Агата Кристи - Трагедия в трех актах

Оливер Мендерс порывисто подался к собеседнику.

– Я не виновен, сэр, ни в чем не виновен.

– Да я и не собираюсь вас обвинять, – кротко заметил мистер Саттертуэйт.

– Но кто-то обвиняет. Кто-то натравливает на меня полицию.

Мистер Саттертуэйт снова покачал головой.

– Нет, нет.

– Тогда почему вы ко мне пришли?

– Отчасти потому, что мне нужно это для моего собственного расследования, – заявил он важно. – А отчасти потому, что меня попросил зайти к вам мой друг.

– Ваш друг?

– Да, Эркюль Пуаро.

– А, этот тип! – вырвалось у Оливера. – Он что, вернулся в Англию?

– Да.

– Зачем?

Мистер Саттертуэйт поднялся.

– А зачем собака идет по следу? – произнес он с пафосом и удалился, весьма довольный своей находчивостью.

Сидя в удобном кресле в своих роскошных, хотя и немного безвкусных, апартаментах в отеле «Ритц», Эркюль Пуаро внимательно выслушал подробные отчеты своих друзей.

Мими примостилась на ручке кресла, сэр Чарлз стоял поодаль, так что мог видеть всех собравшихся.

– Итак, у всех у нас полный провал, – говорила Мими.

– Ну-ну, не преувеличивайте, – терпеливо увещевал ее Пуаро. – Что касается дела мистера Беббингтона, да, тут вам не повезло. Зато вы собрали другие очень важные сведения.

– Мисс Уиллс что-то скрывает, – сказал сэр Чарлз. – Готов поклясться.

– Да и у капитана Дейкерса тоже совесть нечиста, – кивнул Пуаро. – И миссис Дейкерс, она отчаянно пыталась достать деньги, а сэр Бартоломью ей помешал.

– А что вы думаете об истории с письмом, которую наплел мне Мендерс? – подал голос мистер Саттертуэйт.

– Крайне удивлен. Чрезвычайно странный поступок, совсем не в характере сэра Бартоломью.

– Думаете, Мендерс лжет? – с грубоватой прямотой спросил сэр Чарлз.

– Трудно сказать. Ложь лжи рознь, – заметил Пуаро. Немного подумав, он спросил:

– Стало быть, мисс Уиллс написала пьесу специально для мисс Сатклифф?

– Да. Премьера в следующую среду.

– О! – воскликнул Пуаро. И снова воцарилось молчание, которое нарушила Мими.

– Скажите же, что нам теперь делать? – обратилась она к Пуаро.

– Думать – вот единственное, что мы должны делать, – с улыбкой ответил он.

– Думать? – негодующе воскликнула Мими.

– Вот именно. – Пуаро лучезарно улыбался. – Думать! И тогда мы сможем ответить на все вопросы.

– Неужели ничего не надо делать?

– Вы непременно хотите действовать, мадемуазель? Ну что ж, кое-что вы можете сделать. Вот, например, вы помните, мистер Беббингтон много лет провел в Джиллинге. Вы могли бы навести там справки. Матушка мисс Милрей, вы говорили, живет в Джиллинге. Она ведь прикована к постели. А такие больные обычно знают все на свете. Все слышат и ничего не забывают. Расспросите ее, кто знает, может быть, это что-нибудь нам даст.

– А вы сами ничего не собираетесь делать? – упрямо допытывалась Мими.

Пуаро бросил на нее лукавый взгляд.

– Вы настаиваете? Eh bien! Будь по-вашему. Только я останусь в гостинице. Мне здесь нравится. Но так и быть, скажу, что я собираюсь сделать. Устрою званый вечер, приглашу гостей, скажем, на коктейль. Вполне светская затея, правда?

– На коктейль?

– Precisement.[29] Позову миссис Дейкерс, капитана Дейкерса, мисс Сатклифф, мисс Уиллс, мистера Мендерса, вашу очаровательную матушку.

– А меня?

– Конечно. И всех здесь присутствующих.

– Ура! – сказала Мими. – Меня не проведете, мосье Пуаро. На этом вечере что-то произойдет. Да или нет?

– Там будет видно, – сказал Пуаро. – Но особенно не надейтесь, мадемуазель. А теперь не оставите ли нас с сэром Чарлзом, я хотел бы с ним кое о чем посоветоваться.

Когда они стояли, ожидая лифта, Мими восторженно вскричала:

– Ах, как чудесно! Прямо как в детективном романе! Все соберутся, и он объявит нам имя убийцы!

– Сомневаюсь, – сказал мистер Саттертуэйт.

Званый вечер состоялся в понедельник. Приглашение Пуаро приняли все без исключения. Мисс Сатклифф, как всегда, очаровательная и легкомысленная, говорила, смеясь и блестя глазами:

– Вы совсем как паук, мосье Пуаро. А мы бедные мушки.[30] Вот сейчас вы преподнесете нам свое блистательное открытие, укажете на меня перстом и воскликнете: «Ты, женщина!»[31] И все закричат: «Это она!» И я зарыдаю и во всем признаюсь – я ведь так легко поддаюсь внушению. О мосье Пуаро, вы вселяете в меня страх.

– Quelle histoire![32] – улыбнулся Пуаро.

Он был занят – наливал из графина в рюмки херес.

– У нас тут просто дружеская вечеринка, – сказал он, с поклоном подавая рюмку мисс Сатклифф. – Не будем говорить об убийствах, отравлениях и прочих ужасах. La-la![33] He будем портить себе настроение.

Он подал рюмку суровой мисс Милрей, которая почла своим долгом сопровождать сэра Чарлза, и стояла теперь, храня на лице неприступное выражение.

– Voila![34] – сказал Пуаро, с честью выполнив обязанности гостеприимного хозяина. – Давайте предадим забвению печальный повод, который впервые свел нас вместе. Давайте настроимся на веселый лад, станем есть, пить и веселиться, ибо завтра умрем[35]. Ah, malheur[36], снова вспомнил о смерти. Мадам, – Пуаро отвесил изысканный поклон миссис Дейкерс, – позвольте пожелать вам счастья, и примите мои поздравления – на вас совершенно очаровательное платье.

– За вас, Мими, – сказал сэр Чарлз.

– Ваше здоровье, – буркнул Фредди Дейкерс. Каждый из присутствующих произнес что-то подобающее случаю. В гостиной воцарился дух несколько принужденного оживления. Все старались казаться веселыми и беззаботными. Однако преуспел в этом только один Пуаро. Он непрестанно нес какой-то восторженный вздор.

– Предпочитаю херес коктейлю, а уж о виски и говорить нечего – херес в сто раз лучше. Ah, quel horreur[37], это виски. Если пьешь виски, то вообще теряешь все вкусовые ощущения. То ли дело тонкие французские вина, ни в коем случае нельзя.., нельзя… Ah, qu estce quil у а?..[38]

Разглагольствования Пуаро были прерваны самым неожиданным образом – в тишине гостиной раздался вдруг сдавленный крик. Все взоры устремились на сэра Чарлза – он пошатнулся, лицо у него судорожно подергивалось. Рюмка выпала из рук на ковер, он, как слепой, сделал несколько неверных шагов и упал замертво.

Мгновение все ошеломленно молчали, потом пронзительно вскрикнула Анджела Сатклифф, а Мими бросилась к сэру Чарлзу.

– Чарлз! – кричала она. – Чарлз!

Она отчаянно рвалась к нему. Мистер Саттертуэйт осторожно удержал ее и отвел в сторону.

– Боже мой! – воскликнула леди Мэри. – Неужели еще один!

– Его тоже отравили! – исступленно кричала Анджела Сатклифф. – Это чудовищно! О Боже мой, это чудовищно!

Она рухнула на кушетку, содрогаясь от рыданий и истерического хохота.

Только Пуаро не растерялся. Он опустился на колени перед распростертым телом и принялся его осматривать. Все остальные почтительно толпились в сторонке. Наконец Пуаро поднялся, машинально отряхнул пыль с колен и обвел всех взглядом. В гостиной царило гробовое молчание, нарушаемое лишь сдавленными рыданиями Анджелы Сатклифф.

– Друзья мои, – начал было Пуаро.

– Болван! – набросилась на него Мими. – Шут гороховый! Строит из себя великого сыщика! Как же, он все на свете знает! И вот новое убийство! Все по вашей милости! И прямо у вас под носом! Лучше бы вы не совались! Это вы убили Чарлза! Вы! Вы!

Она осеклась – у нее перехватило горло.

Пуаро печально поник головой.

– Вы правы, мадемуазель. Признаюсь в этом. Да, это я убил сэра Чарлза. Однако я совсем особый убийца. Могу убить – могу воскресить. Превосходно сыграно, сэр Чарлз, – восхищенно произнес Пуаро. – Поздравляю. Не желаете ли выйти на «бис»?

Сэр Чарлз вскочил на ноги и отвесил шутливый поклон.

Мими онемела.

– Мосье Пуаро, вы – чудовище!

– О Чарлз! – воскликнула Анджела Сатклифф. – Вы – сущий дьявол!

– Но зачем?..

– Как?..

– Ради Бога?..

Пуаро поднял руку, и все замолчали.

– Медам и месье, прошу у вас прощения. Этот спектакль был мне необходим, чтобы убедить вас и, между прочим, и себя тоже, в том, к чему я давно уже пришел логическим путем.

Вот смотрите. На этот поднос я поставил рюмку, в которую влил чайную ложку воды. Представьте себе, что это яд, никотин. Эти хрустальные рюмки очень похожи на те, что были у сэра Чарлза и сэра Бартоломью. Вы видите, что немного бесцветной жидкости, налитой в такую рюмку из толстого стекла, совершенно невозможно заметить. Представьте теперь, что это рюмка сэра Бартоломью, стоящая на столе у его прибора. Некто вливает туда никотин. Это мог сделать кто угодно: дворецкий, горничная; наконец, кто-то из гостей мог незаметно проскользнуть в столовую. Вот подают десерт, рюмки наполняют портвейном. Сэр Бартоломью его выпивает. Дальнейшее вам известно.

Сегодня мы пережили еще одну трагедию – бутафорскую. Я попросил сэра Чарлза сыграть роль жертвы. Он блестяще с нею справился. Представим теперь на мгновение, что это не фарс, что сэр Чарлз и вправду умирает. Что предпримет полиция?

– Господи, ну конечно же исследует содержимое рюмки! – нетерпеливо вскричала мисс Сатклифф.

Она указала на рюмку, выпавшую из рук сэра Чарлза и все еще валявшуюся на полу.

– Правда, вы влили туда воду, – продолжала мисс Сатклифф, – а если бы в ней оказался никотин…

– Допустим, что там никотин, – перебил ее Пуаро. – Вы считаете, что его там обнаружат?

– Конечно.

Пуаро покачал головой.

– Ошибаетесь. Ничего там не найдут.

Все вопросительно уставились на Пуаро.

– Понимаете, это не та рюмка, из которой пил сэр Чарлз.

Смущенно улыбнувшись, Пуаро вытащил рюмку из-под полы фрака.