Эрл Стенли Гарднер - Топор отмщения

— Могу я узнать, какое отношение к этому имеете вы? — осведомился я.

— На этот вопрос мне бы не хотелось отвечать.

— Один из участников этого инцидента записал номера всех машин, которые были рядом, — сказал я.

— Тогда вы знаете ответ на ваш вопрос, — сказал Крейл, повернувшись в кресле.

— И что ж я — мы — будем за это иметь? — требовательно спросила Берта.

— Если бы вы смогли уладить все дело за двадцать пять сотен, я мог бы предложить вам пятьсот долларов. Тогда мои расходы составили бы три тысячи долларов.

— Другими словами, — бойко сказала Берта, — вы платите три тысячи долларов за то, чтобы уладить дело. А вся разница между суммой отступного, о которой мы договоримся, и тремя тысячами…

— Я не говорил этого, — с достоинством прервал ее Крейл. — Я сказал, что готов заплатить вам пятьсот долларов, если вы добьетесь соглашения на сумму, не превышающую двадцати пяти сотен.

— А если мы договоримся на двух тфячах долларов отступного?

— Ваш гонорар будет пятьсот долларов.

— Тот же, как если бы мы сошлись на двадцати пяти сотнях?

— Да.

— Это не дает нам стимула стараться снизить цену отступного.

— Именно так, — сказал Крейл. — Я формулирую так свое предложение по вполне определенной причине. Мне не хотелось бы, чтобы вы затягивали решение вопроса, пытаясь выторговать для себя большую сумму. Я хочу, чтобы все было решено как можно быстрее.

— Давайте уточним, — сказала Берта. — Вы хотите только одного — быстрого улаживания дела об автомобильной аварии. И это все?

— Да, это все. Что еще тут может быть?

— Я просто хочу все выяснить, чтобы эта работа не помешала расследованию других дел, над которыми мы сейчас работаем.

— Не вижу причины, чем моя просьба может вам помешать, миссис Кул. Мое предложение крайне просто.

— Мы хотели бы получить часть гонорара вперед. Хотя бы две сотни аванса.

Крейл вытащил из кармана чековую книжку, открутил колпачок своей ручки, но потом передумал, надел колпачок на ручку и убрал ее в карман, закрыл чековую книжку, достал бумажник и отсчитал двести долларов десятками и двадцатками.

Берта тут же выписала ему расписку, которую он, сложив пополам, положил в тот же бумажник. Поднявшись, он пожал нам руки и вышел.

— Ну что, дружочек, не так уж плохо. Две сотни баксов здесь, две сотни там…

— Как ты полагаешь, почему он так хочет уладить это дело?

Берта подняла брови:

— Думаю, по той простой причине, что он не хочет, чтобы выяснилось, что его жена следила за Стенберри.

— На месте миссис Крейл я не стал бы рассказывать об этом мужу.

— Что бы сделал ты и что сделала она — это две большие разницы, — заключила Берта.

— Возможно, но мне начинает казаться, что в этом деле есть еще одна сторона, которую мы не учитываем.

— Что за дьявол в тебе сидит, Дональд, — раздраженно сказала Берта. — Ты все время возражаешь против очевидных фактов. Сейчас ты пойдешь вместе с Бертой и хорошенько поешь, чтобы с тобой опять не случился голодный обморок, как вчера.

— Я поздно позавтракал.

— Это уж точно, что поздно! Кстати, где же ты все-таки был прошлой ночью? Я…

И тут опять зазвонил телефон. С минуту Берта смотрела на меня, потом схватила трубку. Я услышал, как Элси Бранд сказала: _

— Пришла Эстер Уитсон.

— Господи, совсем забыла, что она должна прийти! Пусть войдет. — С этими словами Берта бросила трубку и сказала: — Если мы сумеем и с нее взять двести долларов, это будет просто замечательно.

Эстер Уитсон вошла в кабинет, улыбаясь и показывая все свои зубы. В двух шагах позади нее шел коренастый лысый мужчина, приветливо улыбаясь нам. За очками в роговой оправе прятались голубовато-серые глаза. Похоже было, что он начитался книг о том, как производить на людей впечатление, и хорошо усвоил прочитанное. Он был крепко сбит и держался чересчур напористо. Короткие рыжие усики, жесткие и топорщившиеся во все стороны над его толстой верхней губой, напоминали щетку для мытья бутылок. Его толстые пальцы сжимали ручку портфеля.

— Знакомьтесь, это мой адвокат, мистер Мисгарт, Джон Карвер Мисгарт. Он ведет мои дела уже много лет, — сказала Эстер Уитсон.

Мисгарт поклонился, и проникающие через окно солнечные лучи отразились от его лысины.

— Это миссис Кул, — продолжила представление Эстер Уитсон, — и мистер Лэм.

Мы пожали друг другу руки, и Мисгарт объявил, что очень рад с нами познакомиться.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила Берта.

— Я привела своего адвоката, так как хотела, чтобы он объяснил вам юридическую сторону ситуации, — сказала Эстер Уитсон. Она повернулась к Мисгарту и улыбнулась ему.

Мисгарт откашлялся. Дружелюбное выражение внезапно исчезло с его лица, и он сразу стал похож на типичного юриста, произнеся с напыщенным видом:

— Это грубое нарушение закона, миссис Кул. Глубоко сожалею, что нашу профессию позорят такие юридические фирмы, как «Косгейт и Глимсон».

— Проходимцы? Ведут сомнительные дела? — спросила Берта.

— Не совсем то, что вы называете-«проходимцами». Они достаточно хитры, агрессивны, компетентны и скрупулезно придерживаются буквы закона. И это все. Да, миссис Кул, это все. Как вы понимаете, это конфиденциальное заявление, и я бы не хотел, чтобы меня цитировали. Это сведения, которые ни в коем случае не подлежат разглашению…

— Он уже имел с ними дело раньше, — вмешалась

Эстер Уитсон. '

Мисгарт открыл свой портфель.

— Возьмем, к примеру, их отвратительную попытку повлиять на ваши показания, миссис Кул. Она законна в том смысле, что нет закона, ее запрещающего, но кроме этого, существует этика, о которой служитель закона никогда не должен забывать. Вы понимаете, не так ли?

— Они подали на меня в суд.

— Совершенно верно. Они назвали вас в качестве ответчика по иску, чтобы доставить вам неприятности, чтобы напугать вас, заставить вас беспокоиться и довести до того, что, давая показания в суде, вы бы думали только о том, как им угодить.

— Им меня не запугать! — воскликнула Берта.

— Вот именно это я и сказала мистеру Мисгарту, — с энтузиазмом закивала Эстер Уитсон.

— Рад был от вас это услышать, миссис Кул, — засиял Мисгарт. — Моя идея состоит в том, чтобы обратить этот вызывающий жульнический ход против них самих. Вас полагается известить заранее за пять дней о том, что вы должны давать под присягой свои показания, но эти адвокаты, конечно, вам об этом не сказали. Они хотят заставить вас давать показания в их пользу, запугать вас. Однако мы выработали надежную защиту против их хитроумного плана, миссис Кул. Моя клиентка не только абсолютно невиновна, но она и очень щедрая, сердечная, добрая женщина, прекрасно представляющая, какие неудобства вам причинили.

Миссис Кул, моя клиентка, мисс Эстер Уитсон, сообщила мне, что она берет на себя все расходы, связанные с тем, чтобы представлять вас в суде. Другими словами, моя клиентка поручида мне составить от вашего имени ответ и далее действовать как ваш адвокат, пока дело не будет закрыто, и это не будет стоить вам ни цента, миссис Кул, — ни цента. Все расходы моя клиентка берет на себя.

Берта просто сияла:

— Вы хотите сказать, что мне не придется нанимать адвоката?

— Нет. Мистер Мисгарт будет вас представлять. Он обо всем позаботится, — повторила Эстер Уитсон.

— И мне не придется ничего платить?

— Ни цента, — повторил Мисгарт.

Облегченно вздохнув, Берта потянулась за сигаретой. Пока она закуривала, все молчали, и я видел, что она обдумывает, как бы дипломатичнее сделать следующий шаг. Вдруг она выпалила:

— А нельзя ли нам вообще как-нибудь уладить миром это дело?

— Договориться с ними! — Мисгарт выговорил это, как будто заставляя себя произнести нечто совершенно недопустимое. — О чем вы говорите, моя дорогая миссис Кул. Здесь просто не о чем договариваться, абсолютно не о чем.

Берта пару раз кашлянула и посмотрела на меня, ожидая помощи. Я молчал. Тогда она сказала:

— В конце концов, вы знаете, что ведение судебного дела обходится очень дорого, и мне пришло в голову, что можно было бы избежать всех этих проблем с процессом. Короче говоря, я могла бы сделать предложение адвокату истца заключить с ними определенное согла-шбние в обмен на то, что он полностью откажется от своих претензий.

— О, не делайте этого! Ради Бога, не делайте этого, миссис Кул. Этим вы только признаете вашу ответственность в этом деле. И только поставите под угрозу все дело. Это будет ужасная, невероятная катастрофа!

— Ну знаете ли… Я деловая женщина. Я не могу терять время…

— Но ведь вам это не будет ничего стоить, — прервала ее Эстер Уитсон. — Мистер Мисгарт будет представлять вас на всех этапах судебного разбирательства, и вам не надо будет ничего делать.

— Но свое время мне все-таки придется потратить? Думаю, может быть, я могла бы предложить им тысячу или две тысячи долларов и посмотреть, как они отреагируют:

Мисгарт и его клиентка обменялись удивленными взглядами.

— Вы хотите сказать, что предложите заплатить из своего собственного кармана?

— Почему бы и нет?

— Но зачем это вам? — удивился Мисгарт. — Поймите же, миссис Кул, единственная причина, по которой они хотят сделать из вас обвиняемую по делу, это возможность взять под присягой ваши показания и запугать вас, чтобы вы представили дело так, как им это выгодно. Это очень хитрый и рискованный трюк. Они хотят поставить вас в положение обвиняемого, заставить нести большую ответственность, а потом убедить, что если ваши показания будут такими, какими они хотят их видеть, то они прекратят дело против вас. Это явная попытка повлиять на свидетеля.