Гоффман повернулся к молодому человеку и посмотрел на него сверху вниз. Подбородок у него слегка выдвинулся вперед, в глазах внезапно появилась твердость.

66

— Это значит, Гриффин, — сказал он медленно и четко, — что этот номер у вас не пройдет. Вы пытаетесь кого–то укрыть или играете в джентльмена, одно или другое. Это вам не удастся. Или вы мне сейчас расскажете все, что знаете, или поедете с нами в полицию.

Гриффин сильно покраснел.

— Не слишком ли много вы на себя берете?

— Меня не интересует ваше мнение на этот счет. Речь идет об убийстве, а вы уселись в кресле и играете со мной в кошки–мышки. Итак, говорите быстро! О чем был тогда разговор и как случилось, что дядя показал завещание вам и вашему адвокату?

— Вы, надеюсь, понимаете, что вынуждаете меня давать эти показания?

— Понимаю, понимаю. Говорите.

— Я уже говорил вам, — начал Гриффин с видимой неохотой, — что дядя Джордж с женой жил не очень хорошо. Он считал, что она может потребовать развод, если ей удастся найти необходимый повод. У нас с дядей были кое–какие общие дела, и однажды, когда мы обсуждали их втроем с Этвудом, дядя неожиданно завел речь о завещании. Мне этот разговор был не очень приятен, но Этвуд подошел к этому как адвокат.

Гриффин обернулся к Мейсону.

— Думаю, что вам это понятно, правда? Вы ведь, кажется, тоже адвокат?

Гоффман не спускал глаз с лица Гриффина.

— Меньше обращайте на него внимание. Продолжайте.

— Дядя Джордж начал жаловаться на свою жизнь с женой, потом показал нам какую–то бумагу и спросил Этвуда как адвоката, будет ли иметь законную силу завещание, написанное им собственноручно, или в этом случае необходимы подписи двух свидетелей. Он сказал, что написал завещание, но боится возможности опротестования его, так как оставляет жене не слишком много. Он назвал сумму в пять тысяч долларов и добавил, что все остальное завещал мне.

— Значит, вы не читали завещания? — спросил Гоффман.

— Собственно говоря, нет. По крайней мере, в том смысле, что не изучал внимательно каждое слово. Я только взглянул на него и увидел, что оно написано дядиным почерком. Ну и слышал, что он сам говорил об этом. Этвуд прочитал его внимательнее.

— И что дальше?

— Это все.

— Нет, не все, — настаивал Гоффман. — Что было дальше?

Гриффин пожал плечами.

— Ах, дядя там еще что–то говорил, он может разговаривать часами. Я не особенно вслушивался.

— Когда вы прекратите эти увертки? Что он еще говорил?

67

Гриффин снова покраснел.

— Что хочет так устроить, — вспылил он, — чтобы его жене ничего не досталось, если с ним что–то случится. Еще сказал, что совершенно не удивился бы, если бы она сделала попытку отправить его на тот свет и завладеть его состоянием, убедившись, что не получит достаточной суммы в результате развода. Теперь вы знаете все. А вообще это не ваше дело, если вы хотите знать мое мнение. Заявляю, что рассказал все это под принуждением, и вообще мне не нравится, как вы себя ведете.

— Оставьте ваши комментарии, — оборвал его Гоффман. — Что ж, кажется, это объясняет ваши слова в тот момент, когда вы узнали об убийстве…

Гриффин прервал его, подняв руку вверх.

— Прошу вас, сержант, не возвращайтесь к этому снова. Если я даже что–то сказал, то только потому, что был пьян. Я не помню этого и совершенно так не думаю.

— Может быть, вы и думаете так, — вмешался Мейсон, — но вам прекрасно удалось…

Сержант Гоффман резко обернулся.

— Прекратите, Мейсон! Допрос веду я, вы здесь только зритель. Или вы будете сидеть тихо, или убирайтесь отсюда.

— Вы не испугаете меня, сержант. Это дом Евы Белтер, а я ее адвокат. Я слушаю здесь высказывания, наносящие ущерб репутации моей клиентки, если не больше, и уверяю вас, что и сделаю все, чтобы все высказанные обвинения были или доказаны, или отклонены.

Добродушное выражение совершенно исчезло с лица Гоффмана. Он зло посмотрел на Мейсона.

— Ладно, добиваться этого ваше право. Только мне кажется, что вам и самому придется многое объяснять. Чертовски странно, что полиция приезжает на место преступления и застает вас за беседой с женой убитого. И также очень странно, что женщина, нашедшая убитого мужа, бежит и звонит не в полицию, а своему адвокату.

— Это нечестно, — заявил Мейсон гневно. — Вы прекрасно знаете, что я, кроме того, ее приятель.

— Возможно, это так и есть, — подтвердил сержант сухо.

Мейсон стоял, широко расставив ноги и расправив плечи.

— Давайте объяснимся до конца. Я представляю интересы Евы Белтер и не вижу причин, по которым мог бы разрешить бросать в нее грязью. Мертвый Джордж Белтер не стоит для нее ломаного гроша. И наоборот, стоит кучу денег для человека, который беззаботно возвращается с алиби, не выдерживающим никакой критики, и пытается в своих показаниях бросить тень на мою клиентку.

Гриффин бурно запротестовал. Мейсон продолжал, обращаясь к сержанту Гоффману:

68

— Я надеюсь, вы не собираетесь обвинить женщину на основании чьих–то сплетен. У нас есть суд присяжных, который не может вынести обвинительный приговор никому без доказательств его вины, имея обоснованные сомнения.

Сержант испытующе посмотрел на Мейсона.

— И вы ищете эти обоснованные сомнения, Мейсон.

Мейсон направил указательный палец в сторону Карла Гриффина.

— На всякий случай, чтобы вы не болтали слишком много, молодой человек, не воображайте себе, что вам удастся извлечь какую–то выгоду из того, что вы вытащите это завещание во время судебного процесса, если моя клиентка случайно предстанет перед судом.

— Вы хотите сказать, что считаете его виновным в убийстве? — спросил Гоффман.

— Я не детектив, я только адвокат. Я знаю только, что суд присяжных не сможет никого обвинить до тех пор, пока есть какие–то обоснованные сомнения. И если вы начнете собирать обвинительный материал против моей клиентки, то помните, что здесь, в этом кресле, сидит мое обоснованное сомнение.

Гоффман покачал головой.

— Надо было этого ожидать. Я вообще не должен был вас впускать в эту комнату. А теперь убирайтесь!

— Именно это я и собирался сделать, — ответил Мейсон.

Глава 10

Было три часа утра, когда Перри Мейсон дозвонился до Пола Дрейка.

— Пол, у меня для тебя есть работа. Очень срочное дело. У тебя есть свободные люди?

Голос Пола звучал сонно:

— Господи, Перри, ты никогда не звонишь без дела!

— Слушай, просыпайся и вылезай из кровати. Это нужно сделать немедленно. Ты должен опередить полицию.

— Как, черт побери, я могу опередить полицию?

— Можешь, мне случайно известно, что имеешь доступ к определенным регистрационным спискам. Меня интересует кольт, восьмерка, номер 127337. Полиция будет его проверять на отпечатки пальцев, как обычно. Это займет полдня. Они знают, что это важно, но не будут специально торопиться. Ты должен получить эти данные раньше, чем полиция.

— Почему ты интересуешься этим пистолетом?

— Один тип получил из него пулю в сердце, — проинформировал Мейсон.

Дрейк свистнул.

69

— Это имеет какую–то связь с тем делом, которым ты занимаешься?

— Не думаю, но у полиции может возникнуть такое предположение. Я должен иметь аргументы для защиты клиентки и должен их получить еще до полиции.

— Ладно. Где тебя искать?

— Нигде. Я сам тебе позвоню.

— Когда?

— Через час.

— За час я еще ничего не успею узнать, — запротестовал Пол. — Это невозможно.

— Ты должен. Я позвоню так или иначе. Пока!

Мейсон повесил трубку, затем набрал домашний номер Гаррисона Берка. Никто не отвечал. Тогда он набрал номер Деллы Стрит и почти сразу же услышал в трубке сонное «алло».

— Говорит Перри. Проснитесь, Делла, и протрите глаза. Вас ждет работа.

— Сколько времени?

— Около трех, может быть, четверть четвертого.

— Хорошо. Что я должна делать?

— Вы уже проснулись?

— Конечно, проснулась. Не думаете ли вы, что я говорю с вами во сне?

— Оставим шутки, дело очень важное. Наденьте что–нибудь на себя и поезжайте сейчас в контору. Я сейчас закажу такси, машина будет ждать вас внизу.

— Я уже одеваюсь. У меня есть время, чтобы привести себя в порядок?

— Есть, только не слишком много.

— Все будет сделано, шеф, — сказала Делла и положила трубку.

Заказав такси, Мейсон вышел из ночной аптеки, откуда звонил, сел в машину и поехал в контору. Включил свет, задернул шторы и начал ходить взад и вперед по комнате, наклонившись вперед, с заложенными за спину руками. Он напоминал тигра, закрытого в клетке. Было видно, что он усилием воли сдерживает свое нетерпение.

В дверях звякнул ключ, и вошла Делла Стрит.

— Добрый день, шеф. И у вас начался рабочий день?

— Это начало очень трудного дня, — сказал он, когда она уселась на свое место.

— Что случилось? — Она подняла на него обеспокоенные глаза.

— Убийство.

— Я надеюсь, что мы выступаем только от имени клиента?

— Не знаю. Не исключено, что мы в нем замешаны.

— Замешаны в убийстве?

70

— Да.

— Это все та женщина! — гневно воскликнула она.

Он неторопливо покачал головой.

— Когда вы наконец покончите с предубеждениями, Делла?

— Может быть, я не права? Я сразу поняла, что из этого ничего хорошего не выйдет. Что с этой женщиной мы попадем в историю! С самого начала у меня было к ней…