Эрл Стенли Гарднер - Топор отмщения

– Спасибо, – сказал я Берте.

– Всегда пожалуйста, дружок, – почти с материнской нежностью откликнулась она. – Теперь можешь спать. Хорошенько отдохни и не позволяй больше никому надоедать тебе. В конце концов, мы не занимаемся этим делом об убийстве и не будем заниматься. И мы честно отработали двести долларов по другому делу.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – вполне дружески хором ответили мне Селлерс и Берта.

Три квартала, отделявшие меня от дома, показались мне тремя милями. Я спустился в гараж и предупредил служащего, что, очевидно, мне придется взять машину еще раз. Он воспринял протянутые ему два доллара скорее как оскорбление, а не как чаевые, но передвинул несколько машин, чтобы освободить проход, и ткнул большим пальцем в сторону машины нашего агентства:

– Вон она.

Выводить машину мне пришлось самому. Я проехал вниз по улице с полдесятка кварталов и остановился у тротуара. Подождав минут пять, я вновь завел двигатель, прибавил скорость и резко завернул за угол. Потом я пару раз, петляя, объехал по кругу несколько кварталов. Похоже, никто за мной не следил.

Наплывший с океана туман начал опускаться, и заметно похолодало. Сырость пробирала меня до костей. Я знал, что через некоторое время слабость во всем теле – последствия пребывания в тропиках и подхваченной там лихорадки – даст себя знать. Мне станет холодно, и начнет трясти, как в приступе малярии. Но эти приступы обычно продолжались не более двух минут, потом я вновь становился самим собой. Это была простая слабость.

Я доехал до Дворца правосудия, нашел удобное место на стоянке и поставил машину. Пришлось ждать полчаса, которые показались мне вечностью. Наконец из освещенного подъезда вышла Билли Прю. Она посмотрела по сторонам, повернула направо и быстро пошла деловой походкой, будто точно знала, куда идет.

Подождав, пока она отойдет на квартал, я завел мотор и медленно поехал за ней. Через пару кварталов она начала оглядываться в поисках такси. Подъехав поближе к тротуару, я опустил стекло и спросил:

– Подвезти?

Вначале она посмотрела на меня с сомнением, потом узнала и ужасно разозлилась.

– Вы можете сесть, это вам ничего не будет стоить, – сказал я.

Она сердито распахнула переднюю дверцу:

– Так это вы меня заложили. Мне следовало бы догадаться.

– Не валяйте дурака, – устало сказал я. – Я стараюсь дать вам шанс.

– Откуда вы узнали, что я буду здесь?

– Это долгая история.

– Будет лучше, если вы мне расскажете.

– Кто-то подложил в мою машину орудие убийства, пока она стояла у дома Каллингдона.

Ее удивленное восклицание могло быть хорошо разыгранным, а может быть, и нет.

– Естественно, они учинили мне головомойку. Берта Кул, мой партнер, считает, что это вы подстроили мне ловушку.

– Она разболтала об этом полиции?

– Не будьте дурой. Она не настолько глупа.

– Так как же это случилось, что…

– Берта была в расстроенных чувствах. Она съязвила что-то насчет того, что я купил у вас не одну, а три пачки сигарет, а Фрэнк Селлерс, полицейский из отдела по расследованию убийств, сделал вид, что ничего не заметил. Вот тут-то я и понял, где вы находитесь.

– Ничего не понимаю!

– Селлерс не так уж глуп. Если бы он не знал о вас все, то сразу бы зацепился за эти три пачки сигарет, и вытащил бы из Берты всю нужную ему информацию, и знал бы точно, за чем он охотится. Но он это проигнорировал, просто сделал вид, что не услышал ее слов, и тогда я понял, что он уже все о вас знает. Ну а если он все о вас узнал, до того как предъявил мне обвинение в убийстве, можно было поклясться, что вы уже в офисе окружного прокурора. Единственное, чего я не знал, так это выпустят они вас или задержат. Я не мог бы ждать здесь еще больше получаса, но я…

Внезапно меня опять начало трясти. Я притормозил и поехал медленно, крепко вцепившись в руль, чтобы не было видно, как у меня дрожат руки. Билли Прю внимательно смотрела на меня. Через минуту приступ прошел, и я вновь прибавил скорость.

– Итак, я вышла от окружного прокурора, и вы меня ждали. Для чего?

– Чтобы вас увидеть.

– Зачем?

– Сравнить наши впечатления.

– О чем?

– О том, как могло орудие убийства попасть ко мне в машину, пока она была припаркована у дома Каллингдона.

– Я ничего об этом не знаю.

– Подумайте еще.

– Дональд, я говорю вам правду: я действительно не знаю.

– Мне не нравится, когда из меня делают козла отпущения, – сказал я. – И когда мне что-то не нравится, я стараюсь с этим разобраться.

– Говорю же вам, я ничего об этом не знаю.

– Давайте посмотрим на вещи иначе. Вы отправились к Каллингдону. Вы были очень напуганы. Вам нужен был свидетель. Вы выбрали меня и наплели мне бог знает что о том, как вы нашли тело Стенберри. Потом вы направились к Римли, и я не стал вас там дожидаться, как вы и предполагали. Мне пришлось пройти пешком полдесятка кварталов, прежде чем я поймал такси, которое довезло меня до дома 906 по Саут-Грейлорд-авеню. Там я взял свою машину и поехал на ней в свое агентство, поговорил с партнером, а затем отправился к Арчи Стенберри.

– Ну? – поторопила она, когда я остановился.

– У Римли было полно времени, для того чтобы подложить ко мне в машину этот топорик.

– Вы действительно считаете, что он поехал туда и засунул эту штуку…

– Не говорите глупостей. Он просто снял телефонную трубку и сказал кому-то: «Машина Дональда Лэма стоит у дома 906 на Саут-Грейлорд-авеню. Было бы замечательно, если бы полиция обнаружила в ней орудие убийства, так как он был с Билли Прю, когда было обнаружено тело. Полиция решит, что он в этом замешан…»

– Вздор! – прервала она меня.

– Я знаю, такую штуку нетрудно проделать.

– Если бы вы немного подумали своей головой, то сообразили бы, что Питтман Римли никогда в жизни такого не сделал бы. Ведь как только вы будете втянуты в это дело, полиция начнет проявлять внимание и ко мне. Именно поэтому-то меня и вызвали в офис окружного прокурора и там терзали. Я вначале не могла понять причину, а теперь понимаю, что вы просто меня одурачили.

Я подъехал к тротуару и остановился. Это была тихая деловая улица, где не было оживленного движения и ярких огней. Маленькие одноэтажные магазинчики все уже были закрыты.

– Дальше мне придется идти пешком? – спросила она.

– Нет, просто мне надо вам кое-что сказать.

– Давайте говорите.

– Когда я впервые пришел во «Встречи у Римли», вы велели мне уйти оттуда. Но я не ушел. Затем официант пригласил меня в офис самого Римли. Тот тоже велел мне уйти и больше не приходить.

– Давайте расскажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

– Наручные часы Римли шли на час вперед. Каминные часы в его кабинете тоже.

Она сидела совершенно неподвижно. Я не слышал даже ее дыхания.

– Это для вас новость?

Она не шевельнулась.

– Мы нашли труп Руфуса Стенберри в вашей ванной, и часы на его руке показывали время на час назад.

– И какой же вывод, мистер Умник, вы из этого сделали? – спросила она, стараясь перевести все в шутку, но это ей плохо удалось.

– Из этого я делаю вывод, что Римли создавал для себя алиби. Он специально переставил свои наручные и каминные часы на час вперед. Вполне возможно, что незадолго перед тем Стенберри пошел в туалет и снял часы, чтобы помыть руки, а служителю в туалете было приказано переставить их стрелки на час вперед.

– На час вперед? – сказала она без всякого выражения.

– Именно это я и сказал.

– Но вы только что сказали, что, когда мы нашли тело, его часы опаздывали на час.

– Что, мне поставить все точки над «i»?

– Раз уж вы начали ставить все по местам, закончите это так же виртуозно.

– Римли готовил себе безукоризненное алиби. Стенберри зашел к нему в кабинет уже после того, как его часы были переставлены. Римли как бы случайно обратил его внимание на время. Стенберри не думал, что уже так поздно, но он сверил свои часы с часами Римли на камине, а потом, чтобы еще больше его убедить, Римли показал ему свои наручные часы. Ну а с этого момента, как говорится, слишком много кухарок стали портить бульон.

– Что вы имеете в виду?

– Когда вы обнаружили тело Стенберри, то уже знали, что его часы идут на час вперед. Вы не знали, сколько же времени на самом деле, так как у вас нет наручных часов. Вы просто посчитали само собой разумеющимся, что наручные часы Стенберри идут на час вперед, поэтому переставили их на час назад. Но кто-то еще, кто тоже об этом знал, уже успел перевести их на час назад.

Она долго молчала. Так долго, что я решил проверить, не в обмороке ли она.

– Ну?

– Мне нечего вам сказать, во всяком случае, вам.

Я завел мотор.

– Куда мы едем?

– Домой к Берте Кул.

– А что там у Берты Кул?

– Сержант Фрэнк Селлерс из отдела по расследованию убийств.

– И что вы собираетесь сделать?

– Собираюсь рассказать ему все, что я рассказал вам, а дальше пусть он сам с вами беседует. Я и так чересчур долго выставлял себя дураком.

Она переваривала это еще десять кварталов, потом протянула руку и повернула ключ зажигания.

– Ладно, – сказала она, – остановитесь.

– Будете говорить?

– Да.

Я подъехал к тротуару, остановил машину, откинулся на спинку сиденья и сказал:

– Ну, вперед.

– Если они узнают, что я вам это рассказала, они меня убьют.

– В противном случае вас арестуют за убийство первой степени.

– А вы можете быть твердым, когда захотите.

И в этот момент я почувствовал приближение нового приступа дрожи, как будто холодный туман пронизывал меня до костей, и успел только угрожающе произнести:

– Я такой же твердый и холодный, как тюремная решетка.

– Ладно, – примирительно сказала она. – Что вы хотите узнать?