— Продолжайте.

— Так вот, я на ней женился. И позвонил отцу. Тот отнесся к известию вполне спокойно. Он все еще работал над вопросом, о котором я уже говорил, и не мог выехать из Чикаго. Но пожелал, чтобы мы туда приехали. А Роде не хотелось сразу. Она просила немного обождать.

— Значит, вы не поехали?

— Не поехали.

— Но вашему отцу новость не понравилась?

— Было бы странно, если бы случилось наоборот.

— Вы хотели рассказать мне про убийство.

— У вас есть утренние газеты?

Перри Мейсон достал из ящика «Морнинг пост».

— Раскройте ее на третьей странице, — попросил Монтейн.

187

Адвокат расправил газету. Посередине листа была помещена фотография ключа в натуральную величину. Внизу красовалась надпись:

«Не убийца ли обронил этот ключ?»

Монтейн вытащил из кармана кожаный футляр, отстегнул один ключик и протянул его Мейсону.

— Сравните, — сказал он.

Мейсон сразу увидел, что ключи одинаковые.

— Как это случилось? — спросил он. — Почему этот ключ оказался у вас? Как я понял, он находится в руках полиции.

— Не этот. Перед вами мой. А на снимке ключ моей жены. У нас имеется по комплекту ключей от гаража и машин. Свой она обронила, когда…

Он не договорил.

— Вы разговаривали с женой перед тем, как отправиться ко мне?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю, как объяснить, чтобы вы меня правильно поняли.

— Но ведь если вы вообще не станете объяснять, я совсем ничего не пойму.

— Она пыталась дать мне снотворное.

— Что?

— Собиралась одурманить меня, если хотите.

— Послушайте, где она сейчас?

— Дома.

— Она догадывается, что вы об этом знаете?

Монтейн покачал головой.

— Все началось, когда я вернулся домой из больницы. Вернее, еще раньше. Как я говорил, у меня совершенно расшатались нервы. Я стал принимать какое–то успокоительное, снотворное, не подумав, что организм к нему привыкает; но так получилось. Рода сказала, что мне нужно с этим покончить. И взамен принесла ипрол, уверяя, что он меня излечит.

— Что такое ипрол?

— Гипнотическое. Так они его называют.

— Это тоже наркотик, вызывающий привыкание?

— Нет. Он излечивает нервозность и бессонницу. Принимаешь две таблетки, засыпаешь и просыпаешься утром в прекрасном настроении.

— Вы его постоянно пьете?

— Нет, конечно, нет. Только когда не могу уснуть.

— Вы сказали, что жена пыталась вас одурманить?

— Да. Вчера вечером Рода спросила, не хочу ли я горячего шоколада перед сном. Добавила, что мне это будет полезно. Я согласился. А потом раздевался в туалетной комнате. Перед большим зеркалом.

188

Дверь была приоткрыта, и в зеркале отражалось, как жена готовит мне напиток. Вот тут–то я и заметил, что она подсыпала туда не две, а гораздо больше таблеток ипрола.

— Вы следили за ней?

— Да.

— Ну и что же было потом?

— Она принесла мне шоколад.

— И вы сказали, что видели ее манипуляции?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Я хотел понять, зачем она это делает.

— Как же вы поступили?

— Выскользнул в ванную и вылил шоколад. Потом вымыл чашку, налил в нее воды, принес в спальню, сел на край кровати и все выпил на глазах у Роды.

— Она не заметила, что вы пьете воду вместо шоколада?

— Нет. Я так уселся, чтобы ей меня было плохо видно.

— Ну, а потом?

— Я притворился очень сонным. Лежал не двигаясь и ждал дальнейших событий.

— Что же произошло?

Монтейн многозначительно понизил голос:

— В половине второго жена тихонько встала с кровати и оделась в темноте.

— Затем?

— Вышла из дома.

— После этого?

— Я слышал, как она открыла гараж и вывела машину. Потом закрыла дверь.

— Какая там дверь?

— Скользящая.

— Гараж двойной?

— Да.

— Значит, она сделала так, чтобы никто не заметил, когда одной машины в гараже не будет?

— Совершенно верно.

— Есть ли у вас основания предполагать, что кто–то наблюдал за гаражом?

— Да нет. Мне об этом неизвестно.

— Но ваша жена, очевидно, опасалась, что в гараж могут заглянуть. Скажем, ночной сторож.

— Нет. Скорее боялась, что я выгляну из окна и замечу открытую дверь.

— Но она ведь полагала, что вы беспробудно спите под действием наркотика!

189

— Да-a, наверное.

— В таком случае дверь была закрыта из других соображений.

— Очевидно. Я над этим не задумывался.

Мейсон спросил:

— Как скользит дверь?

—¦ Понимаете, она состоит из двух половин, которые свободно ползают по специальным канавкам, заходя одна за другую. Таким образом, поочередно можно вывести обе машины. Створки закрываются на висячий замок.

Перри Мейсон дотронулся до ключа, который все еще лежал перед ним на столе.

— Это и есть ваш ключ от висячего замка?

— Да-

— А в газете изображен ключ вашей жены?

— Да.

— Откуда вы знаете?

— Их всего три. Один хранится в моем письменном столе, два других были у меня и у Роды в связке с ключами от машин.

— Вы убеждены, что третий ключ не исчез из стола?

— Да.

— Хорошо. Продолжайте. Что было после того, как ваша жена закрыла дверь гаража? Она заперла ее на ключ?

— Да нет. Мне думается, не запирала. Просто не могла.

— Дело в том, что если бы она заперла ее, а потом обронила ключи, — медленно заговорил адвокат, давая возможность своему посетителю понять значение его слов, — то ей не удалось бы отпереть гараж, вернувшись домой. Как я понял, она сейчас дома.

— Вот я и говорю: не могла она его запереть.

— Что было потом?

— Я начал одеваться, чтобы побежать за ней. Мне хотелось узнать, куда она спешит. И все же не успел. Она исчезла до того, как я надел ботинки.

— Вы не пытались поехать следом?

— Нет.

— Почему?

— Я же понимал, что мне ее не догнать.

— Вы дождались ее возвращения?

— Нет, я снова лег в кровать.

— Когда она вернулась?

— Между половиной третьего и тремя часами.

— Она отворяла двери гаража?

— Да. Ставила на место машину.

— Двери заперла?

— Пыталась.

— Но не закрыла?

190

— Нет.

— Почему?

— Иной раз получается так, что дверь упирается в буфер, если машину недостаточно глубоко загнали. Приходится снова отводить дверь до отказа в противоположную сторону и пропихивать машину вперед.

— Дверь на этот раз застряла?

— Да.

— Почему же она не отвела ее?

— Для этого требуется мужская сила.

— Да, понятно. Значит, она оставила двери в гараже открытыми?

— Да.

— Откуда вы все это знаете? Ведь вы лежали в постели, не так ли?

— Мне было слышно, как она возится возле двери. Ну а потом, выйдя сегодня утром, я все разглядел.

— Ладно. Продолжайте.

— Я лежал в постели, притворяясь спящим.

— В то время, как она вошла?

— Да.

— Почему же вы не постарались выяснить, где она была?

— Не знаю. Боялся того, что могу от нее услышать.

— Ну, например?

— А вдруг бы она сказала мне такое… такое…

Перри Мейсон неотрывно смотрел в красновато–карие глаза.

— Ну, заканчивайте.

Монтейн глубрко вздохнул.

— Если бы ваша жена уехала из дома среди ночи и… — начал он.

— Я холостяк. Так что на меня не ссылайтесь. Оперируйте одними фактами.

Монтейн заерзал в кресле, откинул со лба надоедливую прядь волос.

— Моя жена очень скрытная особа. Она не слишком–то много рассказывает о себе и своих делах. Наверное, это результат того, что ей приходилось самой зарабатывать на жизнь и ни перед кем не отчитываться. Во всяком случае, если она сама не пожелает что–то поведать, откровенности от нее не дождешься.

— Это мне еще ничего не объясняет.

— Она дружила… дружит с одним хирургом, который работает в больнице «Саннисайд».

— Как его зовут?

— Доктор Милсоп, Клод Милсоп.

— И вы вообразили, что она поехала к нему на свидание?

Монтейн сначала кивнул, потом отрицательно покачал головой и

снова кивнул.

191

— И не стали ее расспрашивать, опасаясь, что ваши подозрения подтвердятся?

— Да, тогда испугался.

— Что же произошло потом?

— Утром я сообразил, как в действительности обстояло дело!

— Когда вы это сообразили?

— Увидав газету.

— А конкретнее?

— С час назад.

— Где?

— В маленьком ночном ресторане, где остановился позавтракать.

— До этого вы не ели?

— Нет. Я поднялся сегодня очень рано. Даже не знаю, который был час. Заварил черный кофе и выпил две или три чашки подряд. Потом вышел погулять и забрел в этот ресторанчик на обратном пути. Там уже были газеты.

— Жена знала, что вы ушли?

— Да. Она встала, когда я заваривал кофе.

— И ничего не говорила?

— Спросила, как мне спалось.

— Что вы ответили?

— Сказал, будто спал так крепко, что вообще ничего не слышал. Даже ни разу не повернулся во сне.

— Больше она ничего не сказала?

— Только то, что сама спала очень плохо. Что, наверное, ей тоже надо было выпить шоколаду. Но будто под утро крепко заснула.