Перри Мейсон сделал неопределенный жест.

— Почему она должна облегчать мне работу? Она платит за мое время, а время — это все, чем я располагаю.

— Вы так уверены в том, что время это все, чем вы располагаете? — спросила удивленно Делла.

— Почему бы мне сомневаться в этом?

— Не знаю, эта женщина опасна, она как коварная змея впутает вас без малейших колебаний в неприятности и оставит, чтобы вы сами выпутывались.

Выражение его лица не изменилось, только глаза заблестели.

— Это риск, к которому я должен быть готов. Я не могу рассчитывать на лояльность клиентов. Они платят мне, и этого достаточно.

— И вы считаете, что вы должны быть по отношению к ним снисходительны, несмотря на свинства, которые они готовят вам и другим?

— Конечно. Это мой долг.

— Профессиональный?

— Нет, — произнес он медленно, размышляя, — долг по отношению к самому себе. Я вроде платного гладиатора. Сражаюсь от имени своих клиентов. Большинство из них не ведут честной игры, поэтому они ко мне и приходят. Они попадают в неприятности, а моя обязанность их вытянуть. Я должен с ними играть честно, хотя не всегда могу рассчитывать, что они отплатят мне той же монетой.

— Это несправедливо! — воскликнула Делла.

— Конечно, — усмехнулся Мейсон. — Как каждый бизнес.

— Я передала, чтобы за ней установили слежку, — внезапно вернулась Делла к своим служебным обязанностям. — Должны были ее ждать у выхода.

— Вы говорили с самим Полом?

— Конечно, иначе бы не сказала, что все в порядке.

— Отлично. Внесите триста долларов из этих денег в банк. А двести оставьте на расходы. Когда мы узнаем, кто эта женщина, козыри будут в наших руках.

Делла Стрит вышла в свою комнату и вернулась с двумястами долларами. Перри Мейсон с улыбкой поблагодарил ее.

— Хорошая вы девушка, Делла, хотя имеете странное предубеждение против женщин.

Делла чуть не бросилась на него.

— Ненавижу таких, как она! — крикнула она. — Ненавижу даже землю, по которой она ходит. Но речь не об этом, здесь что–то большее, чем ненависть, у меня плохое предчувствие.

Мейсон стоял, широко расставив ноги, держа руки в карманах, и не спускал глаз с девушки.

— Но почему ты ее ненавидишь?

— Ненавижу все, похожее на нее. Я должна все зарабатывать своим трудом. В своей жизни я не имела ничего, что бы не заработала сама. Я всегда работала, ничего не получая взамен. А эта женщина никогда в жизни не пробовала работать. Она ничего не платит за то, что получает, не платит даже собственным телом.

Перри Мейсон задумчиво сказал:

— И весь этот взрыв вызван тем, что тебе не нравится, как она одевается?

— Нравится… Она одета как с картинки журнала мод. То, что на ней, стоит кучу денег, я могу поклясться, что не ее трудом все это заработано. Для этого она слишком холеная, слишком хорошо воспитанная, имеет слишком невинное выражение лица. Вы заметили этот трюк с широко открытыми глазами, когда она хочет произвести на вас впечатление? Можете быть уверены, что это отрепетировано перед зеркалом.

Мейсон посмотрел на нее, и в глазах появилась неожиданная теплота.

— Если бы все клиенты были похожи на вас, Делла, такая специальность, как адвокат, прекратила бы свое существование. Не забывайте об этом. Клиентов надо принимать такими, какие они есть. Вы совсем другая. Ваша семья была богата, затем утратила деньги, и вам пришлось идти работать. Не много женщин поступило бы так.

В ее глазах появилась грусть и жалость к самой себе.

— А что я могла сделать? — спросила она. — Что я еще могла сделать?

— Могли бы, — медленно пояснил он, — выйти замуж за одного мужчину, а потом ходить в «Бичвуд—Инн» с другим. Могли бы дать себя поймать с поличным, а потом взять адвоката, который бы вытянул вас из беды.

Делла отвернулась, не желая смотреть на Мейсона, в ее глазах блестели искорки гнева и возмущения.

— Я говорила о клиентах, а вы все перевели на меня. — С этими словами Делла вышла из кабинета, подошла к столу, села, вставляя листок бумаги в машинку.

Перри Мейсон стоял в дверях и наблюдал за ней с интересом, но тут входные двери отворились и вошел высокий мужчина с покатыми плечами и длинной птичьей шеей.

Он взглянул на Деллу Стрит своими большими навыкате глазами, излучавшими радость, улыбнулся ей и только потом повернулся к Мейсону.

— Привет, Перри!

— Входи, Пол. У тебя есть что–нибудь?

— Я вернулся, — выпалил Дрейк.

Мейсон придержал дверь и закрыл ее только тогда, когда детектив вошел в кабинет.

— Что случилось?

Пол Дрейк уселся на стул, на котором перед тем сидела женщина, задрал ноги на другой и закурил.

— Хитрая бестия! — сказал он.

— Почему? Заметила, что ты за ней следишь?

— Не думаю. Я ждал, пока она отсюда выйдет, и первым зашел в лифт. Какое–то время она следила за вашей дверью, не выйдет ли кто за ней следом. Думала, наверное, что ты пошлешь за ней секретаршу. Когда мы спустились вниз, она была очень довольна. Она дошла до угла, я шел за ней, следя за тем, чтобы между нами было несколько человек. Затем она вошла в магазин на другой стороне улицы и направилась прямо в туалет. У нее было такое выражение лица, что я сразу подумал, что тут все не так просто. Я сцапал кого–то из персонала, чтобы узнать, есть ли из туалета другой выход. Оказалось, что их три: один — в косметический кабинет, другой — в парикмахерскую, третий — в ресторан.

— Которым она вышла? — перебил Мейсон.

— Через косметический кабинет, может, секунд на пятнадцать раньше, чем я там появился. Было ясно, что с туалетом это липа. Она знала, что мужчина не сможет туда за ней войти, видимо, обдумала все заранее. На улице перед салоном ее ждал автомобиль с шофером — большой «линкольн», если это тебе поможет.

— Мало, — заметил Мейсон.

— Я тоже так подумал, — широко улыбаясь, подтвердил Пол Дрейк.

Глава 2

Фрэнк Локк — мужчина с грубоватым красным лицом, одетый в твидовый костюм, — не производил впечатления человека, уделяющего много времени занятиям спортом на свежем воздухе, скорее, его внешность свидетельствовала о чрезмерном пристрастии к курению. Его тусклые глаза цвета какао казались погасшими и неживыми. С первого взгляда этот человек казался мягким и безвредным.

— Итак, — начал он разговор, — я готов вас выслушать.

Перри Мейсон покачал головой.

— Благодарю вас, но ваш кабинет может быть нафарширован микрофонами и подслушивающей аппаратурой, а я должен иметь уверенность, что меня слышите только вы.

— Но где же тогда? — поинтересовался Фрэнк Локк.

— Мы можем поехать в мою канцелярию, — предложил Мейсон, без надежды и энтузизма в голосе.

Фрэнк Локк засмеялся, но его смех был лишен веселости.

— Теперь я отказываюсь.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Тогда возьмите шляпу и пойдемте. Думаю, мы подыщем какое–нибудь место для разговора.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно спросил Локк.

— Выберем какой–нибудь отель.

— Который вы перед этим оборудовали для этой цели?

— Нет, возьмем такси и будем ездить по улицам. Вы сами выберете какой–нибудь отель, если вы такой подозрительный.

Локк заколебался:

— Прошу вас подождать минуточку. Я должен сориентироваться, могу ли я сейчас уйти из редакции, у меня много дел.

— Хорошо, — согласился Мейсон и уселся поудобнее.

Локк встал со своего места за столом и вышел. Двери кабинета остались открытыми. Из дальних комнат доносился стрекот машинок и какие–то голоса. Перри Мейсон сидел и спокойно курил. На его лице было обычное для него выражение спокойной задумчивости.

Он подождал около десяти минут, пока Фрэнк Локк не вернулся одетый, на голове у него была шляпа.

— Хорошо, — сказал он, — я могу уйти.

Они вместе вышли на улицу и остановили проезжавшее такси.

— Поезжайте через торговый район, — указал Мейсон водителю.

Локк наблюдал за адвокатом своими глазами цвета какао.

— Мы могли бы поговорить здесь, — предложил он.

Мейсон отклонил его предложение и добавил:

— Я хочу говорить, а не кричать.

Локк рассердился:

— Я привык к тому, что люди на меня кричат.

— Когда я повышаю голос, то не для шуток, — возразил Мейсон без улыбки.

Локк закурил с унылым и недовольным видом и выдавил небрежно:

— Да?

Такси свернуло влево.

— Здесь есть какой–то отель, — сказал Мейсон.

— Вижу, но мне он не нравится, потому что вы сами его выбрали и он слишком близко. Позвольте все же я выберу отель.

— Хорошо, — согласился Мейсон. — Выбирайте сами. Только не говорите шоферу, куда ехать. Пусть едет, куда хочет. Вы можете выбрать любой отель, мимо которого мы будет проезжать.

— Вы осторожничаете, а? — засмеялся Локк.

Мейсон наклонил голову, а Локк постучал в стекло, отделяющее их от таксиста.

— Мы выйдем здесь, у этого отеля.

Таксист посмотрел на него с легким удивлением, но машину остановил.

Мейсон бросил ему пятидесятицентовую монету, и мужчины вошли в холл отеля.

— Может быть, поднимемся наверх? — предложил Локк.

— Давайте, — согласился Мейсон.

Они прошли через холл, поднялись на лифте наверх, миновали маникюрный кабинет и уселись в креслах напротив друг друга. Между ними на столе стояла пепельница на высокой ножке.

— Хорошо, — сказал Локк. — Итак, вы Перри Мейсон, адвокат. Вы выступаете от чьего–то имени и чего–то хотите. Я вас слушаю.