— Почему бы тебе не пойти домой спать и не решить этот вопрос на свежую голову? — спросил Фонтана.

— Конечно, если я произведу незаконный обыск, но найду шесть фунтов чистого героина…

— Держи карман…

— …тогда никого не будет волновать, предъявил я ордер или нет. '

— А кого это вообще волнует? Кого ты хочешь охмурить, легавый? Последний раз я видел фараона с ордером на обыск, когда шел снег в середине июля. Очень ты заботишься об ордере, не смеши. Сам выломал дверь, и вдруг стал таким законником! Ха!

— Никто не выламывал дверь, Фонтана.

— Никто. Только ты просунул ногу и надавил плечом, больше ничего. Послушай, я знаю фараонов. Ты все равно обыщешь хату, так из-за чего хай поднимать? Валяй, ищи, я хоть смогу потом поспать.

— Знаешь что, Фонтана?

— Что?

— Я думаю, ты чистенький.

— Ты прекрасно знаешь, что это так.

— Иначе ты не предлагал бы обыскать квартиру.

— Раз тебе здесь нечего делать, почему бы тебе не убраться?

— Почему? Разве ты не хочешь, чтобы я был здесь, когда придет Джорджи?

— Я тебе сказал, что хочу спать, хочу забраться обратно постель.

— На кушетку.

— Ну да, на кушетку, — сказал Фонтана. — Она, правда, моя сестра, чего цепляешься?

— Как ее зовут?

— Лоис.

— Ты только что сказал — Луиза.

— Я сказал — Лоис.

— Ты всегда называешь свою сестру цыпочкой?

— Что с того, что она мне сестра? Она не лучше другой. Я всех девок называю цыпочками.,

— Славный ты парень, Фонтана. Когда ты последний раз Мылся?

— Ты кто, полицейский или санинспекция? Если тебе больше Нечего здесь делать, гуд-бай. Надоел мне этот кордебалет.

— А что, если я скажу тебе, что Джорджи сегодня не |фидет2

— Не придет?

— Нет. А что, если я тебе скажу, что он вообще никогда не придет?

— Почему?

— Угадай.

— Это старый прием, легавый. Хочешь, чтобы я сказал:

«Джорджи не придет, потому что он погорел», и тогда ты спросишь: «Погорел? На чем?» Только меня на эту удочку не поймаешь.

— А что, если я скажу, что Джорджи не придет, потому что он умер? ..

Фонтана ничего не сказал. Он молча смотрел на Хейвза, потом потер рукой рот.

— Да, — сказал Хейвз. — Сыграл в ящик.

— Я приехал из Миссури, — сказал Фонтана.

— Ты здесь с новогодней ночи, — сказал Хейвз. — Это значит со вторника. А Джорджи прикончили в пятницу.

— Когда в пятницу?

— После обеда. Где-то между часом и двумя, насколько мы установили.

— Где?

— Внизу, в подвале, — сказал Хейвз.

— Какого лешего Джорджи очутился в подвале? — спросил Фонтана.

Хейвз в упор смотрел на него.

— Ты не ответил, — сказал Фонтана.

— Джорджи Лэссер? — спросил Хейвз. — Ведь мы о нем».

Фонтана улыбнулся.

— Промахнулся, легавый, — сказал он.

Боб Фонтана ожидал человека по имени Джорджи, когда Хейвз постучал в дверь. К сожалению, Джорджи, которого ои ожидал, не имел ничего общего с умершим Джорджи Лэссером. К сожалению потому, что если бы Лэссер был замешан в торговле наркотиками, этим объяснялось многое. Наркотики — это острая проблема во всем мире, более острая, чем проституция, и более острая, чем азартные игры, это, пожалуй, самый крупный бизнес в преступном мире с точки зрения расходуемой энергии и приобретаемого капитала. Если человек замешан в афере с наркотиками, то можно ждать чего угодно, в том числе удара топором по голове. Поэтому было жаль, что Боб Фонтана ожидал не Джорджи Лэссера, а какого-то другого Джорджи. Если бы Лэссер приторговывал наркотиками, это могло бы повести полицейских по новойу пути. Вместо этого они по-прежнему топ тались на месте.

Все же нельзя было допустить полного провала. Хейвз решил выждать, пока не появится неизвестный Джорджи. Все ранни уже полдня потеряно, поэтому он подумал, что неплохо бы захватить этого типа, занимающегося продажей наркотиков, и тем самым помочь занятым по уши ребятам из отдела по 6opi,(W с торговлей наркотиками. Беда только, что все в доме знали, что фараон торчит на третьем этаже, точнее, в квартире Бобби Наркомана. Наверно, поэтому Джорджи в тот день так и не появился.

Хейвз поджидал Джорджи до 3 часов. Он продолжал допытываться у Фонтаны, как фамилия Джорджи, на что Фонтана продолжал посылать его ко всем чертям. Хейвз обыскал квартиру и, как и предполагал, не нашел ничего, кроме кучи грязных носков. В 2.30 девушка пришла в себя. Хейвз спросил, как ее зовут, и она сказала — Бетти О’Коннор. Он спросил ее, сколько ей лет, и она сказала — двадцать два, а это значило, что Он не мог задержать Фонтану даже за аморальное поведение.

2.35 девушка попросила у Хейвза сигаретку и, получив ее, спросила, пришел ли уже Джорджи. Фонтана поспешно оборвал е, сказав, что Хейвз — фараон. Девушка окинула взглядом Хейвза, решила, что попала в беду, но никак не могла уяснить, в чем беда, ибо она только что вернулась из далекого путешествие по мягким белым холмам верхом на большом-преболь- шом пурпуровом лебеде, но с фараоном — всегда одни неприятности, а когда у вас неприятности, вы делаете то, чему вас учила мать.

— Не хотите ли переспать со мной? — спросила она Хейвза нежным голоском.

Это было лучшее предложение, какое он получил за весь день, спору нет. Но он, конечно, отверг его и ушел из квартиры, гобы расспросить других жильцов дома, и вернулся домой ппь в 7.35 вечера.

' Он позвонил Карелле и сообщил ему, что обнаружил две Дыльные полки и одну чистую.

ГЛАВА VI

Ни Карелла, ни Хейвз не думали о деле Лэссера до пятницы, югда Денни Джимп позвонил в участок и попросил Кареллу встретиться с ним. До этого момента они каждый в отдельности Янимались разными другими срочными делами.

Например, на территории участка появился некий тип, который звонил женщинам и говорил столь непристойные вещи, что даже самые смелые из них не решались повторить этого В полиции. За короткий срок от вторника до утра пятницы Карелла Нслушал жалобы четырнадцати женщин, которых этот тип оскорбил по телефону. За тот же срок он принял двадцать две другие жалобы, дежуря на телефоне вместе с Хейвзом, который принял двадцать семь. Эти жалобы были вызваны самыми разными причинами — и такими простыми и дурацкими, как избиение жены (конечно, не столь уж дурацкими для жены, но докучливыми для детективов, занимающихся расследованием убийства), и более серьезными, как, например, ограбления, проституция (несмотря на то, что существует полиция нравов), кражи автомобилей (хотя существует группа по расследованию угонов), и множество других забавных и вовсе не забавных происшествий.

Одним из самых забавных было приключение с девушкой, которая разделась на 40-градусном морозе, оставшись в трусиках и лифчике, и отправилась купаться в пруду в Гровер-парке. Поскольку пруд находился на территории 87-го полицейского участка и поскольку шумная толпа осаждала полицейского, который пытался арестовать полуголую девушку, когда она вышла из воды, в участок позвонили и потребовали, чтобы пришел детектив, и таким образом Карелле довелось лицезреть хорошенькую девушку, дрожавшую в мокрых трусиках и лифчике.

Одним из совсем незабавных происшествий было побоище между двумя уличными бандами — редкий случай в январе. Большинство банд приберегает сведение счетов на доброе теплое лето, когда кровь горяча и запах пота служит дополнительным секретным оружием. 17-летний парень остался лежать, истекая кровью, возле уличного фонаря и был очень смущен тем, что так много людей, включая девушку, из-за которой завязалась драка, смотрят на его распоротый живот, из которого вывалились кишки. Санитар набросил на него простыню, но она почти мгновенно пропиталась кровью и на асфальте образовалась красная лужа, и Карелла почувствовал, что его мутит. Это было одно из совсем незабавных происшествий.

Хейвз был свидетелем того, как умирал один мужчина, и пытался добиться от него предсмертного заявления, котороа имеет силу в суде, но умиравший продолжал сплевывать кровь на подушку, потому что в его грудь четыре раза всадили пешня* для льда, а потом сел, распрямив спину, уставился на Хейвза, проговорил: «Папа, папа», схватил Хейвза цепкими пальцами и притянул к себе, обрызгав кровью спортивный пиджак детектива. Хейвз смыл кровь в кухне и смотрел, как ребята из лаборатории снимают отпечатки.

Час спустя он допрашивал растерянного и испуганного юве лира по имени Моррис Сигел, который владел магазином на Эйнсли-авеню на протяжении последних двадцати лет и которого грабили регулярно три раза в год в течение пятнадцати из этих двадцати лет. На этот раз грабитель явился в 12.30 дня, засунул все, что мог найти, в большой парусиновый мешок, который захватил с собой, и, поскольку ему, видимо, не понравилась форма головы Сигела, он ударил по ней револьвером, и теперь перед Хейвзом сидел человек с разбитыми очками, свисавшими с кровоточащего лица, и слезы, смешиваясь с кровью, текли по его щекам.

Хейвзу пришлось выехать по звонку на станцию метро на углу Семнадцатой и Харриса, где человек упал на рельсы; ответить на жалобу владельца кафе-мороженого, который сообщил, что у него срезали и унесли аппарат из будки телефона-автомата;- принять три заявления о розыске пропавших детей и выслушать мужчину, который истерически кричал в трубку: «Моя жена лежит в постели с другим! Мол жена лежит в постели с другим!»

Напряженные это были дни.

Утром в пятницу, 10 января, позвонил Денни Джимп и спросил Стива Кареллу, который собрался было расследовать похищение двух пишущих машинок из литературного агентства, жалобу женщины, уверявшей, что за ней в окно подглядывает мужчина, и заявление директора универсама о том, что кто-то залез в кассу.