Старик, стоявший на пороге, несколько минут молча переваривал эту новость, потом покачал головой, вздохнул и сказал:

— Меня зовут Питер Мэйли. Заходите.

Внутри бывший склад выглядел примерно так, как и предполагал Карелла. У одной стены стояла большая черная пузатая печка, а над ней висели полковые флаги и групповой снимок потрепанных в боях солдат, сделанный у самого Эль-Канея. У противоположной стены стояла ветхая кушетка и в разных местах — несколько потрепанных кресел. В одном углу был включен телевизор, перед которым сидели два мрачных старика, едва взглянувших в сторону Кареллы и Хейвза. Если Питер Мэйли и два других старика и были Везучими ребятами, то от них исходило какое-то особое сонное уныние. Трудно было представить себе более неклубный клуб. Карелле пришло на ум, что, наверное, одной улыбки было достаточно, чтобы человека исключили из членов клуба.

— Так вы и есть Везучие ребята? — спросил он Мэйли.

— Да, то, что осталось от Везучих ребят, — ответил старик.

— И вы знали Джорджа Лэссера?

— Был с нами, когда мы брали Сибоней и позднее Эль- Каней, — сказал Мэйли. — Вон он там, на снимке со всеми нами. — Он повернулся к старикам, смотревшим телевизор, и ска

— Джорджи умер, ребята. Вчера.

Лысый старик в клетчатой жилетке оторвался от телевизора И спросил:

— От чего, Питер?

Мэйли повернулся к Карелле.

— От чего? — спросил он.

— Кто-то ударил его топором.

— Кто? — спросил старик в клетчатой жилетке.

— Мы не знаем. 

Второй старик у телевизора, напряженно вслушивавшийся разговор, приложил согнутую ладонь к уху и спросил:

— Что случилось, Фрэнк?

Старик в клетчатой жилетке сказал:

— Джорджи умер. Его убили топором. Они не знают, кто ио сделал, Фред.

— Ты сказал, Джорджи умер?

— Да, его убили топором.

Глухой старик кивнул.

— Мы просим вас рассказать все, что вы знаете о мистере Дэссере, — сказал Карелла, — все, что могло бы помочь нам найти убийцу.

'— Будем рады помочь, — сказал старик, которого называли Фрэнком.

И допрос начался.

Человек, который открыл дверь, — Питер Мэйли, — видимо, был президентом группы, которая ныне состояла из трех членов — его самого и тех двух стариков, которые смотрели телевизор. Любителей телепередач звали Фрэнк Острех и Фред Най. Острех был секретарем группы, а Най — казначеем, все начальники, никаких подчиненных. В давние времена, в апреле 1898 года, рядовых насчитывалось двадцать три, точнее, это были двадцать три паренька в возрасте около двадцати или двадцати с небольшим, и все они являлись членами общественно-спортивного клуба Нью-Эссекса, который и назывался «Везучие ребята». Тогда в 1898 году преступность среди малолетних еще не получила широкого распространения, и поэтому понятие «общественно-спортивный клуб» не было эвфемизмом, означавшим в действительности банду хулиганов. Тогдашние Везучие ребята организовали бейсбольную команду и волейбольную команду и арендовали складское помещение — этот самый склад на Ист Бонд-стрит, в котором они каждую пятницу вечером устраивали танцы, а иногда миловались со своими девушками в задней комнате и в любой вечер на неделе.

Так вот, в 1898 году, когда Соединенные Штаты Америки несли большие экономические потери на Кубе из-за восстаний, партизанской войны и испанских гарнизонов, размещенных в городах, когда Соединенные Штаты начали чувствовать свою силу в западном полушарии и признавать важное значение Кубы для Центральной Америки, где планировалась прокладка канала, произошло два события: Уильям Рэндольф Хэрс опубликовал письмо испанского посланника в Вашингтоне, округ Колумбия, его другу на Кубе, в котором пренебрежительно отзывался о президенте Мак-Кинли, и американский броненосец «Мейн» был потоплен на гаванском рейде. Испания официально объявила войну лишь 24 апреля, и тогда американский конгресс в ответ заявил, что две страны находятся в состоянии войны с 21 апреля.

Везучие ребята поступили на военную службу всей группой во главе с У. С. Шефтером и вошли в число 17 тысяч военнослужащих США, которые высадились на Кубе и начали поход на Сантьяго-де-Куба. Учитывая, что в общественно-спортивном клубе насчитывалось двадцать три паренька, и учитывая также, как плохо они были обучены и снаряжены, можно считать чудом, что все Везучие ребята остались в живых после тяжелых боев под Сибонеем и Эль-Канеем. Никто из группы не был убит и. только один ранен — парень по имени Билли Уинслоу, которому испанская пуля угодила в икру ноги. Пуля, оставшаяся у него в ноге, позволила ему в последующие годы точно предсказывать погоду на любой день в Нью-Эссексе и близлежащих городах. Это обеспечило ему популярность среди девиц и вызвало уважение и восхищение девушки по имени Дэнис Террил, одной из самых хорошеньких в городе, которая — так гласила молва — позволила юному Билли в один предсказанный им дождливый день снять с нее нижнюю юбчонку и другие причиндалы в задней комнате склада. Шесть месяцев спустя они поженились.

Так случилось, что из двадцати трех Везучих ребят, которыя пережили вторжение на Кубу и поход на Сибоней и Эль-Каней, двадцать женились в первый год нового столетия, а остальные три, в том числе Джордж Нельсон Лэссер, вскоре после этого. — Каким он был солдатом? — спросил Карелла.

— Джорджи? Таким же, как и все мы. Неопытным, молодым, полным задора. Счастье, что никому из нас не размозжило голову.

— В каком он был ранге?

— Рядовой первого класса.

— После демобилизации он вернулся прямо в Нью-Эссекс? — Да.

— И чем он занимался?

— Перебивался случайной работой. Я думаю, он хотел решить для себя, чем заняться. Он всегда был честолюбивым, наш Джорджи. Я думаю, он поэтому и женился на Эстелле. Это было в 1904 году. Даже точно скажу — в январе. Забавно, правда?

— Забавно? Что вы хотите сказать, — спросил Хейвз.

— Ну, — сказал Мэйли, — женился в январе 1904 года, и опять-таки в январе, шестьдесят лет спустя, в общем, его убили. По-моему, очень даже забавно.

— Питер говорит «забавно» не в смысле смешно, — разъяснил Острех, — а в смысле — странно.

— Вот именно, — подтвердил Мэйли. — Я хотел сказать «странно».

— Какие отношения имеет честолюбие Джорджа Лэссера к его женитьбе именно на этой женщине? — спросил Карелла.

— На Эстелле? Она, знаете ли, была актрисой.

— Как ее полное имя?

— Эстелла Валентайн, — сказал Най. — Хотя это, наверное, сценическое имя. Да, Питер?

— Верно, — сказал Мэйли. — По правде говоря, я, кажется, и не знал ее настоящего имени.

— Вы ее видели? — спросил Най.

— Да, — ответил Карелла.

— Значит, вы знаете, что она сумасшедшая, да?

— Она показалась… м-м… — Карелла замялся.

— Да, она настоящий псих, — сказал Острех.

— Все актрисы психованные, — сказал Мэйли.

— Но она не была даже хорошей актрисой, — сказал Най. — Хорошие имеют право быть немного того, впрочем, не знаю. Но плохие… Никакого права.

— Я все-таки не понимаю, какое отношение его честолюбие имело к женитьбе, — сказал Карелла.

— Она казалась Джорджи особенной. Он познакомился с Ней, когда она приехала сюда с труппой, ставившей одну смешную пьесу. Этель Барримор играла в этой пьесе в 1901 году.

Эстелле Валентайн было далеко до Этель Барримор, поверьте, но она приехала в Нью-Эссекс с бродячей труппой, которая открыла здесь сезон под рождество 1903 года, помнится, в ино-эссекском театре. Теперь это кинотеатр — все меняется. Джорджи сразу в нее влюбился. Они поженились… почти сразу.

— Шестьдесят лет назад, — сказал Карелла.

— Да, верно.

— Их сыну, видимо, сорок с небольшим, — добавил Карелла.

— Тони Лэссер? Да. Поздний ребенок. Ни он, ни она не хотели детей. Эстелла всегда говорила, что собирается вернуться на сцену, а у Джорджи были свои широкие планы. Тони появился неожиданно. Оба они были далеко не юны, когда он родился. Если хотите знать, то, по-моему, в конечном итоге, Эстелла от этого и свихнулась.

— Я все-таки кое-чего не понимаю, — сказал Карелла.

— Чего именно?

— Джордж Лэссер был смотрителем здания.

— Да, — подтвердил Мэйли.

. — А как же его амбиции, о которых вы все время твердите, его честолюбивые планы…

— Не думайте, что Эстелла не попрекала его этим в ту пору, — сказал Острех, — старая песня: я из-за тебя отказалась от карьеры, что я получила взамен? Смотритель здания!

— А все-таки Джорджи всегда был оборотистый, — сказал Най. — В армии он вечно что-нибудь продавал — то кур, которых ухватил на ферме, то памятные пистолеты или флаги, все, что подворачивалось. Однажды даже нескольких потаскушек, которых где-то подобрал, — Най ухмыльнулся своим воспоминаниям.

— А когда мы вернулись сюда, в город, — сказал Острех, — помните? Он организовал танцы в Республиканском клубе, придумал прогулки на лодках. Джорджи всегда находил способ заработать лишний доллар. Он был очень честолюбивый.

— Но потом он стал смотрителем здания, так? — спросил Карелла. — И забыл о своих амбициях, так?

— По сути дела он был не просто смотрителем здания, — сказал Мэйли.

— Да? Кем же он был? — спросил Карелла.

— Я хочу сказать, что он по-прежнему подрабатывал другими способами.

— Например?

— Например, продавал дрова. Он выезжал в лес и пилил деревья, и увозил их в город на грузовике. И там он нашел какого-то парня-негра, который рубил бревна для него, а он продавал дрова жильцам в своем здании, неплохо подрабатывал.

— А еще чем он подрабатывал? — спросил Карелла.

— Еще… — сказал Мэйли.

— Да нет, только продажей дров, больше ничем, — сказал Мэйли и посмотрел на других стариков.