– Что значит – «куда угодно»? Лишь ненормальный может так говорить. Насчет Терезы – я тебя понимаю. Это, как принято говорить, полная отставка.

Фрэнк стоял неподвижно, словно статуя, устремив на Тома вызывающий взгляд. Том мог бы добавить к уже сказанному, что все равно больше нельзя откладывать возвращение, но подумал, что это было бы слишком жестоко. Может быть, действительно съездить вместе с ним к Ривзу? Сменить обстановку, так сказать? Самому Тому эта идея вдруг показалась очень соблазнительной.

– Берлином я сыт по горло, – бодро сказал он вслух. – Не съездить ли нам в Гамбург, к Ривзу? По-моему, там, во Франции, я тебе о нем говорил, это мой хороший друг.

Фрэнк быстро поднял на него глаза. Приступ ярости миновал, и он снова стал самим собой – вежливым, воспитанным подростком.

– Помню. Вы еще сказали, что они с Эриком приятели.

– Да, действительно, – начал Том и остановился. Он подумал, что сейчас самое время нажать на Фрэнка, усадить его в парижский самолет – и сделать ручкой... Его смущало одно. Он был почти уверен, что, сойдя с самолета, Фрэнк не отправится в отель, а снова сбежит.

– Попробую дозвониться до Ривза, – сказал он, и в этот момент раздался телефонный звонок. Это оказался Макс. – Как дела, Макс? У меня тут твой парик и вечерний прикид.

– Нормально. Хотел позвонить утром, но я... как это у вас говорят? – застрял. Не дома ночевал. Час назад звонил, но у вас никто не подошел. Как там мальчик?

– Он здесь.

– Так ты его освободил?! Ты цел, он цел – все вы там живы?

– Не волнуйся, все живы, и никто не пострадал. – Произнеся это, Том болезненно сморщился: ему вспомнился итальянского вида тип с проломленным виском на улице Любарс.

– Ролло нашел, что ты выглядел потрясно, я даже чуть тебя не приревновал, ха-ха! Эрик дома? У меня для него новости.

– Нет, у него в три часа встреча. Может, я ему передам?

– Нет, лучше я сам.

Порывшись в справочнике, Том набрал номер Ривза. Ему ответил женский голос. Очевидно, трубку взяла Габи – приходящая экономка, еще более пышная особа, чем его мадам Анкет, но от этого ничуть не менее энергичная и преданная своему делу.

– Габи? Это Том Рипли. Как у вас там дела? Господин Мино дома?

– Нет. Хотя подождите, – по-немецки произнесла Габи. Через минуту он услышал в трубке ее прерывистое дыхание. – Господин сейчас подойдет.

– Здравствуй, Том, откуда звонишь?

– Из Берлина.

– Из Берлина? Что ты там потерял? Заезжай меня навестить, буду рад!

Ривз говорил в своей обычной манере – серьезной и обманчиво наивной.

– По телефону долго объяснять, но я и сам хотел к тебе заехать. Если ты не возражаешь, я бы приехал уже сегодня.

– Ну конечно, Том! Для тебя я всегда свободен, а на сегодня и так ничего не планировал.

– Со мной друг, молодой американец. Ты сможешь нас приютить на одну ночь?

– Да хоть на две! Во сколько приедете? Билеты у вас уже есть?

– Нет, но попытаюсь достать на один из вечерних рейсов – семи-, восьми– или девятичасовой. Давай так договоримся – я перезвоню лишь в том случае, если не достану билеты, а так – просто приедем, и все тут. Как – подходит?

– Конечно! Буду очень-очень рад!

– Ну вот, – с улыбкой обернулся Том к Фрэнку, – все и решилось. Ривз согласен нас принять.

Фрэнк сидел на маленьком диванчике и курил что было для него необычно. Он поднялся навстречу, и Тому внезапно показалось, что он вырос за прошедшие двое суток. Это впечатление еще усилилось, когда Фрэнк сказал:

– Извините, я позволил себе раскиснуть. Это больше не повторится. Я выживу.

– А я нисколько в этом и не сомневался.

– Хорошо, что мы едем в Гамбург. У меня нет ни малейшего желания встречаться с этим детективом, который сидит в Париже. Господи боже, почему бы им обоим не убраться обратно прямо теперь?! – воскликнул он, снова вспылив.

– Потому что они хотят быть уверены на сто процентов, что ты вернешься домой, – примирительно сказал Том.

Затем он заказал по телефону два билета до Гамбурга на семь двадцать.

Пока он звонил, вернулся Эрик. Том посвятил его в их новые планы, которые Эрик встретил с энтузиазмом. Незаметно для Фрэнка, укладывающего вещи, Эрик подал знак, чтобы Том вышел с ним в соседнюю комнату.

– Звонил Макс, – сообщил Том, идя за ним следом. – Он сказал, что еще перезвонит.

– Спасибо. – Эрик прикрыл за собой дверь и, протягивая Тому сложенную газету, негромко сказал: – Думаю, тебе полезно взглянуть вот на это. – При этом уголки его рта едва заметно приподнялись и сразу вернулись в прежнее положение, отчего создавалось впечатление не столько улыбки, сколько нервного тика. – И никаких улик... пока, – добавил он многозначительно.

На первой странице «Абенда» – «Вечерней газеты» – пространство в две колонки занимало фото сторожки с навесом и лежавшей лицом вниз безжизненной фигуры под ним. Голова лежавшего была повернута чуть влево, и проломленный висок, а также залитое темной кровью лицо были видны вполне отчетливо. Том быстро пробежал глазами сопроводительный текст. Из него следовало, что в среду рано утром на улице Любарс был обнаружен труп неизвестного. Верхняя одежда на нем была итальянского производства, нижнее белье куплено в Германии. У мужчины проломлен череп. Вероятно, причиной смерти явились удары, нанесенные тупым предметом. Полиция пытается установить личность убитого и опрашивает жителей района, с тем чтобы выяснить, не слышал ли кто-нибудь в ту ночь чего-либо необычного.

– Ты все понял? – спросил Эрик.

– Да, – ответил Том. Он стрелял дважды, и, хотя мужчина умер не от выстрела, наверняка найдутся люди, которые слышали стрельбу, а может, найдется и свидетель, видевший незнакомца с тяжелым чемоданом в руках...

– Не хочу на это смотреть, – сказал он, сложил газету и, оставив ее на письменном столе, взглянул на часы.

– Я довезу вас до аэропорта, у нас еще есть время в запасе, – предложил Эрик и оживленно заметил: – А мальчику-то совсем не хочется ехать домой – или я не прав?

– Абсолютно прав. Сегодня брат сообщил ему, что его девушка нашла себе другого. Если бы ему уже было лет двадцать, он воспринял бы это совсем иначе, – произнес Том. Он не был уверен в том, что сказал. К тому же нежелание Фрэнка возвращаться домой имело и другую причину – совершенное им убийство отца.

17

Самолет подлетал к Гамбургу. Том очнулся от дремоты, едва успев поймать сползавшую с колен газету. Фрэнк глядел в окно, но они были еще высоко, и из-за облаков трудно было что-либо разглядеть. Том торопливо выкурил сигарету. Стюардессы уже сновали взад и вперед, собирая оставшиеся стаканы и подносы. Том заметил, что Фрэнк взял в руки немецкую газету и глядит на фотографию с мертвым мужчиной. Фрэнк смотрел на нее равнодушно. Том не рассказал ему о том, где должна была состояться встреча с киднепперами в первый раз, просто сказал, что сумел их перехитрить. «Вы их выследили?» – спросил тогда Фрэнк. Он ответил, что догадался о том, где держали Фрэнка, благодаря тому, что сообщил ему Турлоу, а также благодаря помощи друзей из бара для геев. Эту часть его повествования Фрэнк выслушал с живым интересом и с восхищением смелостью Тома – так, во всяком случае, Тому хотелось думать. По поводу того, были ли пойманы похитители с Бингер-штрассе, в газете не сообщалось ничего. Это было вполне понятно, ведь о том, что они собой представляют, никто, кроме Тома, не знал, хотя, может, они и были известны полиции по каким-то прежним нарушениям закона. Самое главное – что у них наверняка не было постоянного места жительства.

В аэропорту они без всяких затруднений прошли паспортный контроль, получили багаж и сели в такси. В сумерках Том все же пытался показать Фрэнку местные достопримечательности – купол собора, первый из многочисленных каналов с горбатыми мостиками, затем район Альстерс. Они вышли из машины на подъездной аллее, которая вела к дому, где жил Ривз. Это был внушительного вида особняк, в настоящее время поделенный на несколько отдельных квартир. У Ривза Тому уже доводилось бывать раньше. Он нажал кнопку домофона, и их тотчас же впустили. Когда они поднялись, Ривз ждал их у лифта. Том представил Фрэнка, назвав его Беном, и Ривз гостеприимно распахнул перед ними двери. Квартира Ривза всегда поражала Тома своей безукоризненной чистотой и размерами. На белых стенах всюду были развешаны картины импрессионистов, а также представителей более современных художественных школ. Вдоль стен тянулся ряд низких книжных шкафов – главным образом с книгами по искусству. Помещение украшали несколько высоких фикусов и филодендронов. Оба больших окна, в настоящий момент задернутые желтыми шторами, выходили на Ауссенальстер. Стол был накрыт на троих. Том заметил, что картина Дерватта (не подделка) в розовато-бледных тонах с изображением лежащей на постели и, очевидно, умирающей женщины по-прежнему висела над камином.

– Ты сменил ей раму – я не ошибся?

– Как ты наблюдателен, Том. Рама была повреждена. Картина упала во время взрыва, и рама треснула. Эта, бежевая, мне больше нравится, та была светловата.

Ривз проводил их в комнату для гостей.

– Располагайтесь, – радушно сказал он. – Надеюсь, вас не кормили в самолете, потому что у меня все готово к ужину, но прежде давайте выпьем по бокалу белого вина и немножко поболтаем.

В комнате для гостей стояло широкое двуспальное ложе, и Том припомнил, что на нем какое-то время спал Джонатан Треванни.

– Как, ты сказал, зовут твоего юного друга? – как бы невзначай спросил Ривз, когда они все переходили в гостиную, и по его улыбке Том понял, что Ривз догадался, кого привез к нему Том.

– Потом все объясню, – скороговоркой произнес Том, хотя у него не было никаких причин скрывать что-то от Ривза. Фрэнк отошел в дальний угол комнаты и остановился возле одной из картин. – В прессе об этом не сообщалось, но в Берлине парня похитили, – негромко сказал Том.