разглядывать.

– Вот это мистер Бан, сын булочника, – он всегда мне нравился. А это миссис Маг – жена молочника. О боже, да ведь это я!

– Почему вы думаете, что на этой забавной картинке изображены вы, мадемуазель?

– Из-за имени.

При виде ошеломленного лица Пуаро Эгг засмеялась и начала объяснять.

– Так вот что сэр Чарлз имел в виду прошлой ночью, – произнес Пуаро, когда она умолкла. – Маг… ах да, на сленге это означает нечто вроде дурака. Естественно, такую фамилию лучше сменить. Едва ли вы бы захотели стать леди Маг, а?

Эгг засмеялась снова.

– Ну, пожелайте мне счастья, – попросила она.

– Я желаю вам не краткого счастья юности, а счастья долгого, которое построено на скале.

– Я передам Чарлзу, что вы назвали его скалой, – улыбнулась Эгг. – А к вам я пришла, потому что меня беспокоит газетная вырезка, которая выпала из бумажника Оливера и которую подобрала мисс Уиллс. Мне кажется, либо Оливер солгал, говоря, что не помнит про вырезку, либо ее никогда там не было. Он уронил другой клочок бумаги, а эта женщина быстро подменила его на вырезку с заметкой о никотине.

– Зачем ей это делать, мадемуазель?

– Она хотела избавиться от вырезки и подсунула ее Оливеру.

– Вы имеете в виду, что она убийца?

– Да.

– Каков же ее мотив?

– Меня бесполезно об этом спрашивать. Могу лишь предположить, что у нее не все дома. Умные люди часто оказываются сумасшедшими. Другой причины я найти не в состоянии.

– Действительно, это impasse[63]. Мне не следовало спрашивать вас о мотиве. Я постоянно задаю себе этот вопрос. Каков мотив убийства мистера Бэббингтона? Когда я найду ответ, дело будет раскрыто.

– Вы не считаете, что причина – безумие? – спросила Эгг.

– Нет, мадемуазель, во всяком случае, не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Есть какая-то причина, и я должен ее найти.

– Желаю удачи, – проговорила Эгг. – Простите, что потревожила вас, но эта вырезка не давала мне покоя. Ну, я должна спешить. Собираюсь с Чарлзом на генеральную репетицию пьесы «Щенок заржал», которую мисс Уиллс написала для Энджелы Сатклифф. Завтра премьера.

– Mon Dieu![64] – воскликнул Пуаро.

– В чем дело? Что-то произошло?

– Конечно, произошло. Идея! Грандиозная идея! О, я был слеп!..

Эгг уставилась на него. Словно осознав собственную эксцентричность, Пуаро взял себя в руки и похлопал девицу по плечу.

– Вы думаете, я сошел с ума? Вовсе нет. Я слышал, что вы сказали. Вы собираетесь посмотреть пьесу «Щенок заржал», в которой играет мисс Сатклифф. Идите и не обращайте внимания на мои слова.

Эгг удалилась, полная сомнений. Оставшись один, Пуаро начал бродить взад-вперед по комнате, бормоча себе под нос. Его глаза стали зелеными, как у кота.

– Mais oui[65], это все объясняет. Странный мотив – с таким я еще ни разу не сталкивался, – тем не менее логичный и при данных обстоятельствах естественный. Впрочем, все дело очень странное.

Он подошел к столу, на котором все еще стоял карточный домик, и взмахом руки разрушил его.

– Больше я не нуждаюсь в «Счастливых семействах». Проблема решена. Теперь надо действовать.

Надев пальто и шляпу, Пуаро спустился вниз, и швейцар вызвал для него такси. Пуаро назвал шоферу адрес дома сэра Чарлза.

Прибыв туда, он заплатил водителю и вошел в холл. Лифтер отсутствовал, и Пуаро поднялся пешком. Когда он очутился на третьем этаже, дверь квартиры сэра Чарлза открылась и оттуда вышла мисс Милрей.

– Вы! – воскликнула она при виде Пуаро.

Детектив улыбнулся:

– Я собственной персоной. Или по-английски правильно «с собственной персоной»? Enfin, moi[66].

– Боюсь, вы не застанете сэра Чарлза, – сказала мисс Милрей. – Он поехал в театр «Вавилон» с мисс Литтон-Гор.

– Мне нужен не сэр Чарлз. Кажется, вчера я забыл здесь мою трость.

– Ну, если вы позвоните, Темпл разыщет ее. Простите, мне надо идти – должна успеть на поезд. Я еду в Кент к матери.

– Понятно. Не буду вас задерживать.

Он шагнул в сторону, и мисс Милрей с маленьким саквояжем в руке поспешила вниз по лестнице.

Но когда она ушла, Пуаро сразу же забыл о заявленной цели своего прихода. Вместо того чтобы позвонить в дверь, он спустился вниз, успев увидеть, как мисс Милрей садится в такси. Еще одно такси медленно приближалось к подъезду. Пуаро поднял руку и, когда машина остановилась, сел в нее и велел шоферу следовать за первым такси.

На его лице не отразилось удивления, когда первая машина поехала на север и остановилась у вокзала Паддингтон, хотя оттуда не отправлялись поезда в Кент. Подойдя к кассе, Пуаро взял билет первого класса до Лумута и обратно. До отхода поезда оставалось пять минут. Подняв воротник пальто, ибо день был прохладным, Пуаро поднялся в вагон первого класса и сел в углу.

Поезд прибыл в Лумут около пяти. Уже начало темнеть. Держась позади, Пуаро увидел, как мисс Милрей приветствовал носильщик.

– Мы не ждали вас, мисс. Сэр Чарлз приезжает?

– Я приехала на одну ночь. Нужно забрать кое-какие вещи. Нет, спасибо, мне не нужно такси. Поднимусь на утес пешком по тропинке.

Сумерки сгущались. Мисс Милрей быстро поднималась по крутой извилистой тропинке. Эркюль Пуаро следовал за ней, соблюдая солидную дистанцию и шагая бесшумно, как кот. Добравшись до «Вороньего гнезда», мисс Милрей достала из сумки ключ и вошла через боковую дверь, оставив ее приоткрытой. Минуты через две она появилась вновь, держа в руке ржавый ключ и электрический фонарик. Пуаро наблюдал за ней из-за ближайшего куста.