— Тогда тащите их, — сказал майор, — берите извозчика и поезжайте прямо на вокзал Ватерлоо. Оттуда отходят поезда на Бедсворт. А я разыщу Димсдейла, и мы присоединимся к вам на вокзале. Времени терять нельзя, я так считаю.

Майор был уже в полной готовности, и фон Баумсер тоже надел пальто и шляпу и взял из угла свою толстую палку.

— Она может нам пригодиться, — заметил он.

— Я прихватил свой пистолет, — сказал майор.

Они вместе вышли из дому, и фон Баумсер направился в сторону Ист-Энда, где проживали его политические единомышленники, а майор крикнул извозчика и покатил на Филлимор-Гарденс, однако того, кто был ему нужен, там не нашел. Тогда он бросился бежать по Стрэнду, решил сесть на ближайший поезд и поехать без Тома, но — как уже было описано в одной из предыдущих глав неподалеку от вокзала Ватерлоо наткнулся прямехонько на него самого.

Письмо миссис Скэлли поразило Тома, как гром. Даже в самых мрачных своих предположениях он никогда не заходил так далеко. Он опрометью бросился обратно на вокзал. Бедный майор, пыхтя и отдуваясь, едва поспевал за ним, но тем не менее мужественно старался не отставать и по дороге услышал от Тома о всех его злоключениях в то утро и о том, что Эзра Гердлстон уже успел отбыть куда-то вместе со своим рыжебородым приятелем. При этом сообщении лицо майора совсем потемнело от тревоги.

— Хоть бы нам не опоздать! — задыхаясь, прохрипел он.

Глава XLI

Тучи сгущаются

Кэт Харстон, поведав доброй вдове все свои тревоги и заручившись ее обещанием помочь ей в беде, почувствовала, что у нее точно камень с души свалился, и спрыгнула с крыши сарая на землю уже снова возрожденная к жизни. Все эти ужасные недели, проведенные в мрачном старом аббатстве, скоро останутся позади, как страшный сон, думала Кэт. Она не сомневалась, что либо Том, либо майор еще сегодня дадут ей о себе знать. И при мысли об этом сердце ее затрепетало от радости, щеки порозовели, и, направляясь через парк к дому, она даже запела — так легко стало у нее на душе.

Миссис Джоррокс и Ребекка заметили происшедшую с Кэт перемену и немало ей подивились. Кэт хотела было даже помочь миссис Джоррокс по хозяйству, но старая карга отказалась от ее помощи и грубо прогнала ее от себя. Ребекка тоже не поддержала попытки Кэт побеседовать с ней и поглядывала на девушку весьма недружелюбно.

— Ночью вы вроде натерпелись всяких страхов, — заметила горничная, — с чего же это вы теперь распелись?

— Ах, не вспоминай об этом, — сказала Кэт. — Я, верно, очень всех напугала. Может быть, этот ужасный монах мне просто почудился, я очень плохо чувствовала себя накануне. Но тогда, ночью, мне, право же, показалось, что я вижу его так же отчетливо, как сейчас тебя.

— О чем это она? — спросила миссис Джоррокс, приставив ладонь к уху.

— Она говорит, что видела ночью привидение, так же, дескать, ясно видела, как вот вас сейчас.

— Вранье! — проворчала старуха, разгребая кочергой угли в камине. — Ее тут еще и в помине не было, когда я жила одна-одинешенька во всем доме, и что-то никаких привидений не объявлялось. Не знает уж, что выдумать! Привидение увидала!

— Нет, нет, я ни на что не жалуюсь, — весело сказала Кэт. — Право же, я всем довольна.

— Вот, вот, теперь будет все говорить наперекор, — сердито прохрипела миссис Джоррокс. — Она же всегда говорит наперекор.

— По-моему, вы сегодня не в духе, — сказала Кэт и поднялась к себе наверх, прыгая, совсем как прежде, через две ступеньки.

Ребекка последовала за ней и, наблюдая все эти перемены, истолковала их на свой лад.

— Ишь как вы сегодня развеселились, — сказала она, остановившись в дверях спальни Кэт и с недоброй улыбкой заглядывая в комнату. — Верно, потому что завтра суббота. Вот чему вы радуетесь.

— Потому что завтра суббота? — как эхо, удивленно повторила Кэт.

— А то как же. Будто вы не знаете, о чем я говорю. Бросьте притворяться-то.

Служанка произнесла это с такой злобой, что Кэт удивилась еще больше.

— Не имею ни малейшего представления, что ты имеешь в виду, — отвечала она.

— Ну да, рассказывайте! — подбоченясь, крикнула Ребекка с издевкой. — Она, видите ли, не знает, что я хочу сказать! Она не знает, что ее молодчик припожалует сюда в субботу. Она знать не знает о том, что мистер Эзра таскается сюда по субботам из самого Лондона, чтобы повидать ее! Значит, не поэтому вы сегодня так развеселились, нет? Эх вы, притворщица! — Смазливое личико горничной было искажено злобой, руки безотчетно сжались в кулаки.

— Ребекка! — вне себя воскликнула Кэт. — В жизни я не видела такой идиотки, как ты! Должна тебе напомнить, что я — твоя хозяйка, а ты — моя горничная. Как смеешь ты разговаривать со мной подобным образом? Изволь немедленно удалиться из моей комнаты.

Служанка не шевельнулась; она нахально смотрела на Кэт в упор и, казалось, готова была постоять за себя, но в голосе Кэт прозвучало такое искреннее негодование и она с таким достоинством шагнула вперед, что Ребекка все же попятилась, отвела свой наглый взор и, что-то пробормотав себе под нос, выскользнула из комнаты. Кэт заперла за ней дверь и, когда смехотворность положения одержала верх над ее гневом, громко расхохоталась впервые за все время своего пребывания в аббатстве. Это уж было чересчур! Казалось невероятным, чтобы даже самый отпетый дурак мог вообразить себе, что она жаждет свидания с Эзрой Гердлстоном! Но мысль о нем тотчас положила конец ее веселью, потому что как-никак, а в одном служанка была права: завтра настанет суббота, и снова появится Эзра. Но, быть может, ее друзья опередят его. Дай-то бог!

День выдался прохладный, но ясный. За окном на темной синеве залива белели паруса рыбачьих лодок. Среди них — словно горделивый лебедь среди уток — парусный трехмачтовик стремил против ветра свой бег, держа курс на Портсмут или Саутгемптон. Далеко вправо, за каймой белой пены, лежал Уиннер-Сэндс. Уже начался прилив, и наносы ила исчезли под водой, лишь кое-где их тускло-серые, округлые вершины выглядывали на поверхность, словно спины спящих левиафанов. Широким треугольником распластавшись в небе, большая стая диких гусей улетала на юг. Кэт смотрела в окно, и все, что она видела, живило ее душу, вселяло в нее бодрость. Она снова готова была радоваться жизни, снова была исполнена надежд, и ей даже не верилось, что это она еще сегодня утром отшвырнула от себя пузырек с ядом, ибо знала в глубине души, что может последовать зловещим советам опекуна. Однако это было, было на самом деле: на некрашеном полу поблескивали кое-где кусочки разбитого стекла, и тошнотворный запах ядовитого снадобья еще не выветрился, хотя Кэт и открыла окно, чтобы избавиться от него. И все же сейчас, когда она вспомнила утреннюю сцену, все представлялось ей каким-то чудовищным, нелепым кошмаром.

Кэт и сама не знала, чего именно ждет от своих друзей, что могут они предпринять, но ни на секунду не сомневалась: они спасут ее, и притом очень скоро. Нужно только терпеливо ждать, и тогда все уладится. Завтра вечером, уж никак не позднее, всем ее бедам и страхам придет конец.

Именно так думал и Джон Гердлстон, задумчиво глядя из-под косматых бровей на тлеющие угли камина. Завтра вечером все должно решиться, решиться раз и навсегда. В пять часов приедут Эзра и Бурт, и это будет началом конца. Дальнейшая судьба самого Бурта не занимала Джона Гердлстона. Бурт был конченый человек. Если давать ему напиваться вдоволь, ему долго не протянуть, и он быстро перестанет обременять их своей особой. А если донесет на них, то ничего не выиграет, а только все потеряет. И уж на самый худой конец, разве может бред сумасшедшего повредить такому человеку, как известный коммерсант Джон Гердлстон, ведущий торговлю с Африкой? Нет, все было обдумано, все предусмотрено, хитрый старик не упустил из виду ничего. А самое главное — изобретенный им план делал для него неопасным даже судебное следствие; благодаря этому плану он мог ничего не страшиться.

Сидя в большой комнате, служившей одновременно и столовой и кухней, он поманил к себе миссис Джоррокс.

— Когда прибывает завтра последний поезд? — спросил он.

— Есть один какой-то, что приходит в Бедсворт без четверти десять.

— Значит, тут, мимо дома, он проходит, верно, без двадцати минут десять?

— Да, да, я всегда проверяю по этому поезду часы.

— Так. А где мисс Харстон?

— У себя. Прибежала домой, развеселая, заливается, хохочет! И послушали бы вы, как она нахально разговаривает со старыми людьми, у которых уже сгорбило спину, когда ее еще и на свете-то не было.

— Хохочет? — переспросил Гердлстон, приподняв брови. — Сегодня утром, по-моему, ей было совсем не до смеха. Может быть, она потеряла рассудок? Вы ничего не заметили такого?

— А почем я знаю. Вот Ребекка пришла вся в слезах, потому что она выставила ее за дверь. Да она тут распоряжается, как хозяйка, право слово. Скоро она нас всех отсюда повыгоняет.

Гердлстон погрузился в молчание. Видно было, что сообщение миссис Джоррокс несколько его озадачило.

В эту ночь Кэт спала крепко, без сновидений. В таком возрасте все тревоги и заботы спадают с души, как капля дождя с крыла птицы. Дни уныния и мрака остались позади, впереди забрезжила заря более счастливых дней. Кэт проснулась веселая, на сердце у нее было легко. И она почувствовала, что как только ей будет снова дана свобода, она все забудет и все им простит и опекуну, и Ребекке, и остальным… даже Эзре. Да, как только этот ужас останется позади, она никогда и не вспомнит о нем.

Она провела все утро, стараясь представить себе, как будут разворачиваться события в Лондоне, и гадая, скоро ли придет какая-нибудь весточка от ее друзей. Если миссис Скэлли послала телеграмму, они должны бы получить ее еще вчера вечером. Возможно, что, помимо телеграммы, миссис Скэлли написала и письмо, чтобы рассказать обо всем поподробнее. Почту разносят часов около девяти, прикидывала Кэт. После этого майору понадобится еще какое-то время, чтобы разыскать Тома. Потом они, конечно, начнут совещаться, как им лучше поступить, и, быть может, найдут нужным пойти посоветоваться с доктором Димсдейлом. На это, пожалуй, уйдет не только утро, но и половина дня. Значит, они едва ли доберутся сюда раньше вечера.