Друри Лейн не ответил. Рассеянно пожав руки Бруно и Тамму, он пробормотал, что должен возвращаться в «Гамлет», и шагнул из лаборатории. Его лицо было усталым, а плечи поникшими, когда он, спустившись, взял в прихожей шляпу и трость и вышел из дома.

— Похоже, он в таком же тупике, как я, — буркнул инспектор. Отправив детектива на крышу охранять дымоход, он запер дверь лаборатории, попрощался с Бруно, который с унылым видом отправился назад в свой офис, и зашагал вниз.

Стоящий в коридоре детектив Пинкуссон удрученно посасывал большой палец.

Сцена 6

ДОМ ХЭТТЕРОВ

Понедельник, 6 июня, 2.00

С уходом Друри Лейна и Бруно инспектор Тамм утратил значительную часть своей агрессивности. Наедине с собой он стал почти человечным. Конечно, переполнявшее его чувство поражения вкупе с воспоминаниями об обеспокоенном выражении лица Лейна и отчаянии на лице Бруно не способствовало веселому настроению, в котором Тамм редко пребывал даже в лучшие времена. Вздохнув, инспектор расположился в большом кресле, покуривая сигару, которую он нашел в коробке в библиотеке, получая сугубо негативные рапорты подчиненных и наблюдая за унылыми передвижениями Хэттеров по дому, — короче говоря, ведя себя как обычно весьма занятой человек, внезапно обнаруживший, что ему нечего делать.

В доме сохранялась непривычная тишина, то и дело нарушаемая пронзительными воплями Джеки и Билли, играющими наверху, в детской. Один раз Джон Гормли, беспокойно бродивший по саду, предстал перед инспектором. Высокий блондин был в дурном настроении — он хотел поговорить с Конрадом Хэттером, но чертов коп наверху не впустил его в комнату Конрада, поэтому он желал знать, что намерен делать по этому поводу инспектор. Тамм осторожно приподнял веки, обследовал кончик своей сигары и злобно ответил, что не намерен делать ровным счетом ничего. Хэттер находится в своей комнате под стражей и будет там оставаться, а мистер Гормли может убираться к дьяволу.

Мистер Гормли побагровел, явно собираясь сделать несколько неосмотрительных комментариев, но в этот момент в библиотеку вошли Джилл Хэттер и адвокат Бигелоу. Гормли прикусил язык. Джилл и Бигелоу переговаривались интимным полушепотом. Глаза Гормли полыхнули огнем, и, не дожидаясь разрешения инспектора, он выбежал из комнаты и из дома, en route[36] сильно ударив по плечу Бигелоу. Этот прощальный салют едва ли порадовал адвоката, который оборвал очередную нежную фразу и громко произнес: «Уф!»

— Ну и скотина! — воскликнула Джилл.

Инспектор мрачно ухмыльнулся. Спустя несколько минут Бигелоу попрощался с Джилл, которая внезапно стала сердитой, повторил инспектору свое намерение огласить завещание миссис Хэттер наследникам во вторник после похорон и поспешно удалился. Джилл фыркнула и стала приглаживать платье. Поймав взгляд инспектора, она ослепительно улыбнулась и отправилась наверх.

День тянулся медленно. Миссис Арбакл, прервав ничегонеделание, затеяла перебранку с одним из дежурных детективов. Джеки с воплями ворвался в библиотеку, застыл на миг при виде инспектора и тут же выбежал. Один раз мимо проскользнули Барбара Хэттер и воспитатель Эдгар Перри, поглощенные беседой.

Тамм снова вздохнул, чувствуя желание умереть. Зазвонил телефон, и он снял трубку. Окружной прокурор интересовался новостями. Ответив, что новостей нет, инспектор положил трубку, жуя остатки сигары. Вскоре он нахлобучил шляпу, поднялся и направился к двери в прихожую.

— Уходите, шеф? — спросил детектив.

Подумав, Тамм покачал головой и вернулся в библиотеку ждать, сам не зная чего. Достав из бара плоскую коричневую бутылку, он вытащил пробку и поднес к губам горлышко. Раздалось приятное бульканье. Наконец инспектор поставил бутылку на стол рядом с креслом, закрыл бар и со вздохом сел.

В пять часов телефон зазвонил снова. На сей раз это был медэксперт доктор Шиллинг. Взгляд инспектора прояснился.

— Ну, док?

— Закончил работу, — устало проскрипел доктор Шиллинг. — Первоначальная причина смерти остается в силе. Gott sei dank![37] Удар мандолиной по лбу был не настолько сильным, чтобы убить старуху, хотя, вероятно, оглушил ее. Но шок вызвал сердечный приступ — и капут! Возможно, этому способствовало и крайнее возбуждение. Пока, герр инспектор, черт бы вас побрал!

Тамм швырнул трубку на рычаг и нахмурился.

В семь в столовой подали ужин. Инспектор разделил трапезу с Хэттерами. Конрад был молчалив и краснолиц — он пил всю вторую половину дня, поэтому уныло жевал, не поднимая глаз от тарелки, и вскоре удалился в свою временную камеру, сопровождаемый полицейским. Марта выглядела подавленной — инспектор видел боль в ее усталых глазах, страх, когда она смотрела на мужа, и любовь, когда она поворачивалась к двоим детям, которые, как обычно, шумели и ерзали и которым приходилось делать замечание каждые две минуты. Барбара тихо переговаривалась с Эдгаром Перри, который казался заново родившимся — его глаза сияли, и он обсуждал с Барбарой современную поэзию, словно последняя являлась главной страстью всей его жизни. Джилл мрачно ковыряла вилкой в еде. Миссис Арбакл руководила обслуживанием, как строгая надзирательница. Служанка Вирджиния топала ногами и стучала тарелками. Тамм с подозрением наблюдал за ними. Он поднялся из-за стола последним.

После ужина, постукивая деревянной ногой, пришел старый капитан Триветт, вежливо приветствовал Тамма и сразу поднялся в комнату мисс Смит, где сиделка присутствовала при одинокой трапезе Луизы Кэмпион. Проведя там полчаса, Триветт потихоньку удалился.

Конрад притащился в библиотеку, бросил сердитый взгляд на инспектора и направился к бару. Марта уложила обоих мальчиков в детской и закрылась в своей спальне. Джилл также ушла к себе, поскольку ей запретили покидать дом. Барбара Хэттер писала стихи наверху. Вскоре в библиотеку вошел Перри и сказал, что если он не нужен сегодня вечером, то пойдет спать, так как очень устал. Тамм угрюмо махнул рукой, и воспитатель поднялся в свою спальню на чердачном этаже.

Постепенно звуки замерли. Тамм все глубже погружался в летаргию отчаяния — он даже не шевельнулся, когда Конрад вышел из библиотеки и заковылял наверх. В половине двенадцатого один из детективов вошел и устало опустился на стул.

— Ну? — зевнув, осведомился Тамм.

— С ключом ничего не удалось выяснить. Ребята пытались отследить дубликат, который, как вы говорили, могли изготовить. Но ни в одной мастерской этого не подтвердили. Мы обшарили весь город.

— Ладно, — вздохнул Тамм. — Я знаю, как она пробиралась в лабораторию. Идите домой, Фрэнк, и постарайтесь поспать.

Детектив удалился. Ровно в полночь инспектор встал с кресла и поднялся на второй этаж. Детектив Пинкуссон по-прежнему посасывал большой палец.

— Что-нибудь произошло, Пинк?

— Ничего.

— Идите домой. Мошер пришел сменить вас.

Детектив Пинкуссон охотно повиновался. Быстро спускаясь по лестнице, он едва не сбил с ног поднимающегося ему навстречу Мошера, который, отсалютовав, занял его место на спальном этаже.

Инспектор поднялся на чердачный этаж. Там царила тишина, все двери были закрыты, а свет горел только в комнате Арбаклов, но тут же погас при приближении Тамма. Вскарабкавшись по чердачной лестнице, инспектор открыл люк и шагнул на крышу. Луч фонарика сразу же погас, и Тамм услышал негромкие шаги.

— Все в порядке, Джонни? — спросил он.

— В полном порядке, инспектор. Весь день на крыше никто не появлялся.

— Побудь здесь еще пару минут, я пришлю Краузе сменить тебя. А утром возвращайся.

Инспектор поднял крышку люка и спустился на первый этаж. Отправив на крышу сменщика, он вернулся в библиотеку, со стоном опустился в кресло, печально посмотрел на пустую коричневую бутылку, выключил настольную лампу и погрузился в сон.

* * *

Инспектор так и не узнал, когда он впервые почувствовал, что что-то не так. Он помнил, что ерзал во сне, зарываясь глубже в подушки кресла, но понятия не имел, когда это произошло. Вероятно, в час ночи.

Но в одном Тамм был уверен. Ровно в два он проснулся, как будто у него в ухе зазвонил будильник, и выпрямился, напрягая слух. Что-то его разбудило, но он не понимал, что именно. Звук, шум, крик? Но вскоре это повторилось — издалека донесся хриплый и возбужденный мужской голос:

— Пожар!

Инспектор вскочил с кресла, словно оно было утыкано булавками, и выбежал в коридор. При тусклом свете он увидел дым, ползущий по лестнице сверху. Детектив Мошер присел на корточки на лестничной площадке, крича во все горло. В воздухе ощущался едкий запах дыма.

Не тратя время на вопросы, инспектор взбежал по ступенькам. Густой желтый дым просачивался сквозь щели двери, ведущей в лабораторию Йорка Хэттера.

— Вызывайте пожарных, Мошер! — крикнул Тамм, обыскивая собственные карманы в поисках ключа.

Мошер, спотыкаясь, спустился по лестнице, растолкав трех дежурных детективов. Инспектор, бормоча ругательства, вставил ключ в замочную скважину, повернул его, открыл и тут же захлопнул дверь, спасаясь от клубов зловонного дыма и языков пламени. Несколько секунд он стоял, озираясь, как загнанный волк. Из дверей высовывались головы, отовсюду слышались испуганные голоса и кашель.

— Где огнетушитель? — рявкнул Тамм.

В коридор выбежала Барбара Хэттер:

— Боже мой, инспектор, у нас нет огнетушителя!.. Марта… дети…

Коридор превратился в дымный ад, заполненный мечущимися фигурами. Из щелей двери лаборатории показалось пламя. Марта Хэттер в шелковом пеньюаре с криком побежала в детскую и вскоре появилась с двумя мальчиками. Билли вопил от страха, а притихший Джеки цеплялся за руку матери. Все трое побежали вниз по лестнице.