467

— Поставь парочку ребят у трапа на сходнях. Пусть никто не сходит с судна и не появляется на борту.

— Может быть, лучше сделать вид, что нам нужно срочно отремонтировать трап? А то иначе посыплются вопросы, и неприятностей не оберешься.

— Хорошо придумано, — сказал Дункан.

— Так я и сделаю, — сказал бармен и вышел из комнаты. Перкинс наконец перестал считать деньги в бумажнике Мейсона и сказал адвокату:

— Поглядите сами, в каком состоянии список.

— Хорошо, погляжу. Дункан, в ту комнату есть еще какой–нибудь вход?

— Нет.

— Вы уверены?

— Разумеется. Это судно было переоборудовано владельцем из обыкновенной раболовной барки в игральное судно в точности с нашими указаниями. Мы предусмотрели, чтобы в коридор можно было войти только через одну–единственную дверь, которая, в свою очередь, была единственной дверью в приемную, куда тоже можно попасть только из коридора, идущего с поворотом под прямым углом. Таким образом, никто не мог бы создать толкучку и ворваться в кабинет. Прямо под ногами у Сэмми находилась кнопка, приводящая в действие сигнальное устройство. Если бы кто–то подозрительный оказался в его кабинете, он непременно нажал бы на эту кнопку и сразу сработало бы сигнальное устройство. И как только тревога поднялась бы на судне, наши ребята никого не выпустили бы из кабинета Сэма. А команда у нас вышколенная и отлично умеет обращаться с оружием.

— В таком случае, — сказал Мейсон, — тот, кто убил Гриба, должен был прийти к нему с каким–то благопристойным делом. И он должен был успеть убить Гриба прежде, чем тот вообще сумел сообразить, что происходит.

— Вы–то появились здесь, наверняка, с каким–то благопристойным делом, — сказал Дункан.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Мейсон.

— Ничего, — ответил Дункан. — Я просто вполне согласен с вами, что тот, кто убил Сэма, наверняка пришел к нему по делу, сговорившись с ним заранее. Сэм подошел к двери и открыл ее, потом вернулся к столу и стал разговаривать с этим человеком. И где–то посредине сказанной им фразы этот человек вытащил из кармана пистолет, так что Сэм этого не заметил, и выстрелил ему в голову в упор. Потом этот тип вышел на палубу и швырнул пистолет за борт, а потом мог усесться в приемной и читать там старые журналы.

— Или же, — сухо сказал Мейсон, — он мог сесть в моторку и отправиться на берег с тем же успехом. Во всяком случае, кто бы это ни был, я здесь ни при чем.

468

— Но я тоже, — подхватил Дункан. — Сэм был мертв, когда я поднялся на борт. И мы даже не знаем, когда именно его убили. До того, как мы его нашли в кабинете, с полдюжины моторок отвалило от борта судна. И после этого тоже…

Дункан многозначительно взглянул на Мейсона.

— Что после этого? — спросил Мейсон.

— Ничего, — сказал Дункан, осклабившись. — Я не собираюсь высказывать никаких предположений. Пусть этим занимаются полицейские.

Мейсон сказал:

— Мне больше незачем здесь задерживаться. Насколько я понимаю, вы закончили опись. Пойду на палубу и погляжу, может быть, кто–то выказывает чересчур сильное беспокойство по поводу невозможности немедленного возвращения на берег.

Дункан кивнул и направился было к выходу, но на полдороге остановился, задумчиво нахмурился и сказал:

— А ведь вы в самом деле хитрец, Мейсон, а?

— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.

— Да то, что вы так жаждали быть обысканным.

— Разумеется, это ведь в моих интересах.

— Пожалуй, я тоже хочу, чтобы меня обыскали, — сказал Дункан. — Чтобы меня потом нельзя было обвинить в том, что я что–то унес из той комнаты и спрятал.

Мейсон саркастически рассмеялся:

— Немного поздно. Теперь вам это нисколько не поможет. За это время, что вы оставались там один, у вас была полная возможность вынести из кабинета что угодно и выбросить за борт или спрятать в любом другом месте. Надо было обыскать вас раньше. — Мейсон снова усмехнулся. — И вообще, вам лучше было бы уйти из кабинета вместе с нами.

— Нуда, — фыркнул Дункан, — и предоставить вашему подручному полную возможность вернуться в пустой кабинет и…

— Моему подручному? — спросил Мейсон, высоко подняв брови.

— Да нет, я вообще не имел ничего такого в виду, — торопливо сказал Дункан, — я хотел сказать — вашему клиенту или соучастнику убийства.

Мейсон зевнул.

— Что–то здесь, кажется, душновато. Пожалуй, я предпочту выйти на палубу.

— Вы совершенно уверены в том, что включили в опись решительно все, что при нем было? — спросил Дункан Перкинса.

— Спрашиваете, — сказал Перкинс. — Я ведь когда–то работал надзирателем в тюрьме. И уж будьте уверены, дело свое знаю как следует. Я прощупал все швы и складки, осмотрел подкладку его пиджака и плаща. Нигде ничего не могло быть спрятано.

469

— Сколько денег у него было в бумажнике?

— Две с половиной тысячи долларов сотенными и полусотенными бумажками, триста двадцать долларов двадцатками, четыре пятерки, три бумажки по доллару и немного серебра.

Дункан уставился на Мейсона сощуренными глазами.

— Две с половиной тысячи долларов сотнями и полусотнями? — переспросил он.

— Точно.

— Вам что–то пришло в голову, Дункан? — спросил Мейсон.

— Пришло, — сказал Дункан. — Я как раз подумал о том, что если из десяти тысяч вычесть семь с половиной, то останется как раз две с половиной тысячи.

Перкинс бросил на него удивленный взгляд. Усмешка Мейсона была весьма дружеской.

— Совершенно верно, Дункан, — сказал он. — И если из двенадцати с половиной тысяч вычесть десять, то тоже останется как раз две с половиной тысячи, да и при вычитании из двадцати пяти тысяч двадцати двух с половиной тысяч тоже останется как раз две с половиной.

Лицо Дункана потемнело. Он спросил у Перкинса:

— Не мог ли он свернуть в трубочку несколько бумажек и спрятать их все–таки где–нибудь в своей одежде?

— Ни в коем случае. Я знаю, как надо искать и где именно. Я ведь уже говорил вам. Этот тип хотел, чтобы его обыскали, и я проделал это по всем правилам. Я внес в опись даже три пачки жевательной резинки, которую тоже осмотрел весьма тщательно.

— Кстати, — сказал Мейсон, — раз уж речь зашла о жевательной резинке, то вам, может быть, и рот мой тоже осмотреть, чтобы не оставалось никаких сомнений?

Дункан сердито передернул плечами и, выйдя за дверь, громко захлопнул ее за собой.

Перкинс проговорил:

— Я и сам об этом думал, только не хотел ничего говорить. Ведь Дункан тут и так наплел Бог знает что.

Мейсон двумя пальцами вытащил изо рта кусок жевательной резинки, которую он не переставая жевал все это время, и сказал:

— Все–таки лучше будет, если вы посмотрите сейчас.

— О’кей, — согласился Перкинс и, повернув голову Мейсона так, чтобы свет падал прямо ему в лицо, внимательно осмотрел рот. Потом усмехнулся и сказал: — Готов спорить с кем угодно на пятьдесят баксов, что у вас ничего не было при себе, кроме того, что я включил в опись.

Мейсон потрепал Перкинса по плечу и сказал:

— Давайте–ка лучше сходим поглядим, что там поделывает Дункан. Кстати, вы не находите, что он ведет себя довольно странно:

сперва он ждет, чтобы меня обыскали, потом он вовсе этого не хочет. Затем, когда он понял, что вы все–таки обыщете меня, он сразу начал требовать, чтобы вы меня чуть ли не под микроскопом исследовали. Он считает, что что–нибудь из кабинета пропало, и он уверен, что эта пропажа у меня. И даже если это не так, он все равно хотел бы сделать из меня козла отпущения.

— В сущности, меня лично этл история вообще не касается, — сказал Перкинс. — Тот человек, для которого я должен был оформить кое–какие бумаги, зачем, собственно, я сюда прибыл, мертв.

— Кстати, — спросил Мейсон, — сколько времени вы провели вместе с Дунканом?

— Он заехал за мной в Лос—Анджелес минут без десяти пять, — сказал Перкинс. — Во всяком случае, когда мы остановились, чтобы выпить коктейль, я посмотрел на часы, висевшие в баре, и на них было пять часов.

— Что вы делали после этого?

— Поехали обедать. Во время обеда Дункан объяснил мне, какие бумаги я должен буду оформить и каким образом мне себя вести. Он сказал, что хочет приехать к Грибу, когда в игорном зале будет полным- полно гостей. Так что мы дождались, пока, по мнению Дункана, наступил подходящий момент.

— Он объяснил вам, почему именно так?

— Нет, но я думаю, что он хотел все обставить так, чтобы мы появились как раз в тот момент, когда у Гриба на столе будут все приходные книги и вся наличность. Я думаю, он хотел прямо на месте составить полную опись.

— Что ж, — сказал Мейсон, — понятно. Давайте, однако, пойдем поглядим, что Дункан сейчас делает. У него будет немало хлопот с гостями, а полиция раньше чем через час не прибудет.

Небрежным щелчком Мейсон вышвырнул комок резинки, который жевал.

— Вообще–то, если разобраться, — сказал Перкинс, — мы здесь в открытом море, и никто не может здесь распоряжаться, исключая представителей Верховного суда США.

— Или капитан, — произнес Мейсон.

— Да, капитан имеет право отдавать приказы. Если, конечно, у них тут есть кто–нибудь исполняющий эту роль. На самом–то деле, когда Гриб мертв, Дункан здесь — Бог и царь.

— Да, — согласился Мейсон. — И если подумать хорошенько, то смерть Сэма Гриба не самая большая неприятность на свете для Чарли Дункана.

— Угу, — кивнул головой Перкинс.

Мейсон продолжал:

— Дункану, поскольку он оставшийся в живых компаньон, придется теперь разобраться во всех делах предприятия. Знаете, Перкинс,