— Какова была сумма страховки?

— Не очень большая, иначе бы ее так просто не получить. Если не ошибаюсь, пятнадцать сотен долларов.

218

— Страховка оформлялась в пользу Роды?

— Да. Грегори уговорил Роду застраховать жизни друг друга. Уверил ее, что намеревается застраховаться на пятьдесят тысяч, но для этого нужно пройти детальное медицинское обследование, поэтому для начала — всего на полторы тысячи. Ну а она застраховалась в его пользу на десять. Наверняка он бы убил ее и получил эти деньги, если бы не удалось просто выманить сбережения и удрать с ними.

— Надо думать, он перестал выплачивать взносы, как только они расстались? — спросил Перри Мейсон.

— Ну да, сделал первый, и все. Рода сама платила остальные. Та авиакатастрофа произошла через несколько месяцев после уплаты первого взноса. Свидетельство о смерти было заполнено примерно через год. Тогда Рода и получила деньги.

— Вы уже порядочно знакомы с Родой?

— Да.

— Пытались уговорить ее выйти за вас?

Доктор Милсоп покраснел.

— Неужели все это нужно?

— Да.

— Раз нужно… Да, я просил ее стать моей женой.

— Почему она отказалась?

— Она клялась, что не намерена больше выходить замуж. Что утратила веру в мужчин. Что была неискушенной простушкой, когда Грегори Лортон уговорил ее выйти за него. Его подлость убила в ней все эмоции. Теперь она посвятила жизнь уходу за больными. И про любовь забыла.

— И вдруг совершенно неожиданно вышла за сына миллионера?

— Мне не нравится, как вы это рисуете.

— Что и почему?

— Зачем вы называете его «сыном миллионера»?

— Но он действительно таков!

— Да, но Рода–то за него вышла совсем из других соображений.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаком с ее психологией.

— Почему же она вышла за него?

— Все дело в том, что ее материнские чувства не получили естественной пищи. Ей надо было иметь существо, на которое она могла бы их излить. В этом слабовольном, изнеженном сыночке богатых родителей Рода нашла то, что искала. Не подумайте, будто во мне говорит ревность, но этот молодой человек — нравственный дегенерат. Он смотрел на Роду, как ученик смотрит на строгую учительницу, как ребенок на мать. Он воображал, что это любовь, а на самом деле это была потребность найти защиту… Она не задумывалась над такими вопросами, не помня себя от радости кого–то лелеять и пестовать.

219

— Понятно, вы возражали против этого брака.

Доктор Милсоп побледнел.

— Естественно…

— Почему?

— Потому что я люблю ее.

— Вы сомневаетесь, что она будет счастлива?

Доктор Милсоп покачал головой.

— Это просто невозможно. Сейчас она хитрит сама с собой, не желает разобраться в собственных чувствах. В действительности ей нужен муж, которого бы она любила и уважала. А материнские чувства тратила бы на настоящего ребенка. Природа требует своего, мужчина никогда не станет младенцем. Женщине нужен муж!

— Вы ей об этом говорили?

— Пытался.

— И она согласилась!

— Нет.

— Что же она сказала?

— Мол, я для нее всегда останусь только другом и говорю это все из ревности.

— Как вы поступили?

— Мне бы не хотелось распространяться на эту тему с незнакомым человеком…

— Мало ли чего вам не хочется… Не тратьте понапрасну времени, выкладывайте все.

— Наверное, это звучит напыщенно, но Рода мне дороже жизни. Я хочу сделать ее счастливой. Я люблю так сильно, что в моем чувстве нет эгоизма. Поэтому и не желаю омрачать ее, пусть призрачное, счастье своими сетованиями. Ее благополучие и покой — на первом месте…

— Итак, вы ушли с ее пути?

— Что же мне оставалось?

— А дальше?

— Она вышла за Карла Монтейна.

— Это помешало вашей дружбе?

— Ни капельки.

— Потом появился Лортон?

— Да, Лортон или Моксли, называйте, как больше нравится.

— Чего он хотел?

— Денег.

— Зачем?

— Кто–то грозил отправить его в тюрьму — за мошенничество.

— Вам известен характер этой аферы?

— Нет.

— А не догадываетесь, кто ему угрожал тюрьмой?

— Нет.

220

— Сколько денег он требовал?

— Две тысячи немедленно и десять позже.

— У Роды?

— Да.

— Как она поступила?

— Бедняжка не знала, что ей делать.

— Отчего?

— Она же была новобрачной. Искусственно подавляемые человеческие чувства начали давать себя знать. Ей казалось, что она любит своего мужа. Что они с ним — неразрывное целое. И тут на сцене появляется этот мерзкий мучитель. Требует денег. Она вовсе не обязана была ему ничего отдавать. Но он грозил раскрыть обман со страховкой, со страховой компанией. Обвинял ее в двое- мужестве. Понимала она и то, что он постарается обратиться непосредственно к Карлу Монтейну, чтобы из него выжать деньги. А Монтейн больше всего опасался скандала, который мог бы опорочить их фамильную честь. Моксли был умным негодяем. Он прекрасно раскусил монтейновский комплекс аристократизма, которым заражена вся семья.

— Ну, и что же произошло?

— Рода увиделась с Моксли и пригрозила, если тот не уедет, отдать его под арест за кражу ее денег.

— Это вы ей посоветовали такой план?

— Да.

— И пистолет, чтобы застрелить Моксли, если представится такая возможность, тоже вы дали?

Доктор Милсоп энергично затряс головой, полностью отвергая такое предположение.

— Я дал его только для защиты в случае необходимости. Мне же известно, что Лортон лишен всякой совести, способен на клевету, подлость, воровство и убийство ради достижения своей цели. А тут ясно было, что у него неприятности и большая нужда в деньгах. Я боялся отпускать к нему Роду одну на свидание, однако Моксли потребовал, чтобы с ней никого не было.

— И вы дали ей пистолет?

— Да.

— Вы знали, что она хочет встретиться с Моксли?

— Конечно.

— Вчерашней ночью?

Доктор заерзал на стуле.

— Знали или нет?

— Нет.

Мейсон фыркнул.

— Если на месте для свидетелей вы не сумеете лгать более правдоподобно, Роде нельзя ждать от вас помощи.

221

— На месте для свидетелей? — ужаснулся доктор.

Мейсон кивнул.

— Боже мой, я не могу быть свидетелем! Вы имеете в виду, выступать за Роду?

— Нет, окружной прокурор призовет вас свидетельствовать против нее. Он попытается вызвать к Роде максимум недоброжелательства. Будет стараться высветить мотив для убийства: скрыть подлог, на который она в свое время пошла со страховой компанией. Сами понимаете, чем это вам грозит.

У доктора Милсопа отвисла нижняя челюсть.

Перри Мейсон смотрел на него в упор.

— Так вы знали, что Рода должна была отправиться на свидание с Моксли в два часа утра?

Доктор Милсоп как–то увял.

— Знал, — сказал он еле слышно.

— Так–то лучше. А теперь расскажите все подробно. Где вы сами находились в это время?

— Спал, конечно.

— Вы можете это доказать?

— Точно так же, как любой человек, который ложится спать с вечера и спит до утра. Как правило, для этого не нужно доказательств. Я считаю, тут достаточно простого утверждения.

— Так оно и было бы, доктор, если бы окружной прокурор не стал расспрашивать вашего слугу–японца о телефонном звонке к вам в два часа ночи. Лакей ответил тогда, что…

Выражение лица Милсопа заставило Мейсона замолчать на полуслове.

— Так что же вы мне скажете, доктор?

— Великий Боже! Откуда окружной прокурор мог узнать об этом звонке? Я даже не подумал о такой возможности. Слуга сказал мне, что звонил какой–то полупьяный человек из автомата.

— Почему он назвал его полупьяным?

— Наверное, из–за голоса. Во всяком случае, так он заявил, когда я вернулся домой. То есть…

— Переходите к фактам, доктор!

— Да, я был там. Правда, не в два, а позднее. Сначала проснулся и не мог уснуть. Я знал, что Рода поедет к этому негодяю. Посмотрел на часы и с тревогой подумал: как–то дела у Роды? Все ли в порядке? Потом поднялся, оделся и поехал на Норвалк–авеню. Машина Роды стояла в переулке. Я посмотрел на окна квартиры Моксли. Света нигде не было. Тогда я нажал на звонок. Никто не ответил. Я продолжал звонить, сам не зная чего дожидаясь. Я страшно беспокоился из–за того, что мне никто не открывает. Если бы не было ее машины, подумал бы, что Моксли спит. Тогда я решил обойти вокруг дома и проверить, нельзя ли попасть внутрь

222

иным путем. Но мне не хотелось оставлять здесь свой автомобиль. Поэтому я объехал квартал, поставил его на параллельной улице, прошел по аллее и тут заметил, что в квартире Моксли появился свет. Я подумал, что мои звонки его разбудили, и ускорил шаги, собираясь позвонить еще раз, но, к счастью, заметил исчезновение машины Роды.

— Когда вы звонили во входную вдерь, то ведь стояли на ступеньке недалеко от проезжей части?

— Да.

— Вы слышали свой звонок на верхнем этаже?

— Нет.

— Ну, а шум драки?

— Нет. Вообще ничего не слышал.

Перри Мейсон нахмурился.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы в дальнейшем упоминали о том, что я собираюсь сейчас сказать.

— А именно?

— Вы плохо выглядите.

— Господи помилуй, разве это удивительно? На протяжении многих дней я постоянно думал об этой истории. Не мог совершенно спать. Лортон в городе, шантажирует Роду. Я це мог есть, не мог сосредоточиться на работе. Моя практика шла через пень- колоду. Я…