— А сам ты хотел переехать?

— Мне все равно. Я человек свободный. Куда хочу, туда и езжу. А чего вы на меня накинулись? Что я такого сделал?

— Что ты делал вечером семнадцатого декабря?

— Откуда я знаю? Когда, вы сказали?

— Ровно неделю назад.

— Не помню.

— Может, был у Эрнандеса?

— Не помню.

— Начинай вспоминать.

— Нет, у Эрнандеса я не был. А что такого особенного случилось в субботу вечером?

— Это было в воскресенье вечером.

— Нет, я не был у него.

— А где ты был?

— В церкви.

— Где?

— По воскресеньям вечером я хожу в церковь. Ставлю свечки бабушке.

— Сколько времени ты пробыл в церкви?

— Около часа. Я еще помолился там.

— В какое время?

— С… десяти до одиннадцати.

— А что потом?

— Гулял.

— Кто видел, как ты гулял?

— Никто. Зачем мне свидетели? Вы что, пытаетесь повесить на меня убийство Эрнандеса?

— А откуда ты знаешь, что его убили?

— Он повесился, — сказал Коллинз.

— Хорошо, но почему ты назвал это убийством?

— Самоубийство — это ведь тоже убийство, разве не так?

— А зачем нам вешать на тебя самоубийство?

— Кто вас знает! С какой стати вы тогда притащили меня сюда? Зачем спрашиваете, знал ли я Аннабелля?

— Значит, ты знал его?

— Конечно, знал.

— Здесь познакомились или в морском клубе?

— Каком клубе?

— В Риверхеде.

— А-а, вы имеете в виду «Молодых моряков». Только это не морской клуб.

— Так где ты с ним познакомился?

— Мы здоровались, когда я жил в этом районе. А потом, когда я встретил его у «Молодых моряков», мы подружились.

— Почему ты сказал, что, кажется, знал его? Если вы дружили, то ты наверняка его знал.

— Ладно, я его знал. Это что, преступление?

— Зачем ты ходил к «Молодым морякам»?

— Просто так. Чтобы посмотреть, как они маршируют. Люблю смотреть, как маршируют.

— Там, куда тебя отправят, все время маршируют, — сказал Хэвиленд.

— Ты сначала отправь меня туда, гад. Я еще не слышал ни одного обвинения. На пушку берете?

— Ты толкач, Коллинз?

— Это вам приснилось.

— Мы взяли троих ребят, которые покупали у тебя. Один из них готов тебя опознать.

— Да? Как его зовут?

— Хемингуэй.

— А двух других? Синклер Льюис и Уильям Фолкнер?

— Ты много читаешь, Коллинз.

— Достаточно.

— А этот парень Хемингуэй не читает. Он наркоман. Он купил у тебя одну шестнадцатую унцию героина днем двадцатого декабря. Один из наших детективов арестовал его сразу после этой покупки.

— Так вот почему за мной еле… — Коллинз осекся.

— Что?

— Ничего. Если ваш Хемингуэй и купил героин, то не у меня.

— А он говорит, что у тебя.

— Я даже не знаю, как выглядит одна шестнадцатая унции героина.

— Ты знал, что Эрнандес — наркоман?

— Да.

— Ты когда-нибудь с ним кололся?

— Нет.

— А видел, как он колется?

— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что он наркоман?

— Говорят.

— Видел его с другими наркоманами?

— Конечно.

— С кем?

— Их имен я не знаю.

— Ты видел его когда-нибудь с наркоманом, которого зовут Ларри Бернс? — спросил Бернс.

Коллинз заморгал.

— Я сказал — Ларри Бернс, — повторил Бернс.

— Никогда не слышал о таком, — сказал Коллинз.

— Подумай хорошенько. Это мой сын.

— Не шутите? Я и не знал, что сыновья полицейских балуются наркотиками.

— Ты видел моего сына вечером семнадцатого декабря?

— Я вашего сына в глаза не видел.

— А утром восемнадцатого?

— Сказал, что не видел. Ни утром, ни вечером.

— Они были знакомы с Эрнандесом.

— Многие были с ним знакомы. Эрнандес был толкачом, вы что, не знаете? — Коллинз помолчал. — Он сбывал наркотики даже на занятиях «Молодых моряков».

— Мы знаем. А ты откуда знаешь?

— Видел пару раз, как он продавал.

— Кому?

— Не помню. Послушайте, может, вы думаете, что я вожу знакомство со всеми наркоманами в округе? Сам я никогда этим зельем не увлекался.

— Ты увлекался им, Коллинз, двадцатого декабря. Два дня спустя после того, как мы нашли Эрнандеса мертвым. Этот Хемингуэй был одним из клиентов Эрнандеса.

— Да? А может, он купил себе дозу у призрака Эрнандеса?

— Он купил ее у тебя.

— Пупок у вас развяжется, прежде чем докажете.

— Может, и не развяжется. Один из наших людей ходил за тобой несколько дней.

— Так и ходил?

— Да.

— Тогда почему он не сцапал меня? Послушайте, разве у меня были наркотики, когда вы меня взяли? За что меня арестовали? Я требую адвоката.

— Ты задержан по подозрению в убийстве, — сказал Бернс.

— Ты хочешь сказать… — И Коллинз снова осекся.

— Что, Коллинз?

— Ничего. Эрнандес повесился. Попробуйте доказать, что это я его повесил.

— Эрнандес умер от передозировки наркотика.

— Да? Значит, сам виноват.

— Кто завязал ему веревку вокруг шеи, Коллинз?

— Может, ваш сын, лейтенант. А?

— Здесь никто не обращался ко мне по званию, Коллинз. Откуда ты знаешь, что я лейтенант?

— Догадался. Вы держитесь как хозяин, вот я и сообразил, кто здесь босс. Ну, как?

— Ларри говорит, что знает тебя, — солгал Бернс.

— Кто такой Ларри?

— Мой сын.

— Да? Меня многие знают. Я человек популярный.

— Почему? Потому что наркотики продаешь?

— Единственная вещь, которую я продал за всю свою жизнь, — это детская коляска моей сестры. Перестаньте. Тут вам много не нарыть.

— Попробуем зайти с другой стороны, Коллинз. Попробуем карты.

— Что? Хотите сыграть?

— А ты играешь в карты?

— Конечно.

— Ты когда-нибудь играл с парнем, которого зовут Бэтман Ди Лука?

— Конечно.

— Кто еще играл тогда с вами?

— Когда?

— В тот вечер, когда вы играли.

— Я много раз играл с Бэтманом. Он очень плохо играет и всегда проигрывает.

— Что значит оболтус, Коллинз?

— А?

— Оболтус.

Коллинз снова заморгал.

— Молодой бездельник.

— Повтори это слово.

— Оболтус. Эй, это что, школьный урок?

— Когда ты узнал, что значит слово оболтус?

— Всегда знал.

— Тебе сказали в тот вечер, когда вы играли в карты, так?

— Нет. Я всегда знал.

— О каком вечере идет речь, Коллинз?

— А?

— Ты сказал, что знал значение слова оболтус еще до того вечера, когда вы играли в карты. О каком вечере идет речь?

— Наверно… наверно, о том, когда мы в последний раз играли в карты.

— И когда это было?

— Недели две назад.

— И кто играл?

— Я, Бэтман и еще один парень.

— Кто был тот третий парень?

— Не помню.

— Бэтман говорит, что это ты его привел.

— Я? Нет, это Бэтман. Он был другом Бэтмана.

— Не был, и сейчас он ему не друг. Почему ты защищаешь его, Коллинз?

— Я никого не защищаю. Я даже не знаю, кто был тот парень. Послушайте, я не могу понять, куда вы клоните. Вы что, думаете…

— Попридержи язык!

— У меня есть право…

— Что случилось в тот вечер, когда вы играли в карты?

— Ничего.

— Кто первый упомянул слово оболтус?

— Я не помню, чтобы кто-нибудь вообще его употреблял.

— Тогда почему ты произнес его с ошибкой?

— Я не произносил его с ошибкой.

— Ты его правильно произносил?

— Конечно.

— Как ты его произносил?

— Оболтус.

— Когда?

— В тот вечер… — Коллинз остановился. — Я всегда его так произносил.

— Ты сказал, что в тот вечер это слово не произносилось.

— Я сказал, что не слышал его. Может, кто-нибудь его и употребил. Откуда я знаю?

— Если его никто не употреблял, то как ты получил прозвище Болто?

— Болто? Кого зовут Болто? Все зовут меня Дикки.

— Кроме тех трех ребят, которые приходили к тебе за наркотиком.

— Вот как? Тогда все понятно. Вы схватили не того, кого ищете. Вы ищете Болто. А меня зовут Дикки. Дикки Коллинз. Здесь-то вы и допустили промашку.

— Ладно, хватит, — резко сказал Хэвиленд.

— Но я…

— Мы знаем, как вы играли в карты. Знаем, как ты сглупил, как хохотали над тобой остальные и как тебя звали Болто весь оставшийся вечер. Бэтман рассказал нам об этом и подтвердил под присягой. Остальное мы, парень, так себе представляем. Ты воспользовался прозвищем Болто, когда стал толкачом и взял себе клиентов Эрнандеса, потому что не хотел, чтобы тебя знали под настоящим именем. Эти ребята искали Болто и нашли его, один из них купил у тебя шестнадцатую, он тоже подтвердит это под присягой. А как насчет остального?

— Чего остального?

— Как насчет стрельбы в полицейского?

— Что?

— Как насчет веревки вокруг шеи Эрнандеса?

— Что?

— Как насчет зарезанной Марии?

— Слушайте, слушайте, я не…

— Как насчет старухи, которую сбросили в вентиляционную шахту?

— Я? Боже, я никого не…

— Кого ты да?

— Никого! Вы что?

— Ты стрелял в полицейского, Болто!

— Нет.

— Мы знаем, что стрелял. Он сам сказал.